Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 14

====== 5. ПОДЗЕМЕЛЬЕ БОЛИ ======

ГЛАВА 5. ПОДЗЕМЕЛЬЕ БОЛИ В маленьком и весьма дорогом кафе близ Патриарших прудов в Москве за столиком сидели Влад Силецкий, откинувшийся на спинку кресла, и Игорь Сидюхин, подавшийся вперед и заискивающе заглядывающий Владу в глаза. Перед Владом стоял стакан бренди, перед Игорем – «маргарита». – Знаешь, будь моя воля, я бы всех вас, пидоров, угандошил, – доверительно сообщил Влад Игорю. – Вот своими руками, чесслово. Ненавижу вас так, что аж блевать хочется. На лице Игоря оставалась маслянистая улыбочка, как будто сказанное собеседником к нему не относилось. – Какого хуя? – вопросил Влад, отхлебывая бренди. – Ты мне обещал, что Мурзин сразу западет на эту твою подстилку-хуесоску. А он, блядь, его подложил этому херу из Штатов. И на хуя мне такой расклад, спрашивается? – Да там все так по-блядски получилось, – сокрушенно вздохнул Игорек. – Знаешь, я прям щас твою смазливую рожу в кровавое месиво превратил бы, – мечтательно поведал Влад. – А этой твоей подстилке жопу бензопилой порвал бы. Пидоры гнойные, блядь! Мне нужно, чтобы этот твой, как его там, хуесос пухлогубый был у Мурзина! Ты понял? Мне. Это. Надо. И учти, от этого твоя судьба зависит. Мне посрать, какие там дела у Мурзина с пиндосом этим или кто он там. Хейден этот, ебать его… Мне похер их терки. Твой хуесос должен был уже лежать под Мурзиным. Уже вчера. А он, блядь, кувыркался с этим хером из Штатов! – Ну, не все по плану пошло, но это ничего… – Я тебе, блядь, в ебало твое дам ничего! Все, блядь, зубы твои фарфоровые вышибу нахрен! Кости тебе переломаю! Учти, если этот план не выгорит, ты знаешь, что я с тобой сделаю. У меня на тебя все есть, Сидюхин. – Да послушай, Влад, – на красивом лице Игоря выступили малиновые пятна. – Все пока идет нормально. Смотри, да, Мурзин отдал Сашу этому америкосу, но только на одну ночь. Хрен знает почему. Но жестко сказал, что завтра, то есть сегодня уже, Саша должен быть у него. И он точно у него, я знаю! Мурзин его в клинику сегодня отправил обследоваться, а у меня там врач есть знакомый, так он сказал, что Сашку повезли в дом Мурзина. – Хорошо если так, – угрюмо кивнул Влад. – А этот твой хуесос вообще вменяемый? Мне он показался ебнутым на всю балду. Ему как будто все похер. – Да, он девка со странностями, – поморщился Игорь. – Но я его как облупленного знаю. Он все сделает, что я скажу. Вот абсолютно все, чем хочешь поклянусь. – Да чем ты можешь поклясться, на тебе пробы негде ставить, блядь валютная, – презрительно бросил Влад. – Знаешь, на месте этого твоего хуесоса я бы давно тебя на тот свет отправил. А этот действительно ебнутый, раз тебя терпит, да еще хозяином считает. – Ну, ебнутый, конечно, – с готовностью согласился Игорь. – Так ведь нам это только на руку. – Мне важно, чтобы именно мне на руку было, – бросил Влад. – А на твою руку мне похуй. Да, блядь, у тебя и руки такие бабские, что сломать их так и тянет. И Влад кинул взгляд, полный отвращения, на выхоленные ручки Игорька, украшенные безвкусными кольцами. – Бля, как только свет таких, как ты, носит, – фыркнул он. – Не волнуйся, Влад, – поднял Игорь розовые ладошки. – Он все сделает. Я ему даже sms послал, чтоб он там не расслаблялся. Влад замер и посмотрел на Игоря как удав на кролика. – Что? Sms? Да ты, бля, пидор гнойный, и впрямь не башкой думаешь, а жопой? Ты, козел опущенный, не понимаешь, что охрана Мурзина будет читать все sms, которые ему приходят и которые он отправляет? Ты это сечешь? Что ты ему написал, гондон с ушами? – Да Влад, да ничего такого, – торопливо заговорил побледневший Игорь. – Что. Ты. Ему. Написал, – взгляд Влада Силецкого был настолько тяжелым, что вполне способен был превратить Игорька в лепешку. – Вот, смотри сам, – дрожащие пальчики Игоря принялись рыться в смартфоне. Влад взял смартфон с нескрываемой брезгливостью, как будто тот был измазан дерьмом. – Где? А, это? «Веди себя хорошо, все будет ОК». Блядь, ну это еще куда ни шло. На, забирай. Но чтоб больше ничего ему не писал. Усёк? Вообще ничего. Узнаю, ебало твое так порву, ни одна клиника не починит. – А если он что-то напишет? – Не должен. Я ему приказал не отвечать. Он ведь и тебе не ответил, значит, есть еще просветы в его ебнутой балде. Но если вдруг напишет, ничего не отвечать, сразу ставить меня в известность. Даже если там будет просто «Привет». Усёк, пидор гнойный? – Понял, Влад, понял. – И смотри, язык за зубами держи. Чтоб даже заикнуться не смел, под кого эту жопу с глазами подложил. – Влад, да ты ж знаешь, я всегда молчу как гробница фараона. В моей профессии иначе нельзя, – Игорь позволил себе широкую улыбку. – Пасть свою слюнявую заткни, – последовал угрюмый ответ. – Так и чешется тебе в ебало задвинуть. Ладно. Ты все усёк. Если эта твоя жопа все дело провалит – и ему, и тебе пизда. Его Мурзин в асфальт закатает, а тебя – я закатаю. Если же все выгорит, то считай, мы с тобой в расчете. И, не глядя на Игоря и не прощаясь, Влад опрокинул в себя остатки бренди, после чего вышел из заведения и сел за руль припаркованного под окном в нарушение всех правил белого «ламборгини». Через несколько секунд «ламборгини» сорвался с места так резво, как будто двигался не по узенькому московскому переулку, а по автобану. Заискивающее выражение на смазливом личике Игорька сменилось страхом, ненавистью. Холеные ручки сжались в кулачки, он стукнул по столу. Затем залпом допил «маргариту» и тоже вышел из заведения. – Господин Сидюхин? Игорь Ростиславович? Игорь вздрогнул и обернулся. Рядом стоял и смотрел на него человек ничем не примечательной внешности. Средних лет, неприметно одетый. Типичный человек из толпы, на таких никто не обращает внимание. Вот только взгляд был острым и цепким. Опасный взгляд. Это Игорь почувствовал сразу. – В чем дело? Кто вы? – произнес он, нахмурившись. – Меня зовут Георгий Николаевич. Частное сыскное агентство «Индема». Хотел бы задать вам несколько вопросов. – С какой радости? – сдвинул брови Игорь. – Идите вы со своими вопросами! – Думаю, что ответить на них – в ваших интересах, господин Сидюхин, – голос человека из сыскного агентства звучал совершенно спокойно, но было в этом спокойствии нечто, что не оставляло выбора. Игорь это чувствовал. Не столько головой, сколько задницей. А своей заднице он доверял куда больше головы. Голова могла подвести, а вот задница не подводила никогда: она всегда чуяла опасность. И сейчас задница Игорька отчаянно сигнализировала своему владельцу: лучше с незнакомцем не спорить. – Ну, давайте поговорим, – напряженно произнес Игорь. *** Личный бизнес-джет Йена уже вышел из российского воздушного пространства и приближался к побережью Швеции, чтобы пересечь Атлантику. Йен изучал документы в лэптопе, вносил в них правки и то и дело хмурился. В подлокотник кресла был вмонтирован телефон спутниковой связи с особым оборудованием, защищающим от прослушивания. Вряд ли на все сто процентов, но все-таки. Этот телефон уже не раз звонил с момента вылета Йена из Москвы. Эрик с говорящей фамилией Киллерс регулярно ставил Йена в известность о происходящем в Чамбе. Линии связи с этой страной по-прежнему были блокированы, воздушное пространство закрыто, но Эрик по своим тайным каналам получал оперативную информацию о происходящем в этой маленькой стране Экваториальной Африки. Пока все шло хорошо. Власть в Чамбе сменилась. Престарелый диктатор Нгасса сумел в последнюю минуту бежать из страны на вертолете в соседний Бенин. По сведениям Эрика, Нгасса, члены его семьи и кучка приближенных теперь готовились вылететь во Францию, где у свергнутого президента была роскошная вилла на Лазурном берегу. Но у Нгассы возникли проблемы: правительство Франции не горело желанием принимать экс-диктатора, которого обвиняли в коррупции и кровавых расправах. Впрочем, судьба Нгассы Йена совершенно не волновала. Йена интересовала лишь смена власти в Чамбе. Да, он пришел в эту страну со своими деньгами, чтобы вложить их в добычу титановых и алюминиевых руд в Сокоде. И его в первую очередь интересовала прибыль, которая должна была пойти на его амбициозные аэрокосмические проекты. Эти проекты, как он надеялся, изменят лицо земной цивилизации, причем к лучшему. Но Йену было глубоко отвратительно то, что, являясь совладельцем проекта «Сокоде», он невольно участвует в ограблении маленькой африканской страны. Рудники с редкоземельными металлами могли бы озолотить население Чамбе, а оно продолжало жить в нищете, потому что Нгасса и его окружение направляли прибыль от продажи титана и алюминия не на развитие страны, а в собственные и без того битком набитые карманы. К тому же, Нгасса плел за спиной Хейдена интриги, надеясь при помощи Мурзина вытолкнуть его из проекта. Все это и привело Йена к мысли о том, что в Чамбе необходимо инициировать государственный переворот. Убрать зарвавшегося диктатора и его камарилью, поставить на его место… Кого? Йен был прагматиком и понимал, что рано или поздно любой преемник Нгассы превратится в такого же коррумпированного диктатора. Но все же смена власти открывала окно возможностей. И для Йена лично, и для Чамбе в целом. Именно Йен подтолкнул молодого и амбициозного министра внутренних дел Нбеку к организации переворота. Нбека был выходцем из крупного племени, составлявшего основу общества Чамбе. К тому же, одно время он учился с Йеном в Кейптаунском университете. Нбека был на три года старше Йена, изучал юриспруденцию и исповедовал весьма либеральные воззрения. А самое главное и пикантное состояло в том, что с Йеном они познакомились на гей-вечеринке. И не просто познакомились. Они не стали постоянными любовниками, просто несколько раз переспали и остались хорошими друзьями. И эта дружба, зародившаяся во время случайного секса, спустя много лет стала одним из решающих факторов смены власти в Чамбе. Йен знал, что Нбека хочет модернизировать жизнь Чамбе, вложить средства в развитие дышащей на ладан экономики. И даже провести кое-какие либеральные реформы. В последнее прагматику Йену не особо верилось, но он был убежден, что Нбека будет куда лучшим правителем, чем Нгасса. И, что очень важно, Нбека поставит заслон попыткам Мурзина прибрать к рукам проект «Сокоде». Кажется, все складывалось удачно. Нгасса смещен и бежал в Бенин. Там же, в Бенине сейчас находился Эрик, а уж он точно проследит, чтобы престарелый диктатор не выкинул какой-нибудь неожиданный финт. Войска, верные Нбеке, взяли под контроль ключевые военные и правительственные объекты в столице Чамбе – Агазе. Власть перешла в руки временного военного совета во главе с Нбекой, действие Конституции было приостановлено (как будто эту конституцию кто-то когда-то соблюдал!). В целом переворот проходил бескровно, лишь отдельные военные части, укомплектованные представителями племени, из которого происходил свергнутый диктатор, оказывали сопротивление. Но с вождями племени уже велись переговоры, так что эта проблема должна была решиться в ближайшие часы. Йен думал о том, что должен был почувствовать и как отреагировать Мурзин, узнав о происходящем. И на его губах невольно появлялась мстительная, торжествующая улыбка. Переворот в Чамбе ставил крест на амбициозных планах Мурзина в этой стране. По крайней мере, на время. Йен отлично понимал, что Мурзин не смирится с поражением. И им еще предстоят сражения. Но эту битву Мурзин проиграл вчистую. Точнее, и битвы никакой не было. Йен привел в действие свой «план Б», заготовленный на случай, если с Мурзиным не удастся договориться по-хорошему. Мурзин получил сокрушительный удар, которого совершенно не ожидал, и теперь оказался в нокдауне. Должно быть, сейчас кусает себе локти от ярости. Ищет, на ком бы выместить свою злобу. При этой мысли Йен помрачнел, закусил губу, его руки сжались в кулаки. Он подумал о Саше. Саша! Этот парень с серыми глазами-озерами теперь был полностью во власти Мурзина… Именно теперь, когда Мурзин взбешен тем, как решительно и нагло его переиграли. *** Геннадий еще из машины по телефону отдал необходимые распоряжения. Саша должен был надеть сбрую – кожаную, без металлических вставок, ошейник, поручи, никаких трусов. И на глазах обязательно должна быть черная повязка. Обязательно. Геннадий помнил глаза этого парня: серые, бездонные озера. Он не хотел тонуть в этих глазах. Сегодня они были ему не нужны, и он не был уверен, что будут нужны когда-нибудь. Сегодня ему нужно было только тело. Только безликий раб с крепким, молодым телом. Раб, который еще несколько часов назад извивался под проклятым Хейденом. И который заплатит и за себя, и за Хейдена. Заплатит своим телом. Болью своего тела. Еще вчера Геннадий не планировал ничего такого. Он думал, что все будет иначе. Он хотел, чтобы сероглазый раб постепенно проникся осознанием, что его хозяин теперь – он, Геннадий Мурзин. Чтобы он понемногу начинал страшиться нового хозяина. И раскрываться ему. Доверять. Признавать его силу. Его власть. Как признали это два других раба, уже несколько лет находившиеся в услужении Мурзина. Геннадий давно уже искал третьего раба, и кандидатов было немало. Но все они отбраковывались. Не только и не столько из-за своих физических и психологических данных, сколько из-за сверхъестественного чутья Геннадия. Он всегда чуял тех, кто может стать его рабом. Кто способен быть его рабом. Кто заслуживает этого. Пока таких было только двое. Когда же Геннадий увидел сероглазого парня, то сразу понял: вот! Это он. Тот, кто ему нужен. И чем дольше смотрел Геннадий на то, что происходило на частной вечеринке, тем яснее понимал: этот парень гениальный саб. Он достоин большего, чем быть рабом. Потому что он самый настоящий король. Король подчинения. Подчинение – у него в крови. Он сам – воплощение подчинения. Впрочем, он пытался отогнать от себя эти мысли, говоря, что видит перед собой лишь умелую шлюху. Точнее, талантливую шлюху, блестяще умеющую отдаваться и выполнять чужие приказы. Геннадию вдруг стало не по себе от странного чувства, которое пробудил в нем сероглазый парень. Он не понимал себя. А Геннадий терпеть не мог что-то не понимать. Непонятное – значит, неконтролируемое. Геннадий еще со времен армейской службы предпочитал все держать под контролем. Неизвестности, неопределенности он не терпел. Они были его врагами, и он всегда сражался с ними, добиваясь полной ясности, порядка и контроля. В бизнесе. В сексе. Во всем. И отчасти чтобы избавиться от странного наваждения, в которое он впал при виде сероглазого парня, Геннадий и решил отдать его ублюдку Хейдену. Да, это был и широкий жест (впрочем, Хейден его не оценил), и попытка подготовить самого себя ко встрече с обладателем серых глаз-озер. Больше всего на свете Геннадий страшился подпасть под чьи-то чары. С него хватило уже того, что много лет назад его очаровала одна девица. Он, тогда еще молодой офицер спецназа, мучившийся от осознания собственной гомосексуальности, жестко отвергавшейся советским обществом, с радостью ринулся навстречу ее чарам, надеясь, что они излечат его от проклятой «неправильности». Конечно, брак его ни от чего не излечил, несмотря на то, что он сделал двух дочек – одну за другой. Жизнь в семье – с женщиной, которая оказалась обычной стервой, казалась ему адом. Геннадий с удовольствием месяцами пропадал в командировках. Нет, он не принадлежал к числу тех двинувшихся умом военных, которые после службы в «горячих точках» не могут найти себя в мирной жизни, потому что хотят экстрима, драйва, и в результате подаются либо в криминал, либо в наемники. Геннадий хотел однажды вернуться к «нормальной жизни». Вот только без опостылевшей ему семьи. Военная служба привлекала Геннадия не столько экстримом, сколько возможностью командовать и держать людей под полным контролем. Нет, он не был психом-садистом, что превращают жизнь подчиненных в ад. Хотя отличался рукоприкладством и весьма жестким отношением к подчиненным. И не раз трахал подчиненных. Впрочем, тут у него была своя этика: он безошибочно угадывал тех, кто на это согласен. Никогда не принуждал к сексу силой. И никогда не ошибался. Особые отношения у него сложились с Мишей Кулагиным. Сначала Миша попал в подчиненные Геннадия по воле всемогущего случая и не менее всемогущего управления кадров Минобороны. А потом Геннадий уже сам делал все, чтобы рядовой, а затем ефрейтор, а после лейтенант Кулагин оказывался под его началом. Именно в Мише – первом – он почувствовал идеального раба. Миша не просто готов был подчиняться. Его возбуждала сама мысль, что он раб. Что он является чьей-то собственностью. Даже не чьей-то, а собственностью Геннадия. Впрочем, Миша тоже испытывал мучения по поводу своей гомосексуальности. Он признавался, что секс с женщиной у него был только раз, и то по пьяни. Впрочем, этого оказалось достаточно чтобы стать отцом ребенка, хотя по паспорту у него детей не было. Геннадий и Миша попали в переделку, когда эвакуировались из Чамбе во время неудачной попытки переворота. Они должны уже были сесть в готовый к взлету вертолет, когда попали под шквал автоматных очередей. Они и еще несколько человек из их группы были ранены. Вертолет получил повреждения, но все-таки взлетел и чудом дотянул до Бенина. Оттуда их спецрейсом эвакуировали в Адисс-Абебу. Ранения Миши оказались незначительными, а вот Геннадий провалялся в госпитале долго, раны оказались глубокими и опасными. И там, в госпитале, он встретил молодого военного врача Олега. И сразу почуял: раб. Готовый. Предназначенный именно ему. За провал миссии в Чамбе кто-то должен был отвечать. Начальство берегло свои генеральские задницы, и потому всех собак спустили на полковника Мурзина: не обеспечил, не учел, нарушил, проявил, допустил… Геннадий обозлился. Ему надоело прикрывать начальственные задницы, рискуя своей жизнью и жизнью подчиненных. Он подал в отставку. И одновременно подал на развод. Жена выкатила кучу встречных условий. В частности, она была готова дать согласие, если ей отойдет московская квартира, машина и дача. Словом, все. Геннадий не возражал. Он уже тогда начал воплощать в жизнь стратегический план развития собственного бизнеса и сумел выполнить его очень быстро и сверхуспешно. Жена потом кусала локти, поняв, как продешевила. Но Геннадию было плевать. Он начал новую жизнь. Без женщин. Но с двумя мужчинами – Мишей и Олегом, добровольно согласившимися быть его рабами. И ни разу не пожалел. Но Геннадий понимал, что в его жизни кого-то не хватает. Миша и Олег были идеальными рабами, но они не могли стать спутниками. А Геннадий чувствовал, что ему необходим спутник. Некто вроде Младшего партнера. Который стоял бы выше рабов, но полностью подчинялся ему, Старшему. Без такого спутника в жизни Геннадия была пустота, которую не могли заполнить ни рабы, всегда готовые к его услугам, ни какие-либо мальчики из эскорта, готовые за хорошую плату на самые изощренные забавы. Однако кандидата на роль Младшего подобрать не получалось. Возможно, в силу слишком специфического запроса. Но когда он увидел сероглазого парня, то сразу понял: нашел! Но Геннадий старался сохранять хладнокровие и не поддаваться первому порыву. Какого черта? Перед ним была просто шлюха с яйцами, очень умелая, очень сексуальная, но не более. И, тем не менее, Геннадий решил получить ее. В конце концов, в рабы этот сероглазый парень годился точно, а третий раб Геннадию совсем не помешает. Но сейчас… Сейчас Геннадий уже не думал об этом. Ему хотелось лишь выместить злобу на этом парне. Пусть даже тот и не был ни в чем виноват, неважно. *** «...Холодно, Роберт, очень холодно. Подбрось дров в огонь. Скоро рассвет, за окном серая мгла. Вся жизнь прошла в этой серой мгле, сын мой, всю жизнь я ждал рассвета, но вокруг кружились лишь серые призраки, и их становится все больше и больше… Нет, сын мой, со мной все в порядке, не беспокойся. Я не собираюсь впадать в уныние, ибо это не подобает доброму христианину. Просто очень сыро. И холодно.» Саша набил в лэптопе этот абзац, завершающий главу, когда разделся мягкий, но настойчивый звонок телефона местной связи. – Это Владимир, – послышалось в трубке. – Сейчас к тебе придут, приведут тебя в порядок. Владимир отключился. Саша на мгновение нахмурился, но лицо его оставалось бесстрастным. Он повидал всякое. У каждого клиента были свои заскоки. Он просто выключил лэптоп и отложил его в сторону. Дверь отворилась. В комнату вошли двое обнаженных мужчин. Хотя нет, их пенисы были закрыты «замками верности», а на шеях красовались ошейники с кожаными шипами. Оба были обладателями хорошо накачанных тел с отлично прорисованными мышцами. Такие фигуры требуют ежедневных занятий в спортзале и особого режима питания.