Глаза смерти (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 24

Ферренс снова пытался звонить Артуру. Тогда мальчик заблокировал его номер, но упрямый кретин позвонил с другого номера. Услышав его голос, Арту тут же отключил звонок и заблокировал и этот номер. Но, конечно, еще через несколько минут раздался звонок с третьего номера. Артур выругался и отключил телефон, но через час все-таки пришлось его включить, поскольку ему должны были позвонить из колледжа. Однако, как и ожидалось, первым же звонком снова был звонок от Ферренса. Артур понял, что разговора не избежать. Не мог же он все время держать свой телефон выключенным.

- Оставьте меня, наконец, в покое! – начал он безо всяких предисловий, не считая нужным быть вежливым с наглецом, так откровенно его преследовавшим.

- Артур, – голос Ферренса звучал очень мягко.

- Мистер Ферренс, не припоминаю, чтобы я разрешал вам обращаться ко мне по имени!

- Прошу прощения, мистер Алверт, – в голосе Ферренса не было ни тени насмешки. – Я хотел…

- Прекратите меня преследовать! – снова прервал его Артур. – Мне надоело, что ваши люди ходят за мной по пятам и вмешиваются в мою жизнь!

- Они всего лишь вас охраняют.

- Пусть лучше охраняют вас, а я в их услугах не нуждаюсь!

- Мне жаль, мистер Алверт, но боюсь, что при вашем образе жизни и неразборчивых знакомствах охрана для вас будет вовсе не лишней.

- Вам нет дела до моей жизни! Кажется, мы с вами уже говорили на эту тему.

- Мистер Алверт, – судя по ужесточившемуся тону, наглец решил перейти в наступление, – я хотел бы узнать, где и когда мы сможем встретиться?

- Нигде и никогда, – отрезал Артур.

- Думаю, что сегодня вечером будет вполне удобно, – проговорил Ферренс, проигнорировав слова Артура.

- Сегодня вечером я занят.

Сказав это, Артур снова мысленно выругался, поняв, что совершил ошибку. И Ферренс тут же ею воспользовался.

- Во сколько же вы освободитесь, мистер Алверт? Я готов ждать.

- Не ждите понапрасну, сэр.

- Куда вы собрались, мистер Алверт?

- В бордель! –в сердцах бросил Артур и отключил телефонный звонок.

Его душили слезы. «Почему? Почему? – мысленно повторял Артур, до боли вонзая холеные ногти в ладони. – Кто угодно, только не он! Не он!»

Разумеется, вечером Артур не собирался идти ни в какой бордель. Пару дней назад он купил билет на концерт барочной музыки в зале Сент-Джонс на Смит-сквер. Там должны были играть Генделя и Рамо. Последнего Артур не очень ценил, а Гендель ему нравился. Да, многие считают его музыку излишне механистичной, монотонной, помпезной, но Артуру она приносила успокоение. Как будто темный мир, в котором жил мальчик, отступал, исчезал, и Артура увлекало медленное, но сильное течение давно минувшей эпохи, казавшейся ему убежищем от кошмаров и отчаяния, в которое он погружался все сильнее. Это был глоток жизни – пусть призрачной и недолгой – в липкой паутине страха. Артуру казалось, что если бы не эта музыка, то он окончательно лишился бы рассудка от одиночества и непонимания того, что делает и что, собственно, должен делать. Рыбе, выброшенной на берег, было легче, чем ему.

Конечно, Артур любил не только музыку Генделя. Гораздо больше он ценил Баха. Ему нравились Скарлатти, Монтеверди. Да и 18-й век с его классицизмом и рококо увлекал его в мир, наполненный таинственным внутренним светом. Но здесь, в Лондоне, на душу почему-то ложился именно Гендель. Может быть, потому что Гендель сам когда-то жил здесь – немец из Магдебурга, долгие годы колесивший по Европе, прежде чем осесть в Лондоне и стать англичанином. Его “Музыка на воде” – вроде бы совсем неглубокая, искусственная – приводила Артура в восторг. Может быть, потому что в ней был отзвук той жизни, к которой мальчик в глубине души стремился и в которую – он хорошо это знал – ему никогда не суждено было войти.

День он провел дома, лихорадочно готовясь к досрочным экзаменам в колледже. Нынешний курс давался ему на удивление легко, и Артур давно понял, что ему проще учиться самостоятельно, сдавая экзамены досрочно. Он надеялся, что таким образом у него потом появится больше свободного времени. Но он лгал себе и понимал, что лжет. Свободное время было для него палачом, пытавшим его тоской и кошмарами.

И Артур делал все, чтобы ускользнуть от этого жестокого палача. Осваивать курс колледжа – интенсивно, быстро. Слушать музыку барокко, и не только ее. Трахаться, в конце концов. Да, трахаться – остервенело, направо, налево, только чтобы не дать отчаянию и страху завладеть рассудком. Не думать о прошлом. Не думать о… Ферренсе.

Когда за окном стало смеркаться, Артур стал готовиться к выходу в свет. Хотя гораздо привычнее ему было выходить в полусвет с его огнями гей-притонов, красноватым инфернальным мерцанием бдсм-клубов, похотливыми потными телами и протяжными стонами в полутьме… Но сегодня он шел на концерт барочной музыки как воспитанный, благопристойный молодой человек.

Юноша долго и тщательно прихорашивался перед зеркалом, накладывая на лицо легкий, едва заметный макияж, чтобы выглядеть интереснее, ухоженнее, ну и, что там говорить, сексуальнее. Надел костюм, четырежды завязывал галстук, прежде чем добился идеального узла, причесался, проверил маникюр, а также до блеска ли начищены ботинки, накинул пальто, тщательно повязал шарфик и вышел из дома.

Улица, где он жил, была малолюдной: здесь не было магазинов, только жилые дома. Артур сразу заметил две стоявшие неподалеку темные фигуры. Это были “защитники”, присланные заботливым Ферренсом. Артур мысленно пожелал им провалиться сквозь землю.

Накрапывал холодный дождь, было зябко и неуютно. Но улица Квинсуэй, на которую свернул Артур, как всегда, бурлила людскими потоками, которые текли мимо берегов сверкающих витрин магазинов, ярких окон кафе и ресторанов… Артуру всегда нравилось двигаться в разноязыкой, многоголосой толпе, где смешивались англичане, европейцы, арабы, африканцы, индусы, неведомо кто еще. Здесь он чувствовал себя незаметным и даже невидимым. Здесь, в разноголосом гуле и сверкающих огнях исчезали терзавшие мальчика страхи и отчаяние. Здесь он чувствовал себя спокойно и уверенно. Артур нырнул в людское море лондонской подземки и 20 минут трясся в вонючем обшарпанном вагоне до Вестминстера.

Когда он снова поднялся на улицу, уже совсем стемнело, но центр Лондона был полон ярких огней. С Темзы на улицы врывался холодный ветер, дождь усилился. Артур быстро двигался по Сент-Маргарет-стрит между громадами Вестминстера, вышел на Абиндон, свернул на Грейт-Питер-стрит, затем на тихую в этот час Лорд-Норд-стрит и увидел бывшую церковь Сент-Джонс в стиле английского барокко с четырехугольными башнями и величественным ломаным фронтоном.

Чуть поодаль он заметил большой лимузин с автомобилем сопровождения, и снова почувствовал приступ тревоги.

Внутри бывшей церкви народу было уже достаточно много. Ни на кого не глядя, Артур быстро прошел в зал и сел на свое место. Слева от него уже сидела пожилая дама в наряде странного цвета – не то малинового, не то фиолетового – но в любом случае, на вкус Артура, отвратительного. Место справа оставалось свободным. Артур чуть прикрыл глаза, готовясь погрузиться в спокойные волны музыки Генделя, и тут кто-то опустился на стул справа. Даже не глядя, Артур понял кто это. Конечно, Ферренс.

Артур превратился в мраморную статую, но мозг его лихорадочно заработал. Он никому не говорил, что пойдет на концерт в Сент-Джонс, однако Ферренс узнал об этом. Значит, Ферренс каким-то образом отслеживает его действия в интернете, ведь именно там Артур заказал билет. Возможно, Ферренс также читает его электронную почту и прослушивает телефон. Сумасшедший. А может быть, он не сумасшедший? Может быть, он узнал?.. При этой мысли сознание мальчика заволокла ледяная тьма ужаса.

- Добрый вечер, мистер Алверт, – Ферренс произнес это мягко и приветливо.

Артур промолчал.

– Не бойтесь меня, мистер Алверт, – с усмешкой сказал Ферренс. – Я не собираюсь бросаться на вас, тем более, здесь, в храме музыки. Разве я похож на психопата?