Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 33

Словно болезнетворная бацилла проникла в прежде несокрушимый монолит Brennan Corporation, проникла в самый мозг корпорации и теперь незаметно, но неуклонно разъедала его изнутри. Элен хорошо знала имя этой бациллы: Кронберг. Это он, 25-летний сопляк, неожиданно приобрел мощное влияние на ее идиота-мужа, прежде озабоченного разве что подбором галстуков и запонок или подарками для очередного любовника. Теперь Кронберг, обосновавшийся рядом с Томом, мог часами не выходить из его кабинета. С ним Том обсуждал важнейшие решения, касавшиеся судьбы корпорации – с ним, с этим проходимцем, который, как это было точно установлено, был напрямую связан с конкурентами Brennan!

На все протесты и требования Элен следовал один и тот же ответ Тома:

- Я знаю, что делаю.

Элен не собиралась сдаваться. Она была уверена, что для возвращения всего на круги своя необходимо убрать Кронберга. И не видела иного способа кроме физического устранения смазливого мальчишки. Да, конечно, это было связано с риском. У Кронберга и впрямь был серьезный компромат на нее лично, Элен даже не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что самые сильные козыри проклятый авантюрист еще не раскрыл. И тем не менее она готова была пойти даже на такой риск.

Но и тут удача отвернулась от нее. Скелтон, прежде бывший послушным исполнителем самых деликатных ее поручений, в том числе и тех, за которые в США полагалось несколько пожизненных сроков, а то и смертная казнь, этот самый Скелтон теперь демонстрировал откровенное нежелание физически ликвидировать Кронберга. В принципе, его аргументы были разумны. Нельзя ликвидировать Кронберга, надо заставить его сначала выложить все карты, говорил Скелтон. Разъяренная Элен тут же напомнила ему, что он лично выбивал информацию из Кронберга, но почему-то безуспешно. Скелтон возражал, что он все-таки выбил из мальчишки довольно важную информацию о его связях с конкурентами Brennan. А то, что эта информация не возымела действия, так это целиком и полностью вина идиота Тома. И так далее.

Элен чувствовала себя все более неуверенно. Она привыкла стоять на вершине несокрушимой пирамиды, а теперь обнаружила себя на шаткой конструкции, которая в любой миг могла обрушиться и погрести ее под своими обломками.

Лобовые атаки на Кронберга потерпели неудачу. Элен понимала, что от нее требуется нестандартный ход. Она всегда отличалась умением находить такие решения, но в том, что касалось Кронберга, ум и воля мистическим образом ей отказывали. Проклятый мальчишка, пробравшийся на 11-й этаж корпорации, как назло все время попадался ей на глаза: в лифте, в коридорах, в кабинете ее мужа, в зале совещаний. Иногда она ощущала его взгляд у себя на затылке - взгляд, полный ненависти и жажды уничтожения. Кронберг как будто высасывал из нее жизненную энергию.

Между тем все усилия службы безопасности узнать больше об этом проходимце не приносили результата. Ничего существенного к истории о мутной родне Кронберга и непонятном происхождении его денег добавить не удалось. Тем более были непонятны причины его ненависти лично к Элен. Если бы мальчишка тупо хотел занять ее место подле мужа, это было бы понятно. Но ведь он ненавидел лично ее.

Элен понимала, что Кронберг как-то связан с ее российским прошлым. То, что он был любовником ее погибшего сына (если он, конечно, не лгал) - ее больно ужалило. Но это не объясняло ненависти Кронберга к ней самой. У нее все больше зрело подозрение, что этот Кронберг, возможно, имеет отношение к ее погибшему мужу Владимиру Вальковскому. Но какое? Любовником ее мужа Кронберг уж точно не мог быть. Ее покойный муж был откровенным гомофобом, к тому же Кронберг годился ему по возрасту в сыновья… В сыновья. А что, если Кронберг был сыном ее покойного муженька от какой-нибудь любовницы? Нет, внешне он совсем не был похож на ее первого супруга. Но это ничего не значило. Версию о Кронберге - сыне Владимира Вальковского - следовало проверить. Эта версия объясняла бы происхождение денег Кронберга. И мотивы его действий. Возможно, Кронберг уверен, что Вальковского взорвали по ее приказу. И теперь мстит…

По поручению Элен в российские детективные агентства был послан запрос. Но пришедший через некоторое время ответ разочаровывал: данных о том, что у покойного Владимира Вальковского имелись внебрачные дети, найти не удалось. Элен все же приказала и дальше копать в этом направлении, надеясь, что эта ниточка к чему-нибудь приведет…

Впрочем, была еще одна ниточка, которая вела к Кронбергу: Фелнер. Тот самый Фелнер… К которому так ревновал Кронберга Том. Элен требовала, чтобы вся перехваченная электронная переписка Кронберга и Фелнера направлялась ей лично. Но долгое время ухватиться было не за что. Да, Фелнер настойчиво предлагал Кронбергу снова встретиться. Однако Кронберг холодно отклонял просьбы.

До тех пор, пока не получил от Фелнера сообщение. “8 сентября я выступаю в Москве. Мне хочется, чтобы ты был там”. Ответом Кронберга было короткое “Нет”. Сразу поступило новое сообщение от Фелнера: “Я буду играть прелюдию памяти Антона».

Ответа на это сообщение так и не поступило. Ни положительного, ни отрицательного. Звериное чутье подсказало Элен: вот оно!

Но ей стало не по себе. Речь шла о ее погибшем сыне: Антоне Вальковском. Элен была чужда какой-либо мистики, но тут…

Похоже, ее погибший сын оказался уязвимым местом для всех троих: и для Фелнера, и для Кронберга… и для самой Элен.

***

Том остервенело вбивался в любовника, буквально шалея от его взгляда. Он любил вновь и вновь бороться с этим сильным жеребцом, так не похожим на его прежних сладких мальчиков. С Матиасом Том чувствовал себя мужчиной, который одерживает победу над другим мужчиной - молодым, сильным и опасным. Ни один из изнеженных юношей, до которых так охоч был Том, не мог дать ему этого упоительного чувства победы и власти. Том любил ощущать, как тело Матиаса начинает содрогаться. Его сводил с ума момент, когда пронизывающий, стальной взгляд любовника начинал стремительно расфокусироваться и серо-голубые глаза превращались в глубокие омуты, в которых было так сладко тонуть, изливаясь в горячее сильное тело.

- Мэт, Мэт, - шептал Том, падая на любовника. - Мэт, ты великолепен…

- Ты тоже, - слышался в ответ тихий шепот. - Ты тоже, Том.

- Я могу быть и с другими, но без тебя не могу…

- Ты со мной, Том. Со мной.

Том надолго замолчал в блаженной расслабленности, уткнувшись в плечо Матиаса. Тот тоже хранил молчание, обнимая любовника. Но взгляд его снова был отсутствующим, он думал о чем-то своем, а вовсе не о Томе.

- Ты все больше веришь в свои силы, - проговорил Матиас, как будто проводя с Томом сеанс гипноза. - Твоя власть растет с каждым днем. Понемногу, но неуклонно. Ты возвращаешь себе то, что у тебя когда-то отобрали. И скоро ты заберешь себе все.

Том чуть нахмурился.

- Эта ведьма все еще очень сильна, Мэт. Она по-прежнему сильнее меня. Ты это сам знаешь.

- Знаю. Но ты видишь, что ее власть слабеет. Она чувствует это и потому бесится. Ее надо держать в осаде, ее нервы должны быть напряжены до предела. Она уже совершает ошибки, Томми.

- Ты - настоящий дьявол, Мэт, - проговорил Том. - Знаешь, мне иногда бывает страшно рядом с тобой.

- Тебе нечего бояться, - на губах Матиаса появилась усмешка, которая в полумраке спальни действительно казалась зловещей. - Это она должна бояться.

- И все-таки, почему ты так ее ненавидишь? - задумчиво сказал Том. - Это ведь не только потому, что она тебе мешает. Есть что-то еще. Что-то, чего я не знаю.

- Томми, а тебе не все равно? - Матиас устремил на Тома взгляд, снова обретший стальной блеск. - Мы с тобой союзники, партнеры. Этого достаточно.

- Да, Мэт, не хотел бы я видеть тебя в своих противниках, - вздохнул Том. - Ты будешь опаснее моей дорогой супруги.

- Кстати, твоя дорогая супруга собирается лететь на переговоры в Москву, - Матиас приподнялся на локте. - У меня возникла идея полететь вместе с ней.