Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 18

— Известны, — сквозь зубы произнес Скелтон.

— Тогда вы сами понимаете. Репутация мистера и миссис Бреннан будет испорчена навсегда. Это плачевно скажется на их бизнесе. А лично для вас, Скелтон, это и вовсе станет катастрофой. Вы — начальник службы безопасности — не смогли предотвратить утечку компрометирующих материалов, допустили установку скрытых видеокамер в спальнях ваших работодателей. Более того, вы состояли в интимной связи с вашей замужней работодательницей. Ваша карьера будет разрушена навсегда, Скелтон. Вам не доверят охранять даже ведро с помоями. Не говоря уж о том, что и ваша личная жизнь будет разрушена. Вы ведь женаты, Скелтон, не так ли? У вас жена и двое детей.

— Я вижу, вы отлично осведомлены обо всем, Кронберг. А также вижу, что вы редкостная мразь. Удивительно, вы так молоды, и в вас уже столько мерзости.

— В меня старательно вливали это с раннего детства, — на неживом лице Матиаса появилось подобие улыбки — именно подобие, жуткое, настолько противоестественное, что Скелтон с его закаленными нервами вздрогнул.

— Возможно, вам забыли сказать, что шантажисты обычно плохо кончают.

— А вам, похоже, это говорили, но вы почему-то не отнесли это к себе, Скелтон. Напрасно.

— Что ж, посмотрим.

Кронберг пристально смотрел на него.

— А ведь вы восхищаетесь мною, Скелтон, не так ли? Восхищаетесь и хотите меня… Я же вижу.

— Заткнись! — Скелтон резко повернулся и пошел прочь.

— Когда созреете, приходите. Обещаю, скрытых камер не будет! — насмешливо бросил ему вслед Кронберг.

========== ГЛАВА 5. AMICA MEA ==========

ГЛАВА 5. AMICA MEA

- Мне не понравился этот Фелнер, - приподнявшись на локте, проговорил Том.

- Не хмурься, Томми, у тебя морщины будут, - лениво произнес Матиас, лежавший на подушке и со скучающим видом разглядывавший потолок роскошного люкса берлинского Hotel de Rome.

Он, наконец, скосил взгляд на Тома и медленно провел белым, холеным пальцем по неестественно гладкому лбу любовника.

- И почему он тебе не понравился? – насмешливо осведомился молодой человек. - Мне кажется, он как раз в твоем вкусе. Изящный, хрупкий… Ты ведь любишь таких, разве нет?

- Мне не понравилось, как он смотрел на тебя, - упрямо произнес Том.

Матиас бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в потолок.

- На меня многие смотрят, - проговорил он с ленивым самодовольством. - И многие меня хотят. Ты что, будешь ревновать к каждому, кто бросит на меня взгляд? Кстати, кажется, мы не обещали хранить верность друг другу.

- Не обещали, - хмуро признал Том.

- И пока я был здесь, в Берлине, ты у себя в Атланте развлекался со сладкими мальчиками. Я же не закатывал тебе истерик по этому поводу.

- Мэт, мы с тобой взрослые люди и все понимаем. Я знаю, что ты со мной сошелся из-за моего положения…

- …и из-за твоих денег, - сладким голосом ввернул Матиас.

- Само собой, - хмыкнул Том. - Ты сам говорил, что любишь сильных, властных, богатых.

- Именно.

- И ты мне нужен. Да я богат, но знаю, что мне недостает силы, а значит, и власти, - Том стал необычно серьезным. – И я чувствую, что именно ты поможешь мне их получить.

- А ты не боишься, что я все это присвою, как твоя дражайшая супруга? - губы Матиаса искривились в усмешке, он пристально смотрел на Тома.

- Я думал об этом, - Том тоже усмехнулся. - Нет, Мэт, не боюсь. По крайней мере, в обозримом будущем. Во-первых, ты еще слишком молод. Во-вторых, ты даже не американский гражданин. У тебя в США нет никаких связей, и твоя карьера в ближайшие годы будет полностью зависеть от моего к тебе расположения.

Лицо Матиаса было абсолютно неподвижным. Было даже непонятно, слышит ли он слова любовника.

- Так вот, - проговорил Том. - У нас с тобой могут быть довольно свободные отношения. Но я ставлю одно условие: ты не должен спать с теми, кто мне не нравится.

- А ты, конечно, можешь спать с кем угодно? - язвительно уточнил Матиас.

- Я - да. У нас с тобой все-таки разное положение, Мэт.

Матиас никак не отреагировал на эту реплику. Том продолжал:

- И в данном случае, мне очень не нравится этот Фелнер.

- Да что ты к нему привязался? - губы Матиаса с досадой искривились.

- Этот тип смотрел на тебя как-то по-особенному, - гнул свое Том. - Не могу даже сказать, как именно. Но мне это очень не понравилось.

- Ерунда, - сказал Матиас бесцветным голосом. - Ерунда, Томми. Не обращай внимания.

- Я хочу подумать о том, чтобы вычеркнуть этого австрийского музыкантишку из наших спонсорских программ, - не унимался Том.

- Томми, не будь параноиком, - в голосе Матиаса зазвучало недовольство.

- Мэт…

- Послушай, Томми! Если ты ни с того ни с сего откажешь Фелнеру в поддержке, все тут же скажут, что ты сделал это из ревности. Над тобой будут смеяться. Ты этого хочешь?

- С какой стати будут говорить, что я это сделал из ревности? Я, в конце концов, не открытый гей! Это никак не свяжут…

- Не будь наивным, свяжут. Еще как свяжут, - Матиас теперь пристально смотрел на Тома. - Во всяком случае, это будет выглядеть странно. Зачем тебе скандал на ровном месте? Будь сильным, Томми. Не обращай внимания на всяких Фелнеров. Они для тебя - не проблема. Твоя проблема - я, - в голосе Матиаса теперь звучал неприкрытый вызов.

Он провел языком по губам и усмехнулся, но его глаза неподвижно смотрели на Тома. А Том смотрел на своего любовника: красивого, сильного, опять ставшего похожим на неприрученного хищника. И вновь в нем поднималась жажда покорить этого хищника и обладать им. Серо-голубые глаза Матиаса сверкали алчностью и угрозой, хищник был готов дать отпор и в то же время не отпускал от себя. Том бросился на Матиаса и буквально впечатал его в постель, у того из груди вырвалось рычание, он с силой сбросил с себя любовника и сам навалился на него. На мгновение они замерли, глядя друг другу в глаза, а потом покатились по кровати, Том пытался обездвижить Матиаса, а тот сопротивлялся. Любовники распалялись все больше и больше. Матиас был физически сильнее изнеженного Тома, и он, конечно, не позволил бы одержать любовнику над собой верх. Но он незаметно поддавался, виртуозно имитируя то изнеможение, то прилив сил. Он позволял Тому захватывать губами свой рот, а затем вдруг больно кусал его, раздвигал ноги, а затем снова сбрасывал Тома и наваливался на него, а через минуту уже вертелся и извивался под ним как уж. Между тем Том боролся всерьез. Горячее, упругое, сильное тело любовника сводило его с ума. Ему хотелось снова обладать, обладать и еще раз обладать этим упрямым красавцем, утвердить свою власть над ним. Наконец, Матиас распластался на постели, закатив глаза, приоткрыв рот и всем видом показывая, что не в силах больше бороться, а Том воздвигся над ним, победно и жадно глядя на загорелое, красивое тело, которое сейчас будет принадлежать ему. Он с удовольствием дал две пощечины Матиасу. Тот зажмурился, задрал стройные ноги и призывно застонал.

- Становись на четвереньки, - прорычал Том. - Я хочу тебя так!

Матиас покорно и с видимой готовностью выполнил его приказ, выгнув в спину и выставив аппетитную, круглую задницу. Том лихорадочно раскатал по члену презерватив и сразу резко вошел в Матиаса, который, впрочем, был предусмотрительно растянут и смазан. Молодой человек все же дернулся и застонал от резкого вторжения. Глаза Тома сверкали вожделением.

- Мой, мой, наконец, мой! - рычал он, вбиваясь в роскошную задницу любовника и сжимая его упругие, сильные ягодицы.

Матиас стонал. Сейчас ему было хорошо. Он довел Тома до полубезумного состояния, когда в изнеженном папике, привыкшем к сладким, покорным мальчикам, проснулся зверь, и этот зверь теперь приносил Матиасу истинное удовольствие, делая именно то, что Матиасу хотелось. Движения Тома становились все интенсивнее и резче, Матиас выл и рычал, а Том все ускорял темп.