По кругу (СИ) - "MMDL" - Страница 4

Видеть собственные спину и затылок было непривычно, но в данный момент мне не хотелось обдумывать в очередной раз за сегодня нахлынувшее чувство новизны. Как только Невилл вышел, я ощутил себя окончательно и бесповоротно потерянным. Вместе с ним ушел и тот я, которым я был еще пару часов назад. Тот, которого я толком-то и не помню. Не помню ничего…

Мне некуда было податься. Я сполз по стене на пол и просидел на ледяном кафеле, наверное, несколько часов. Практически не двигаясь, я позволял нарастающей физической боли хотя бы отчасти вытеснить душевную. Капание воды погружало в транс. Я закрыл глаза, но так и не смог заснуть или забыться.

Кто-то осторожно, практически беззвучно открыл дверь и прошел в душевую, но я был слишком измучен, чтобы любопытствовать. Пока слева капает вода, я все еще в этой кошмарной, холодной, незнакомой реальности…

Прохладная рука коснулась моей щеки, и я сразу узнал это прикосновение. Я ощущал его до и сразу после бритья; когда подпирал голову от скуки или сонливости; когда умывался; когда тер на нервах лицо; когда хватался, лежа в постели, за голову, силясь отдалить от себя пытающий меня ночь за ночью кошмар… Я открыл глаза, уже зная, что увижу перед собой. Свое отражение.

Невилл подал мне руку. Я протянул ему свою, но так и не смог прикоснуться к его ладони снова. Меня преследовало навязчивое предчувствие, что если я сделаю это, то малое, что осталось от моей жизни и меня самого, рассыпется на мельчайшие осколки. Невилл мягко обхватил меня за непривычно широкие плечи и помог подняться с так и не согревшегося подо мною кафеля. Встав, я ясно ощутил, как боль прострелила спину и почки — сидеть на ледяном полу несколько часов кряду было отвратной идеей. Немного прихрамывая, я вышел из душевой не без помощи Невилла, на плече которого практически висел. Мы повернули куда-то вбок, в еще один черный коридор, и миновали огромное количество одинаковых стальных дверей, пока не остановились у одной, с блеклой металлической табличкой:

«J17»

— «J17»? — коротко спросил я.

— Это твоя комната. — Невилл говорил тихо, почти шепотом, точно боялся меня испугать или разбудить. — Первая буква твоего имени и номер, который ты занимаешь в списке членов организации, чьи имена начинаются на ту же букву. Фамилий у нас нет.

— Первая буква… моего имени? — заторможенно повторил я. — А как звучит мое имя?..

— Тебя зовут Джек.

Пока Невилл затаскивал меня в незапертую комнату, я должен был бы радоваться той крупинке информации, которую узнал о себе. Но я не мог. Ведь я не Джек. И я не Невилл. Так кто же я, в итоге?..

Невилл медленно усадил меня на кровать и включил свет, нажав на выключатель у двери. Комната была небольшой, она не была приятной на вид или уютной, но виделась мне безопасной, а этого было на данный момент вполне достаточно. Одноместная металлическая койка, на которой я сидел, была вплотную придвинута к серой бетонной стене, абсолютно голой, если не считать нескольких плакатов с полностью обнаженными женщинами, позирующими у мотоциклов и машин. У противоположной стены стоял письменный стол и стул. Место от стола и до угла занимал гардероб с множеством матовых ящиков. Вот и все: кровать, стол, стул, шкаф — и достаточно пространства посередине комнаты.

Я не чувствовал себя как дома, что было не шибко удивительно. Я дотянулся до стены у кровати и один за другим сорвал все плакаты, грубо скомкал их и швырнул под письменный стол. Невилл следил за моими действиями с жалостью: в любых моих поступках сейчас он видел проявление болезни. Но он хотя бы был рядом.

— Попробуй лечь, поспать нормально, — начал он, отходя к двери и выключателю. — Быть может, проснувшись, ты почувствуешь себя лучше и все вернется на свои места.

— А ты хочешь этого? — спросил я, учуяв в его голосе нотки сожаления.

— Чтобы ты почувствовал себя лучше? — после звонкой паузы уточнил Невилл.

— И это тоже.

Он насупился, упираясь напрягшимся лбом в прохладный дверной косяк.

— Я не знаю… — наконец, изрек Невилл.

— Расскажи.

Он посмотрел в мою сторону, и в его голос снова закрались противоречивые, взаимоисключающие чувства.

— Я не хочу, чтобы прежний ты возвращался. И я от всего сердца желаю тебе страданий. Потому что каждую секунду боли, что ты испытываешь сейчас, ты заслужил.

========== Часть 3 ==========

Комментарий к Часть 3

Данная часть посвящается ждунам, терпению которых предела нет, как и моему восхищению)

Я не знал, что ему ответить, — настолько меня поразили его слова. Невилл ушел, дверь захлопнулась, и я, парализованный творящейся в моей реальности (либо же в голове) неразберихой, остался лежать на кровати посреди пустоты, с ней же у сердца. Череп распирало от предположений, подтвердить или опровергнуть которые было невозможно, и я изо всех сил постарался провалиться в сон, пока окончательно не распрощался с рассудком. Зажав виски ладонями, я улегся на бок, притянул колени к груди — и в такой жалкой позе качнулся с высоченной лестницы, ведущей в царство Морфея. От слишком правдоподобного секундного падения тело дернулось, мозг залила сплошная темнота без временных и прочих ориентиров…

Дверь в комнату открылась, быть может, в следующую минуту, а может, через час. Приподняв одно веко, взором я натолкнулся на сочувственный взгляд Невилла, явно не ожидающего найти меня в позе побитой собаки. В его руках был сверхсовременный тончайший планшет, который Невилл прижимал к груди как личное сокровище. Исподлобья он сверлил меня неоднозначным взором, боролся сам с собой, убеждал себя мысленно, оперируя моим плачевным положением. Похоже, в итоге верх одержала совесть, и Невилл с тяжелым вздохом присел на кровать, безмолвно заставив меня потесниться.

— Я поступаю так, — начал оправдываться он, — потому что я — не ты: не гад, плюющий на морали ради собственного удобства. Тем более… если верхушка узнает о твоем состоянии, незамедлительно последует увольнение; помня, что на кону, я не могу не помочь тебе вспомнить…

Мне не понравились его туманные, но весьма тревожные фразы, однако расспрашивать Невилла тотчас я не стал: очевидно же, каких чудовищных усилий ему стоило пойти мне навстречу, а столь шаткое решение можно уничтожить одним неосторожным словцом. Потому я молча сел и опустил глаза на экран планшета, который Невилл держал на коленях. Его палец навис над кнопкой воспроизведения, подрагивал в нерешительности…

— Это запись одной из камер видеонаблюдения. Довольно давняя, — уточнил он, с выразительным сожалением поджав губы. Кажется, Невилл подумывал добавить что-то еще — с целью чуток потянуть время, однако внутренний стержень устремил его палец на экран, и цветная, но блеклая картинка ожила.

По широкому коридору неторопливо от камеры, установленной под потолком, двигалась компания мужчин, наряженных в ту же обезличивающую форму, что и я сейчас. В центре прогуливающейся шеренги шагал самый широкоплечий и самый высокий агент — без сомнений, вожак этой стаи. Его короткие кофейные волосы были зачесаны назад, ручищи оттопыривали карманы свободных штанов. Лица я пока что не видел, но от продолжительного созерцания его затылка у меня отчего-то разгоралась мигрень: быть может, из-за угла, под которым мне приходилось смотреть на планшет?.. Невилл, также сверлящий взглядом экран, сжал кулаки поверх бедер, и ногти до боли впились в его ладони. Всеми силами он старался сохранить невозмутимость, однако электронные отблески на радужках были пропитаны сухой, как мороз, ненавистью к мужчине посередине.

В противоположном конце коридора я приметил знакомое лицо — мое собственное! В точности так же, как и пару минут назад, Невилл шел в обнимку с планшетом. Средней длины ореховая шевелюра мягко колыхалась при ходьбе, прямые пряди лишь самую малость прикрывали кончики ушей и напряженно сведенные брови. Коллеги потеснились, левее центра шеренги появился зазор, в который Невилл почти прошмыгнул, совершенно точно никого не коснувшись…