Сплошная видимость (СИ) - "MMDL" - Страница 3

Словно ребенок, которого заставили лечь в постель днем, а ему не спится, я втихаря поглядываю частенько вперед, сквозь салон мобильного жилища, так, чтобы Люк не заметил мой взгляд, и мысли растворяются в молочном тумане: я лишь вижу, как он, закинув одну ногу щиколоткой на колено другой, лежит на спине, в наушниках, пальцами терзая кнопки и джойстики портативной игровой приставки, — и не думаю абсолютно ни о чем… Ни о потраченном впустую драгоценном времени, наверстать которое невозможно в принципе, ни о мгле, что заволокла мой жизненный путь… На душе становится спокойно, а на губах вспыхивает тайная улыбка, когда Люк, беззвучно выкрикивая что-то в экранчик, радуется победе или проклинает неубиваемых врагов своего персонажа.

Воспоминания о такой частой рядовой радости вытеснили вновь все волнения, и я поднялась по высоким ступенькам в салон, закрыла за собой дверь, чтобы не впускать в бодрящую искусственную прохладу уличную жару. Отец лежал на двухместной кровати — в футболке и шортах до колен, предплечьем прикрыв глаза и лоб. С данного ракурса, со стороны его ног, я не могла этого видеть, но знала, что за последние годы в густую шевелюру закралось множество седых волосков. Они были индивидуалистами, не хотели пока сбиваться в группки, потому были заметны лишь при самом ближайшем рассмотрении.

— Тук-тук, — по-детски улыбнулась я, остановившись у кухонной раковины.

— Кто там? — воодушевленно приподнялся на локтях папа.

— Ваш сосед шоколадный великан. Я стриг лужайку, и газонокосилка случайно отрезала мне пальцы. Хотите попробовать? — хихикнула я, показав два батончика.

— У тебя очень извращенное чувство юмора, — рассмеялся отец и оставил постель. — Если б это не было невозможным, я бы сказал, что эту черту ты унаследовала не от меня, а от Кэма. — Мы уселись за стол друг напротив друга. За окном росло единственное на всю округу дерево, и иссушенная крона бросала тень на наши руки и вскрытые упаковки батончиков. Отец укусился первым; я глупо ждала, как если бы надеялась, что он оценит приготовленное мною блюдо. — Спасибо, солнышко. Это как раз то, что нужно было.

— Всегда рада улучшить тебе настроение.

— А ведь это я должен делать… — приподнял он брови.

— Думаю, я уже достаточно взрослая, чтобы заботиться о родителях, а не наоборот.

— Нет, я не об этом. Вы все уже могли бы отдыхать на Гавайских островах, если бы мне в голову не влетела эта блажь с домом на колесах… Я думал о создании семейных воспоминаний, но упустил из вида, как, должно быть, тяжело тебе и Люку находиться в четырех стенах практически постоянно, а в оставшееся время — шляться по мотелям…

— Пап, — перебила я его, свободной рукой погладив по большой крепкой жилистой кисти. — Все в порядке. Я все время читаю, благо интернет здесь на удивление хорош. Люк играет на приставке. Мы видим наших отцов, слушаем ваши разговоры, впервые в жизни все вместе завтракаем, обедаем и ужинаем, как настоящая семья! Это того стоит. Ведь суть семейного отдыха именно в семье, а не в цветочных венках, шоу огнеглотателей, океане и свинине с ананасами. Всего этого у нас было с лихвой в прошлые года и будет через несколько дней снова. А такого чудесного, как в детстве, совместного времяпрепровождения с нашими папами давно уже не бывало. Спасибо, — медленно, с чувством проговорила я.

Он слушал меня с застывшей на губах улыбкой. Темные глаза сверкали, как стекло на солнце, — папа был благодарен и растроган, а чтобы не дать ресницам повлажнеть, переключился на оставшуюся половину батончика.

— Надо закупиться продуктами, — наконец, скомкав пустую обертку, сказал он. — Люк точно откажется, ну а ты? Предпочтешь прогуляться до магазина или остаться?

Признаться, пройтись с папой за руку, на часок-другой окунуться в прекрасное беззаботное детство, мне невероятно сильно хотелось, но я понимала, что Люка одного не оставят.

— Нет, — улыбчиво поморщилась я, — что-то не хочется из-за всей этой жары. Отправляйся вместе с Кэмероном, посмотрите, что еще интересного есть в этом городишке, а потом нам все расскажете и покажете. Так что делайте фото!

Взрослая жизнь требует взрослых решений. И раз пока я не могу разобраться в себе, позабочусь о родительском счастье.

***

Небо над мотелем и домом на колесах стремительно потемнело и из голубого, чистого, превратилось в послезакатное фиолетовое, затянутое молочной дымкой несформировавшихся облаков. Папа и Кэмерон с прогулки пока так и не вернулись, но мы с Люком, что обедая, что ужиная в доме на колесах, получали от них постоянные сообщения с беспокойствами от отца и фотками от Кэмерона. На последнем снимке были запечатлены две бутылки пива, стоящие на фоне зеленого бильярдного стола с собранными в треугольник шарами: гуляя по окрестностям, наши отцы заглянули в бар и теперь, небось, загоняют шары в лузы под старенький рок из динамиков под потолком заведения да потягивают алкоголь. Здорово! Лучше, чем днями напролет либо сидеть за рулем, либо отсыпаться. Этого я и желала им, отказываясь присоединиться к папе. Свидания. Отдыха. Смены обстановки. Приятных впечатлений.

Мне же последнего очень не хватало — наедине-то с Люком… Нет, остаток сегодняшнего дня он был сущим ангелом, вот только я не могла спокойно смотреть ему в глаза, посему за столом утыкалась в тарелку, а в ответ на его попытки завести беседу несмело кивала, качала головой или пожимала плечами. Быть может, если бы мы росли вместе постоянно, а не эпизодически, я бы видела в нем только брата?.. Но какой смысл размышлять о том, чего не случилось, если в жизни реальной — сплошной кавардак…

Люк ушел в номер гораздо раньше меня. Разобравшись с посудой и остатками подогретой в микроволновке курицы, я закрыла дом на колесах на ключ, включила сигнализацию и неторопливо сквозь ночную свежесть и тишь направилась с парковки в сторону мотеля. Вскоре слева зашептал, облизывая кафель, бассейн, и, будто околдованная, я остановилась к нему лицом.

Вода переливалась — от глубокой синевы до светло-голубых, чуть ли не неоновых, прожилок, вспыхивающих подобием молний на гребнях редкой ряби. Далекие высокие фонари отражались миниатюрными звездами на глянцевых плитах бортиков и стальной лестнице. Черные провода над головой рассекли фиолетовое небо, как если бы атмосфера окаменела, растрескалась и сквозь нее проглядывала космическая бездна…

Еще одной такой ночи не сыскать! Бегом, споткнувшись при подъеме на второй этаж и чудом не распластавшись на ступенях, я добралась до своего номера, оставила в нем связку ключей и в купальнике вернулась к бассейну — крохотному осколку океана под бесконечной фиалковой Вселенной. Резиновые тапки я скинула неподалеку; бассейн окружали шершавые плиты, успевшие остыть после знойной улыбки солнца, в отличие от волнующейся воды. Неровный грубоватый камень приятно массировал стопы при ходьбе. Осторожно я опустилась на край: попа оказалась на очередной шершавой плитке, бедра — на гладком ледяном кафеле, а ноги — в божественно теплой воде. Так много ощущений выпало на мою долю одновременно, что я потерялась и в них, и в легком дуновении прохладного ветра, вызвавшего парад мурашек на груди, спине да руках, и в отчасти пугающей ночной тишине. Вокруг было пусто… Здесь и днем было безлюдно, но страшновато стало именно с приходом темноты. Коридор мотеля, тянущийся, точно кишечник огромного каменного зверя, на двух этажах; залитый бетоном двор; большая парковка с множеством пустующих мест; этот бассейн, обнесенный сетчатым забором, за которым — дорога, песок, безликие одноэтажные постройки без окон… Я слышала свое дыхание так отчетливо, будто выдыхала в банку; казалось, лишенное людей пространство тоже может мгновенно заполниться паром — настолько сузилось оно для меня в полнейшем одиночестве. Впервые, будучи под открытым небом в купальнике, я почувствовала себя совершенно голой… и, громко сглотнув, поплотнее сдвинула ноги, но между ними все равно остался промежуток — и кожу холодило дыхание ветра…

— Удивлен, что ты не спишь.