Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL" - Страница 1

====== Глава 1 ======

Я не знаю, что со мной происходит: веду себя так, как уже очень давно запретил сам себе. Какие аморальные вольности я себе позволяю! Рядом сидит шестнадцатилетняя кузина с букетом цветов для своего классного руководителя, увлеченно смотрит представление, разыгранное наряженными зверьем детишками, а я, двадцатитрехлетний взрослый, глаз не спускаю с мальчишки, сидящего через проход от нас. Я усмехнулся, видя, как он изящно заправляет светлые пряди за ухо. Черт, мило…

— Марк! — Сестра с силой дернула меня за рукав, вместе с тем вырвав с руки несколько волосинок.

— Ау! Что ты де… — начал было ругаться я, но справа меня снова дернули за одежду, уже тетя:

— Не болтайте — мешаете слушать! — сквозь стиснутые зубы процедила она.

Я молчаливо вернул внимание к мальчишке. Почему незнакомый подросток так притягивает меня? Нет, конечно, у меня достаточно отклонений от нормы, если верить множеству психологических тестов: согласно ним, я и скрытый сексуальный маньяк, и латентный гомосексуалист — час от часу не легче! Зачем я вообще эти тесты проходил?! Но, несмотря на любые заскоки, у меня есть отдушина — то, благодаря чему я выпускаю пар, словно приподнимаю крышку заварника. Я пишу. С детства увлекался придумыванием сюжетов, даже играя с плюшевыми мишками, погружал их в исторгнутые моей фантазией приключения. В четырнадцать я решил написать первый роман и, признаться, слезливая чушь получилась, мне тогда явно не хватало внимания. Однако последующие произведения стали значительно лучше. В семнадцать я резко переключился на крайне извращенные сочинения, которые, что самое удивительное, многим понравились. Я рискнул и отдал их в печать, сперва что-то одно, следом и остальные работы. И теперь имя, взятое мною в качестве псевдонима, широко известно в не самых приличных кругах… С натяжкой меня можно называть «писателем».

Но есть одна проблема: кажется, мой способ сглаживания собственных отклонений дает сбой… судя по тому, как плотоядно я поедаю мальчишку взглядом и бесстыдно делаю это уже полчаса.

Внезапно все начали аплодировать. Перепугавшись, я тоже захлопал в ладоши: обезьянка видит — обезьянка делает. Свет над зрительскими местами включился, и все зашумели. Я встал, стал натягивать пальто.

— Куда собрался? — удивилась кузина. — Концерт еще не кончился — это антракт.

Покладистый, я кивнул и сел, выискивая человека, что основательно меня увлек. Он в толпе других школьников стремительно покидал зал. Я тут же вскочил на ноги и обычным, но весьма деревянным шагом последовал за ним, игнорируя выкрик сестры: «У тебя там шило, что ли, в одном месте?!» Выйдя в коридор, я осмотрелся поверх голов. Конечно, карикатурно я выглядел: жираф, затесавшийся в стадо зебр; ни капельки не выделяюсь…

Ну и куда же он мог пойти? Я здесь ни одного места не знаю, посетил школу кузины впервые… В какой-то момент я оборвал себя сам: это уже ни в какие ворота не лезет — как сталкер охочусь на подростка! Он может вообще не вернуться после антракта в зал, а если и придет, то вполне вероятно, займет другое место. Я его потерял — оно и к лучшему!

Приметив на одной из дверей значок мужского туалета, я продолжил свои рассуждения на ходу, не зря же вышел из зала.

Жизнь убирает ненужных нам людей, отсеивает их, оставляя только тех, кто представляют хоть малейшую ценность. Преподаватели, которых на улице вряд ли узнаешь, товарищи, с которыми не виделись десять лет и не вспоминали друг друга ни разу, — все они ненужные люди, раз присутствуют в твоей жизни только номинально. Мой девиз: «Не нужно горевать, если что-то идет не так, ведь все происходит лишь в твоих интересах! Пусть плохо сейчас, но, возможно, сиюминутные мучения заменят продолжительные муки в будущем!» Длинноватый девиз, я еще должен его доработать… Я не оптимист, я реалист с упором на эмпиризм: верю и придерживаюсь только тех взглядов, которые не раз подтверждали свою истинность на моем жизненном пути.

Но, по-моему, я столкнулся с исключением, потому что ненужный человек не потерялся, как должен был. Я наткнулся на него у раковины, где он сунул голову под включенный кран. Он разогнулся, и с мокрых волос на школьную форму потекла холодная вода. Пред его голубыми глазами словно стоял туман, по вине которого он видел все размыто и очень медленно соображал. Я махнул рукой перед его лицом, но он не отреагировал.

— Ты как?.. — испугался я не на шутку.

Но с приличным запозданием он все же поднял мутные глаза на меня и произнес:

— Я… я горю…

Мои брови поползли на лоб в меру моей испорченности.

— Я тебя неверно услышал… Повтори, пожалуйста, — как можно спокойнее попросил я.

— Я… горю… очень жарко… — Он тяжело дышал, отчего его голос приобретал томный оттенок, и медленно шел на меня. На покрытых каплями щеках играл яркий румянец. Я сделал шаг назад и впечатался спиной в сушилку для рук; чтобы не ляпнуть лишнего, закрыл ладонью рот. Неуемное воображение рисовало уж очень неловкие картины. Мальчишка дошел до меня и замер. — Прошу… потрогай…

— Что именно?! — истерически промычал я в ладонь.

— Лоб, естественно… горячий или нет…

— А-а… — Я тихо рассмеялся, приходя в себя. Нет, такое восприятие действительности в корне ненормально, мне лечиться надо…

Я отлип от сушилки и с выражением лица знающего свое дело врача приложил ладонь к его голове. Я касался чужой кожи, но никак не мог разобрать, холодная она или горячая. Поэтому выбрал материн способ. Честно, я никакого подтекста не вкладывал в свои действия, все было мило и прилично, как в детстве! Я придвинулся и коснулся губами лба мальчишки. Но, очевидно, что-то сделал не так, потому что в следующую секунду он вырвался, а я получил в глаз. Неповторимое ощущение!

— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — Я согнулся в три погибели, прижимая руку к правому глазу. На вопрос отвечать было некому: мальчишка со скоростью света унесся прочь. Я иронично рассмеялся, намочил платок ледяной водой и приложил его к лицу. Будь я ребенком, разревелся бы от досады, хотя далеко не впервые получил ни за что.

Я посмотрел в зеркало, на минутку отняв от кожи платок. Хорошо, что у мальчишки удар оказался слабым. Надеюсь, фингал не появится — завтра у меня интервью. От приближающегося неприятного события меня передернуло: будут снова задавать личные вопросы, а я так ненавижу, когда кто-то сует нос в мою личную жизнь, некоторые аспекты которой раскрывать не хотелось бы вовсе. Естественно, я смогу отказаться отвечать на какой-либо вопрос, однако делать это вежливо я совсем не умею. Смутьянов публика любит, но я не такой.

Возвращение к кузине и тетке было похоже на приход домой собаки, жалобно поджавшей хвост.

— Кто тебе в глаз дал?.. — одновременно спросили они.

— Я поскользнулся в туалете и упал глазницей на кран, — зловеще ответил я.

Тетя фыркнула, сестра поморщилась, но расспросы на этом прекратились, чему я был чрезвычайно рад. Все расселись по местам, свет приглушили, но вместо веселых дошкольников-зверушек на сцене появилась строгая женщина в брючном костюме. Улыбка, искусственно натянутая на ее лицо, походила на демонстрацию радости злодея, собирающегося взорвать мир.

— Кто это? — ужаснулся я.

— Директриса. Замолчи! — шикнула кузина, внимая каждому ее слову.

— Итак, ученики нашей замечательной школы и их приглашенные, развлекательная часть сегодняшнего мероприятия подошла к концу, и мы переходим к официальной, а именно — к награждению отличившихся за пройденный учебный год учеников! Прошу выйти на эту сцену тех, чьи фамилии я назову. — Перечень фамилий начался с учеников первого класса, и всякий раз директриса вызывала троих, вручала им грамоты и памятные подарки. Пока она дошла до девятого класса, я отбил себе ладони. Но тут прозвучали имена, одно из которых я, конечно же, знал: — Воронцова Елена, Мельева Елизавета, Дримов Антон!

— Лизка! — восхитился я, подталкивая сестру к проходу и хлопая изо всех сил. Весь ее путь до сцены я не спускал с нее глаз, но как только она присоединилась к двум своим одноклассникам, я подавился вдохом: Дримов Антон — тот самый мальчишка, по вине которого мне теперь было больно моргать. Он с гордостью принял грамоту за превосходную успеваемость, как и две его одноклассницы.