Дети Левиафана (СИ) - Киров Никита - Страница 22

— И какие у тебя цели?

Скуле поднял руку, приглашая идти дальше.

— Когда меня изгнали, я пришёл в южные земли. Как навигатор, я хорошо разбирался в древней технике и стал антрубером. Но теки хранятся в руинах, где полно радиации. Или как её тут называют, проклятие Старого мира.

Он засмеялся.

— Я спускался в очередную дыру в земле, где меня чудом не уничтожал какой-нибудь Страж или ловушка, поставленная каким-нибудь шутником пятьсот лет назад, а потом блевал кровью от заражения. Наконец, мне надоело и я пришёл в эти леса, где живу уже несколько лет. Поэтому я такой красавчик.

Скуле опять засмеялся. Слишком часто он смеётся.

— Не лучшее место для жизни, — сказал Эйнар.

— А кто говорил о жизни?

Вожак хохотал так долго, что закашлялся. Изо рта летели сгустки крови, но бывший навигатор вежливо отворачивался.

— Всё смотришь на свой межер? — спросил Скуле. — Я и сам знаю, что тут нельзя долго жить. В деревне лучше, есть чистая вода, а ветер не доносит ядовитую пыль, всё остаётся здесь. Там жили хорошие люди. Лесорубы иногда давали мне еды и воды, чтобы моё тело протянуло ещё немного. Я не заслужил быстрой смерти и должен был сполна насладиться агонией. Деревенские жили к югу от ущелья, а на севере начинались земли Детей Левиафана. Впрочем, когда я пришёл сюда, они и были детьми. Вот только генералы почему-то забыли, что дети растут. Добро пожаловать, брат. Это теперь наш дом.

Это место не походило на стоянку бандитов. Слишком много женщин, сидящих на скудных пожитках. Дети, которые играют друг с другом. Старики и раненые. Некоторые умирают. Очень мало тех, кто способен к бою. Это место похоже на лагерь беженцев, пропитанный страхом, отчаянием и вонью. Они не выдержат долго.

— Вот и мои соседи с юга, — Скуле обвёл рукой вокруг. — А как и все люди в этих местах, они очень упрямые и своевольные. Они забыли далёкого короля Пепла, но он сам пришёл к ним. Ангварену нужны леса, чтобы поддерживать огонь своих мануфактур и фабрик. Люди отказались рубить деревья для короля, тогда он прислал других лесорубов, которых охраняли аниссары. А кочевники из диких пустошей не из тех, с кем можно спорить. Они прогнали старых жителей.

— Но ведь они говорили… — Эйнар замолчал. В эту ложь он легко поверил и даже не задумался, зачем обычным людям уходить с родных земель.

— Их прогнали в ущелье, сюда. И они попросили меня о помощи. Только великая нужда заставила просить о помощи столь гордых людей. Я хотел им отплатить за добро и провёл их на север, в Лефланд, в шахтёрский городок рядом с границей. Это место во владениях Маленького Левиафана, там добывают то, что нужно жестокому мальчишке. Мы стали работать в шахтах. Тяжёлая жизнь среди людей, готовых на рабский труд ради глотка Дыма, ради одной секунды счастья, после которого наступает тяжёлое похмелье. Но мои друзья привыкли к трудностям. И они приняли меня, я наконец-то обрёл дом после стольких лет. Своё собственное пристанище. Друзья, которым ты нужен, вот это важно. Не место, а люди, ради которых живёшь. Ты изгой и понимаешь, что это значит.

— Да.

— Мы верили, что это ненадолго. Даже в Лефланд поступают новости из внешнего мира, о том, что островной герцог начинает войну против короля Пепла. Мы не интересовались политикой, но верили, что вернёмся, когда островитяне разгромят пепельников. Ангварен всегда проигрывал Эндлерейну, — Скуле присел возле дерева. — Люди даже молились Спасителю, чтобы тот помог красным плащам победить.

Он отложил в сторону щит и сильно закашлялся.

— А после мы стояли и смотрели, как остатки армии островитян переправляются через реку. Тогда люди пали духом. А бандиты, что правят городом, две семьи, ненавидящие друг друга, становились всё наглее. От нас требовали работать всё больше и больше, а те крохи, что нам платили, заставляли тратить так, как им надо. Это рабство, а я и мой новый клан не рабы! Мы сбежали оттуда, но не знали, куда идти. Через реку мы переправиться не могли, как не могли и пересечь пустошь. Оставался только один путь и я, как единственный воин, дал клятву, что проведу свой новый клан на юг.

Он засмеялся, но совсем тихо.

— Но получилось вернуться только сюда, где я умирал годами. На месте старой деревни была новая, в которых жили изгнавшие нас люди. А их охраняли воины и рыцари. Слабые и израненные после битвы, но это слишком опасная цель для отчаявшихся лесорубов. Мы начали болеть. Здесь даже воздух ядовит, не говоря о воде и еде. Не все такие крепкие, как я, — Скуле прохрипел, он уже не мог смеяться. — Мы оказались в ловушке. Везде нас ждала смерть. На севере от пустыни и рук бандитов. На юге от копий и ружей. Или здесь, долгая и мучительная.

Васур присел возле тощего ребёнка и протянул ломоть хлеба. Ребёнок взял еду, но даже не удостоил странного парня и взглядом.

— Вы хотите вернуть деревню? — спросил Эйнар.

— Мы хотим, чтобы дети прожили чуть дольше нас самих. Нет смысла захватывать то место. Если не будет леса, придут солдаты и убьют всех. Люди хотят на юг, чтобы не умирать здесь. И завтра мы заплатим за это.

— Что вы собираетесь делать?

— Те из нас, кто может держать оружие, пойдут в последний бой. Мы заплатим своими жизнями, чтобы отвлечь вас хоть ненадолго. Остальные, кто ещё может идти, прорвутся через ваши укрепления и пойдут дальше, сколько хватит сил. Кто-то умрёт в бою, кто-то от жажды и голода, кого-то убьют разбойники или дикие звери. Или тот яд, что мы вдыхаем каждый день. Но если хоть кто-то выживет, то это будет не напрасно. Мы пойдём дорогой смерти. Завтра ты увидишь атаку мертвецов.

Его трясло от смеха, так сильно, будто он сейчас умрёт.

— Так если вам нужно пройти, почему вы не договорились с новыми жителями? Вы ведь даже не пробовали!

— Мы верили в переговоры до последнего. Когда гарнизон ушёл, я и несколько человек пошли без оружия к пепельникам на поклон. Мы просили их пропустить нас, дать еды и воды. Мы клялись, что не причиним зла. Но они боялись нас и нашего гнева. И с ними остался рыцарь. О, это славный воин. Он живёт войной и чужими смертями. Для него мы враги, а своих врагов он привык убивать, будь это беззащитный старик или пятнадцатилетний мальчишка. Я позавидовал боевой ярости, но не позавидовал погибшим. Рыцарь так быстро вышел из себя, что мы даже не успели договорить.

Он уже стонал от смеха, с уголка рта побежала струйка крови. Сидящая неподалёку женщина приставила палец к губам и Скуле тут же замолчал. Эйнар пригляделся к ней. У неё что, младенец? Ледяной кулак сжал сердце.

— Отойдём подальше, пока я всех не разбудил, — вожак с трудом поднялся. — В этом самое смешное, брат. Мы ненавидим их, потому что они изгнали нас с родной земли и мы хотим справедливости! А они ненавидят нас, ведь теперь это их земля и они хотят справедливости! Воистину, ненависть — это дитя справедливости!

— Ты безумец, — сказал Эйнар, слушая жуткий хохот Скуле.

— В этом сумасшедшем мире стать безумцем — значит очнуться, — он застонал и взялся за живот. — Но и тогда мы не потеряли надежду на благополучный исход. Мы хотели драться, но не убивать. Один бой, который показал бы нашу решимость. Нас было больше, мы хотели убить одного лишь рыцаря, тогда остальные стали бы сговорчивее. Победа малой кровью. Но так не бывает. Появился ещё один рыцарь, молодой и не ведающий жалости. Он жалил своим клинком без сострадания, убивая одного за другим. Этого человека ты называешь своим другом, брат Эйнар?

— Да. Он думал, что исправит этим свои ошибки, а я хотел ему помочь. Если бы он знал правду. Мы же считали вас разбойниками.

— Это честный ответ, брат. Я тоже хочу исправить свои ошибки, но пока только повторяю их. Нам не хватает доверия друг к другу, но теперь уже поздно. Мы готовились к новой атаке, но вы взяли мушкеты, чем окончательно убили наш боевой дух. Никто не хотел идти сражаться, и мы ждали смерти. Но нас не бросили. Наши друзья в шахтёрском городке сбежали оттуда, несмотря на все трудности, и пришли к нам на помощь. Это не воины, но им тоже нечего терять. Мы пошли в бой, прямо в дождь. Жаль только, что мы проиграли. Но мы не сдались.