Война Иллеарта - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 27

• Предыдущая
• 27/129
• Следующая

Пожалуйста… Но он не мог отчетливо произносить слова, прости меня. Затем где-то наверху за собой он услышал крик. Повернувшись назад к Ревлстону, он увидел на вершине башни маленькую стройную фигуру с поднятыми к небу руками — Высокого Лорда. Когда группа всадников повернулась лицом к ней, она взмахнула Посохом Закона, излучающего со своего конца интенсивный синий огонь, который ослепительно вспыхнул и засверкал под небом — победная песнь силы, которая горела в ее руках, луч, сердцевина которого была яркого сине-белого цвета, переходящего в чистейшую лазурь по краям пламени. Три раза она взмахнула Посохом, и сияние его было столь ярким, что его отблеск, казалось, был виден на небесах. Затем она вскрикнула:

— Хей! — И направила Посох вперед. Он всей своей длинной засиял огнем Лордов, и луч голубого света с его конца уперся в небо. Сияние Посоха так ярко осветило подножие Ревлстона, что рассвет поблек по сравнению с ним — она как будто показывала собравшейся внизу миссии, что была достаточно сильной, чтобы перечеркнуть судьбу, написанную этим утром.

Лорды ответили ей, подняв свои тоже излучающие силу посохи и издав вибрирующий крик:

— Хей!

И Стражи Крови закричали, все как один:

— Сила и верность! Хей, Высокий Лорд!

На секунду все было освещено голубым огнем. Потом все Лорды приглушили свой пыл. По этому сигналу миссия медленно развернулась лицом к солнцу и пустилась галопом прочь, к утренней заре.

Отправление миссии и встреча с Высоким Лордом Еленой прошлым вечером оставили Кавинанта встревоженным. Он, казалось, необратимо терял даже ту небольшую независимость или самостоятельность, которыми еще обладал. Вместо того, чтобы определить для себя, какова должна быть его позиция и когда действовать в соответствии с этим решением, он позволял иметь на себя влияние, обольщая себя даже более основательно, чем во время своего первого знакомства со Страной. Он уже знал, чего же хотела от него Елена, и это было основным препятствием, мешавшим ему отправиться узнать, как же поживают великаны.

Он не мог продолжать дальше в том же духе. Если он будет продолжать, то скоро станет похож на Хайла Троя — человека такой с потрясающей убежденностью в своей правоте, что он не считал слепоту достаточным основанием, чтобы не брать на себя ответственность за Страну. Это будет самоубийством для прокаженного. Если ему не удастся, он умрет. А если ему все же удастся, то он никогда больше не сможет вынести бесчувственность реальной жизни, свою проказу. Он знал прокаженных, которые умирали от этого, но смерть их никогда не была быстрой и чистой.

Их конец наступал через зловонное уродство, такое отвратительное, что он чувствовал омерзение всякий раз, когда вспоминал, что такое гниение существует.

И это был не единственный аргумент. Сам соблазн ответственности был деянием Фаула. Это было одним из тех средств, которыми Лорд Фаул пытался добиться уничтожения Страны. Когда недостойные люди берут на себя великое бремя, результат может служить только Злобе. Кавинант не сомневался, что Трой недостоин. Не он ли был вызван в Страну Этиаран в акте ее отчаяния? А что же касается его — он, Томас Кавинант, был не способен управлять своим могуществом, даже если оно действительно существует. Сам он не мог примириться с мыслью о его существовании. А если же он притворится, что это не так, то вся Страна станет просто еще одним прокаженным в руках Лорда Фаула.

Когда через некоторое время он достиг своих комнат, он знал, что должен делать что-то, предпринимать какие-нибудь действия, чтобы идентифицировать то, что с ним происходит. Он должен будет найти или создать некоторое противоречие, которое доказывало бы, что Страна была иллюзией. Он не мог доверять своим эмоциям: ему была нужна логика, аргумент столь же неотвратимый, как закон проказы.

Он оставался какое-то время в своих покоях, как бы ища ответ на каменном полу. Затем, под влиянием порыва, он толкнул дверь и осмотрел в коридор. Там был только Баннор, стоявший, глядя так невозмутимо, как если бы смысл его жизни не допускал никаких вопросов. Кавинант принужденно попросил его зайти в комнату.

Когда Баннор стоял перед ним, Кавинант быстро напомнил себе, что знает о Стражах Крови. Они произошли из племени харучаев, которое обитало высоко в Западных горах. Это было воинственное и плодовитое племя, так что было, конечно, неизбежно, что в какой-то момент их истории они пошлют армию на восток Страны. Они сделали это на рассвете власти Высокого Лорда Кевина. Пешие и без оружия — харучаи не использовали оружие, равно как не использовали и знания, так как полностью полагались на собственное физическое мастерство — они пришли к Ревлстону и бросили вызов Совету Лордов. Но Кевин отказался сражаться. Вместо этого он склонил харучаев к дружбе.

В ответ они ушли куда дальше вне его намерений. Очевидно, ранихины, великаны и сам Ревлстон — как жители гор, харучаи почитали камень и щедрость, — покорили их сердца более глубоко, чем что-либо в их истории, и чтобы достойно ответить на дружбу Кевина, они давали Клятву Служения Лордам, а чтобы служение это не имело себе равных, они призывали Земную Силу, чтобы та связала их этой Клятвой вопреки времени и смерти и выбору. Пятьсот из их армии стали Стражами Крови. Остальные возвратились домой.

Сейчас их было по-прежнему около пятисот. Тело каждого Стража Крови, который погибал в сражении, посылалось на его ранихине в Ущелье Стражей в Западных горах, и другой харучай приходил на его место. Лишь те, чьи тела не могли быть возвращены, как Тьювор, бывший Первый Знак, не заменялись.

Однако серьезным несоответствием в истории Стражи Крови был тот факт, что они пережили Ритуал Осквернения невредимыми, тогда как Кевин и его Совет и все их работы были уничтожены. Они доверяли ему. Когда он приказал им идти в горы без объяснения своего намерения, они повиновались. Но потом они увидели в этом причины для сомнений, была ли их служба действительно верной. Они дали клятву, и они должны были умереть вместе с Кевином в Кирил Френдор горы Грома — или предотвратить его встречу с Лордом Фаулом в отчаянии, предотвратить совершение Ритуала, который уничтожил все труды Старых Лордов. Они были преданы до такой степени, что их преданность отрицала их смертность, и при этом все же оказались, что они не выполнили свое обещание защищать Лордов любой ценой.

Кавинант хотел спросить Баннора, что случится со Стражей Крови, если они придут к убеждению, что их непомерная преданность фальшива, что, несмотря на Клятву, они предали как Кевина, так и себя. Но он не мог облечь этот вопрос в слова. Баннор заслуживал лучшего отношения, чем такое. И Баннор тоже потерял свою жену. Она была мертва уже две тысячи лет.

Вместо этого Кавинант обратил свое внимание на поиск противоречия.

Но вскоре он уже понял, что не найдет его, спрашивая Баннора.

Ровным, отчужденным голосом Страж Крови давал краткие ответы, поведавшие Кавинанту то, что он хотел и чего не хотел слышать о выживших в походе за Посохом Закона. Ему уже была известна дальнейшая судьба Морестранственника и Лорда Морэма. Теперь Баннор рассказал ему, что Высокий Лорд Протхолл, который руководил походом, отказался быть Лордом еще до того, как участники похода вернулись в Ревлстон. Он не смог простить себе, что старый хатфрол Биринайр умер вместо него. И он чувствовал, что в походе за Посохом он полностью исполнил свое предназначение, сделал все, что мог. Он доверил Посох и Второй Завет Лорду Морэму и уехал в свой дом в Северных Вершинах. С тех пор жители Твердыни Лордов больше его никогда не видели.

После возвращения Морэма Высоким Лордом стала Осондрея. До самой смерти она использовала свою власть для укрепления Твердыни, расширения Боевой Стражи и роста Ревлвуда, нового дома лосраата.

После возвращения в Ревлстон, Кеан, вохафт Дозора, который сопровождал Протхолла и Морэма в походе за Посохом Закона, также попытался отказаться от дальнейшей службы. Он стыдился, что привел только половину своих воинов домой живыми. Но Высокий Лорд Осондрея, знавшая его достоинства, отказалась отпустить его, и вскоре он вернулся к своим обязанностям. Теперь он был хилтмарком Боевой Стражи, вторым командиром после Хайла Троя. Хотя его волосы были седыми и редкими, хотя взгляд его казался потускневшим от многих лет службы — он по-прежнему был таким же сильным, честным человеком, каким он был всегда. Лорды уважали его. В отсутствие Троя они охотно доверяли Кеану управлять Боевой Стражей.

• Предыдущая
• 27/129
• Следующая