Второй шанс 6 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 15

Филатов, Толкунова, Золотухин, Зыкина, Кобзон, Ильченко, Карцев… Своей компанией садятся актёры Театра сатиры Аросева, Миронов, Ширвиндт и Державин. Дородная женщина в русском народном костюме, как позже выяснилось, народная артистка РСФСР Мария Мордасова. Ещё знакомые лица… Точно, это же Вадим Тонков и Борис Владимиров – они же Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична.

Какой-то военный в очках с погонами подполковника… Много неизвестных и молодых лиц, видимо, массовка. Как в фильме «Москва слезам не верит», где оператор телевидения по имени Родион главную героиню тоже провёл на запись «Голубого огонька».

А вот и Муслим Магомаев с Тамарой Синявской. Синявская одаривает меня величественной улыбкой, Магомаев подходит, я встаю, жмём друг другу руки. Некоторые из присутствующих смотрят в нашу сторону с недоумением, те же космонавты. Видимо, не все ещё знают в лицо Максима Варченко.

Проявившихся буквально друг за другом Ротару и Пугачёву рассаживают по разным столикам. Они демонстративно не смотрят друг на друга, игнорируют, а вот мне поочерёдно улыбаются. Интересно, если Софа поёт мою песню, то чью будет петь Алка?

Я неожиданно для самого себя решаюсь, встаю и двигаюсь сначала к Пугачёвой, которая сидит ближе, целую ей руку, обмениваюсь парой ничего не значащих фраз. Затем то же самое проделываю с Ротару. У меня ещё хватает наглости спросить, пусть и в якобы шутливой форме, что это она на меня даже не посмотрела, когда пела сначала «Лаванду», затем «Хуторянку» на «Песне года».

– Ой, да я как-то и не заметила тебя в зале.

Ага, не заметила, как же… Когда она спела «Лаванду» и ещё стояла на сцене, я при ней вставал и кланялся зрителям.

На обратном пути чуть ли не врезаюсь в Высоцкого, позади которого двигается Влади. Владимир Семёнович держит в руках свою знаменитую семиструнную гитару, похоже, будет петь. И выглядит каким-то посвежевшим, что ли… Может, и впрямь к моим советам прислушались, почистили его от всякой дряни?

– А, юное дарование! – ухмыляется он, протягивая руку. – Как успехи? Слышал, на «Песне года» ты был главной звездой?

– Скажете тоже… Вот мы на сборах смотрели «Место встречи изменить нельзя» – вот это я понимаю! Вы и раньше знаменитостью были, а теперь вообще…

– Ну спасибо за комплимент, – ухмыляется Владимир Семёнович, и я вижу, что ему приятна моя похвала.

– Меня, правда, хотели прямо со съёмок в больничку определить, – понизив голос, добавляет он, – да я не дался, сказал, что пока не отснимемся – хрен они меня получат.

– Кто они, в какую больничку? – сделал я непонимающий вид.

– Да есть… такие люди, с которыми лучше не спорить. Но я их уломал, после съёмок им отдался. Короче говоря, месяц меня в каком-то ведомственном санатории держали, гипнотизёра подослали, я уж даже и не помню, о чём с ним говорил. Но теперь на водку, не говоря уже о… Хм, в общем, на спиртное смотреть не могу… А как выпустили – сразу на озвучку поехал. Успели к ноябрьским, а то думали, в этом году фильм не сдадим.

– Надо же, – покачал я головой. – А вы сегодня петь будете?

– Да вот, вроде как попросили исполнить что-нибудь шуточное. Думал-думал, выбрал песню про Кука.

Они садятся за один столик с Филатовым и Золотухиным – товарищами Высоцкого по Театру на Таганке.

– Товарищи, заканчиваем с рассадкой! – слышу усиленный динамиками голос Людмилы Ивановны и двигаю к своему столику. – Оркестр, играем вступление. Ведущие, готовимся к выходу.

Ведущие сегодня – известные телекомментаторы Николай Озеров и Анна Дмитриева. Неожиданный выбор, но, видимо, это связано с тем, что 1980-й год будет олимпийским, а этому уделяется очень серьёзное внимание. Озеров, само собой, на порядок известнее стоявшей рядом коллеги. Одно дело комментировать элитный большой теннис, и совсем другое – всенародно любимые футбол и хоккей. Правда, в отличие от Николая Николаевича, Дмитриева всё же ещё появлялась в качестве ведущей спортивных новостей в программе «Время». Вернее, появляется, какие её годы!

Озеров и Дмитриева начинают со вступительного слова, не забыв упомянуть, что 1980-й – год олимпийский. Затем следует команда организовать несколько пар для вальсирования под живую музыку оркестра. Нас с Ингой тоже поднимают, предлагают подвигаться. С вальсом у нас дела обстоят более-менее, поэтому опозориться не боимся. Пока танцуем – на нас сверху падают конфетти и серпантин, их бросают помощники редактора или режиссёра – в общем, той самой Черниковой.

Действо развивается своим чередом. Выступают певцы, танцоры, артисты разговорного жанра… Вот Юрий Тимошенко и Ефим Березин, они же Тарапунька и Штепсель. Тарапунька в образе постового.

– Давайте не будем. Я вам не кто-нибудь, не шо-нибудь, и кое-шо понимаю.

Зовут меня Грицко, фамилия моя, извиняюсь, Тарапунька. Работаю я в Отделе регулировки уличного движения, сокращённо называется ОРУД. Вот потому меня и выдвинули на концерт сегодня ОРУДовать…

Показывает набор свистков, включая дамский. Достаёт губную гармошку, берёт пару нот.

Тут на сцене появляется Штепсель в рабочем комбинезоне и красной рубахе.

– Товарищ милиционер, пойдёмте за кулисы, там беспорядок.

– Это меня не касается.

– Как это вас не касается? Вас поставили сюда смотреть за порядком…

М-да, совсем не смешно. Не знаю, над чем народ смеётся, даже вон Инга хохочет, аплодирует. И мне кажется, камера нацелена прямо на неё.

– Максим Борисович, нужно хотя бы улыбаться, – слышу за плечом голос помощницы режиссёра. – Нельзя сидеть с таким скучающим видом.

Обещаю, что с моего лица не будет сползать улыбка. Мой ответ, похоже, девушку удовлетворяет.

Блондинка в красном – не кто иная, как итальянская певица Рафаэлла Карра. Она с подтанцовкой из двух усатых парней исполняет зажигательную композицию «Tanti Auguri».

Сцену занимают артисты балета, вариацию Китри из балета Минкуса «Дон Кихот» исполняет заслуженная артистка республики, Лауреат Государственной премии СССР и премии Ленинского комсомола, солистка балета Государственного академического Большого театра Союза ССР Людмила Семеняка. Вот кому интересно в новогоднюю ночь смотреть балет? Ладно там дурачащийся Хазанов со своими монологами, а балет… Ладно, ворчу, как старик, а как-никак балет наряду с покорением космоса – гордость страны Советов.

Высоцкий и впрямь исполняет «Ну почему аборигены съели Кука?». Не знаю, не знаю… Вполне может оказаться, что из финальной версии программы этот номер будет вырезан. Лапин[5] тот ещё ретроград, он вообще в курсе, что на запись пригласили Высоцкого?

А может, последовала команда добавить либерализма? Как ещё объяснить тот факт, что на сцене неожиданно появляется «Машина времени» с песней «Поворот». Кутиков после развала «Високосного лета» снова в составе, Подгородецкий за клавишными, а на барабанах уже не Кавагоэ, а Ефремов. Закончив петь, занимают места за столиком в зале.

Пугачёва выходит с песней «Поднимись над суетой» из кинофильма «Пена». И снова мы поднимаем фужеры с шампанским, которое не рекомендовано пить, вернее, рекомендовано пить очень аккуратно, стараясь растянуть на как можно более длительное время. Ага, пока все пузырьки не выдохнутся.

Неожиданно обнаруживаю, что Ротару куда-то исчезла. Спустя несколько минут выясняется, куда – бегала переодеваться за кулисы. На ней снова тот же украинский костюм, что и в клипе, который крутили в «Утренней почте». И как на «Песне-79», она тоже устраивает хождения в народ. Ну здесь-то, на «огоньке», такие проходки между столиками выглядят вполне органично.

Дальше задник сцены превращаешься в экран, на котором демонстрируется первая часть трёхсерийного мультфильма «Баба-яга против!». Это где медвежонок Миша, выбранный талисманом Игр, отправляется на Олимпиаду, однако Баба-яга вместе со Змеем Горынычем и «землекопом» Кощеем стремятся ему всячески помешать. Озвучивавшая Бабу-ягу Ольга Аросева даёт небольшое интервью ведущим программы.