Шейх (СИ) - Ангелос Амира - Страница 34

Я понимала, что, наверное, он в чем-то прав. Даже не сердилась, что он не хочет принимать меня, понимала каково ему было, когда он искал меня и не мог найти. Мужу было сложно поверить в такую болезнь как амнезия, да еще такую долгую… Он говорил, что это все очень удобное оправдание. Был уверен, что у меня в Абу Даби возник спонтанный роман, а когда любовник наигрался и выкинул меня на улицу, то приползла к нему… Ведь арабы обожают блондинок, я на тот момент красила волосы в светлый цвет, вот как у тебя сейчас… Но арабы редко женятся на чужестранках. Я умоляла позволить увидеть свою дочь, но муж не разрешил. Сказал, что я никогда не увижу ее, а если попытаюсь, то будет только хуже… Начал запугивать меня, что может подбросить мне наркотики, что меня посадят и не выпустят из тюрьмы. Сказал, чтобы я забирала своего ублюдка в животе и больше никогда не появлялась на его пути.

Голос Талии дрожит все сильнее, глаза блестят от слез. И я знаю, что причиной тому не лук, который она как раз режет, а старая рана, которая открылась из-за меня. Но я не могу перестать расспрашивать.

- Какой ужас как он мог так с вами поступить, и со своей дочерью? – восклицаю с болью. – Если бы мой папа сделал такое, я бы никогда не простила его!

- Я не виню его, - вздыхает Талия. – Думаю он был на эмоциях. Стараюсь так говорить себе, чтобы не было в душе обиды… Думаю если бы я приехала позже… Но после разговора с ним, я вышла на улицу в ужасном состоянии. Ехала к себе в гостиницу как в тумане… Мне было так плохо…  случился выкидыш…

- Как… боже мой!!

- Я не могу винить его в том, что это произошло со мной. Но и простить не могу, хотя пытаюсь учиться не держать камней за пазухой. Никогда, ни на кого. Я вернулась в страну, в которой у меня было хоть что-то, у меня заканчивались деньги, не было ни угла, ни знакомых. Подруги… разве что школьные, я с ними связь не поддерживала. С мужем мы часто переезжали по долгу его службы – друзей не было. Муж сказал, что похоронил меня, выбросил все мои вещи уничтожил воспоминания. Что дочка только-только оправилась, ходила к психологу… Я сказала себе, что для моей дочери, наверное, лучше не знать меня. Признаюсь, было много разных планов, мыслей. Выкрасть, например. Но я понимала, что если украду её у отца, будет новая травма. Если я буду бороться, хотя у меня не было на тот момент денег для судов и адвокатов, но даже если найду, возьму кредит… Все равно будет страдать ребёнок. Я знала, что мой муж неплохой человек. Как отец он отдавал всего себя ребёнку. Я лежала в больнице, едва живая, под капельницами после выкидыша, сомневалась, что выживу и думала каждую минуту обо всем этом. Потом за мной прилетела моя подруга из Абу Даби, мы вместе работали последние полгода в больнице, сдружились, и вместе снимали квартиру. Она забрала меня, помогла выжить и не сойти с ума, не покончить с тобой от отчаяния. Постепенно, шаг за шагом, я выживала, находя себя в работе. А потом встретила Бурхана. Он долго ухаживал за мной, был очень добр. Он не жил в городе, приехал туда по делам. Потом он еще приезжал несколько раз, мы начали переписываться… И наконец он смог уговорить меня, уехать с ним сюда, в пустыню. Было достаточно сложно решиться на такое, меня даже слово «пустыня» страшно пугало, мне казалось, что жизнь в таком месте ужасна, сложна. Поначалу и правда было непросто, все казалось мрачным, суровым6 люди, природа. Но я очень полюбила Бурхана и хотела быть с ним. Я нашла себя, свою судьбу. Здесь, в маленьком посёлке, не было никогда врача. Дети умирали от обычной простуды, и от прочих совсем не серьезных болезней, не говоря уже об инфекциях. Со временем я стала доктором в этом посёлке, официально сдала экзамен в Абу-Даби, пройдя медицинские курсы. Народу здесь немного, но мы живём одной большой семьей, мой муж глава этого поселения. Долгие годы я страдала по своей дочери. Я искала ответы, способы справиться с этой болью в религиях, книгах…

Меня завораживает как история, так и сам голос Талии, слушаю как зачарованная, забыв обо всем, одновременно наблюдая за изящными движениями женщины, как она помешивает готовящееся на каменной плите рагу, источающее волшебный запах.

- Я приняла мусульманство, - продолжает Талия. – И вскоре после этого забеременела Нафисой. Эта девочка моя отрада, самая большая ценность. Я знаю, что она многое недоговаривает мне, что вы попали в страшную ситуацию. Ты помогла ей спастись, теперь я твоя должница, сделаю всё что ты попросишь. Но и тебя прошу, об откровенности. Мне не просто было поведать тебе всю свою жизнь. Я никогда ни с кем не делилась этим, кроме мужа…

- Если вы вышли замуж, значит тот мужчина из России дал вам развод?

- Да, он оформил развод, еще до моего появления. На той нашей встрече, он показал мне бумаги. Не знаю, почему он так сделал, наверное, ему было так проще, нежели считать меня погибшей... Если честно, я стараюсь не думать, не вспоминать о нём. Теперь моя дочь совсем взрослая и красивая. Наверное, она твоего возраста. Я лишь молюсь о том, чтобы в ее сердце не было ненависти ко мне…

- А кем работал ваш муж? - спрашиваю с дрожью в голосе

- Он работал в посольстве, - спокойно отвечает Талия. – Умоляю, хватит о нем, у меня начинается мигрень…

- Да, простите…

Тяжело сглатываю, у меня начинает кружиться голова. Я в шаге от истины, но как решиться на вопрос? Достаточно имени этого мужчины и все встанет на свои места! Но как объяснить свой интерес Талии? Я не готова… Если она моя мать… все так похоже… Ее история идеально ложится на мою… Нет, я не могу сейчас. Я должна успокоиться и все обдумать. Не могу я подозревать папу в такой жестокости! Он ведь так скорбел! Так страдал!

- Дорогая, с тобой все в порядке? – с тревогой спрашивает Талия. – Прости, что столько наговорила тебе. Наверное, не стоило вываливать все так сразу. Я понимаю, что моя история непроста. Я очень хочу помочь тебе, правда. Но если ты пока не готова к откровенности, я не тороплю тебя. Ты можешь оставаться у нас сколько захочешь. Я так понимаю, что твой спутник уже торопится домой… Но я очень буду рада, если ты поживёшь у нас. Тут я могу разговаривать на родном языке только с Бурханом и Нафисой. Мужа я научила языку, потому что отчаянно скучала по родному, хотя мне хорошо здесь. Чудесно… А с Нафисой говорила по-русски всегда, с самого ее рождения.

- Спасибо вам огромное, за доброту и гостеприимство, - бормочу, и резко выбегаю из кухни. У меня все сильнее кружится голова, не могу осознать это невероятное совпадение. Нужно прийти в себя, все обдумать и разложить по фактам. Сконцентрироваться, задать еще вопросы, выяснить возраст этой женщины, спросить, как её звали в России. Но как же похоже на историю моего детства! Неужели, отец знал, что мама нашлась и не сказал мне?

Я знаю, что он безумно любил маму, ведь столько лет он не мог построить новую семью и только сейчас, когда я уже стала взрослой, он познакомился с мачехой. До этого, все годы он отдавал всего себя только мне. Но то что он сделал, если действительно так поступил с моей родной матерью… Это чудовищно жестоко, даже если бы она сбежала с другим мужчиной, была последней шлюхой, она же была моей матерью! Она могла не жить с нами могла завести другую семью, мне было бы достаточно просто знать, что она жива, что она пусть где-то далеко, но любит меня и думает обо мне.

Конечно, мне требовалось время, чтобы все это как следует обдумать, осознать. Это может быть простым совпадением. Как узнать, родные ли мы друг другу, с этой женщиной, с которой меня совершенно случайно свела судьба? Нужно либо сделать ДНК, либо устроить встречу моих родителей. Потому что какие бы имена не назвала Талия, это не будет полным доказательством. Сейчас у меня не было сил рассказать Талии правду о себе, свою историю жизни, и появления в этой пустыне. Я не хотела её шокировать, не хотела причинять боль, ведь я видела, как ей трудно говорить о прошлом, о дочери, которую она потеряла

Об утреннем объезде Талия сказала мне перед сном, когда мы с Нафисой уже лежали в постели.