Жестокая сказка (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 17

- Нет, - закусываю губу. – Не отпускай.

Его член вжимается в лоно настолько плотно, что ощущается пульсация разбухших вен, сила и мощь раздутого от похоти органа.

Мой позвоночник выгибается. Невольно прохожусь своей увлажнившейся плотью по его, затвердевшей и разгоряченной.

Всхлипываю. Я растекаюсь, а он каменеет. Граф дает мне время привыкнуть. Не торопится врываться внутрь. Выжидает, распаляя внутри порочное пламя.

- Сними эту чертову маску, - вдруг рявкает он.

Поскольку я соображаю с трудом, не вполне осознаю происходящее, мужчина сам сдирает мешающую ему деталь. Отбрасывает подальше, оголяя мое лицо. Даже густой полумрак не скрывает огонь безумия в его глазах.

А он? Он не хочет снять свою чертову маску?

Разлепляю губы, но вопрос не срывается, забивается глубоко в горле. Просто судорожно втягиваю воздух. Дрожу еще сильнее и отчаяннее, чувствуя, как деревенеет мужская плоть.

- Чего ты хочешь? – жестко спрашивает Граф, продолжая бесстыдно изучать мое тело, проводить по острым граням порока. – Скажи мне. Чего ты хочешь сейчас?

- Чего? – инстинктивно переспрашиваю.

И вскрикиваю, когда он трется своим огромным членом о мое лоно, вынуждает извиваться, льнуть плотнее, тут же отстраняться, содрогаться от противоречивых ощущений.

- Чего ты хочешь? – повторяет мрачно.

Его руки везде. Он везде. Все тело ему подчинено. Без остатка. Разум мятется, пробует взбунтоваться, только тут любые старания напрасны.

- Тебя, - сама не понимаю, что за чушь несу, как этот бред с моих губ слетает. – Я тебя хочу.

- Бэлла, - выдает хрипло, принуждает вздрогнуть от одного лишь звука.

Большой палец медленно скользит по моему рту. Обводит линию. Мне дыхания не хватает, жадно воздух втягиваю. Отдаюсь кипучему безумию. Тону во мраке.

- Ты моя, - заявляет резко. – Моя.

Громадный орган входит внутрь. Осторожно. Неумолимо. Неспешно. Растягивает влажные складки. Толкается внутрь, срывая преграду, и заполняет до предела.

Это происходит быстро. Слишком быстро. За один миг. Вот я была невинной девушкой, чистой и непорочной, а вот уже оказываюсь насаженной на гигантский жилистый член. Распята. Погружена в грех. Нанизана на жесткую разгоряченную плоть.

Боль накатывает как расплата. Принуждает вскрикнуть, глухо простонать. Мужчина не двигается, позволяет телу примириться с чудовищным размером. Только лучше мне не становится. Лоно буквально распирает, раздирает на части.

- Теперь ты и правда шлюха, - заявляет Граф, пальцами собирает слезы, скатившиеся по моим щекам. – Моя личная шлюха. Послушная. Покорная. Буду трахать тебя ночь за ночью. Пока не наскучишь.

Глава 17

Я плохо понимаю, что говорит Граф. Слышу его голос, различаю речь, но смысл проходит мимо, ускользает от сознания, объятого агонией. Мозг просто отказывается воспринимать и оценивать реальность.

Боль нарастает с каждой секундой. Накаляет нервы, натягивает жилы как стальные канаты, прошивает и прошибает изнутри. Пожирает как изголодавшийся хищник.

А ведь мужчина застывает, проявляет терпение. Ждет.

Боже. Что произойдет, когда он толкнется во мне? Когда начнет утолять похоть? Когда отпустит контроль и возьмет свою собственность? Даже представлять жутко.

Его член слишком велик для моего тела. Огромен. Порвет на куски. Я не способна его принять. Не способна удовлетворить.

Я истеку кровью под ним. Ему не придется стараться. Достаточно трахнуть. Двинуться пару раз. Здоровенная штуковина изувечит нутро. Растерзает. Раздерет.

Мышцы судорожно сокращаются. Безотчетно пытаются вытолкнуть захватчика. И от этого становится хуже.

Черт возьми. От всего становится хуже. Дышать невыносимо. Малейшее движение ощущается так, точно лоно поливают расплавленным свинцом. Из такой ловушки невозможно выбраться. Нет спасения. Нет ничего.

Мир сужается. Темнеет. Меркнет.

Меня трясет. Пульсация только усиливается. Впечатление, будто гигантский орган набухает и увеличивается в размерах. Проклятье. Куда еще больше?

Он человек? Дьявол. Демон. Чудовище. Монстр, которому я себя продала по доброй воле. За миллион. За жизнь родного отца.

Надо думать про деньги. Надо напомнить себе, что все закончится. Нет, нет, пожалуйста, я не хочу, пусть он оставит меня в покое, пусть прекратит.

- Больно? – спрашивает Граф.

Это… это точно вопрос?

Я едва соображаю, но выдавливаю улыбку. Я же совсем не хочу, чтобы меня вышвырнули за дверь номера без денег. Я обязана доиграть партию до конца. Я сильная. Я сумею.

- Н-нет, - мороз пробегает по коже. – Все хорошо.

Он выдергивает свой исполинский член из моего лона. В один момент. Крик продирает горло. Теряю рассудок от боли. Больше не выходит терпеть, стиснув зубы.

Сейчас снова войдет. Сейчас. Вот. Ворвется вглубь, растянет до упора, порвет. Сейчас затолкает эту кошмарную громадину обратно. Я умру. Сдохну здесь. Под ним.

Граф поднимается с постели.

Ничего не происходит. Точнее – не происходит ничего из того, чего я жду, воображаю в ярких красках. Мужчина отходит куда-то, а я ощущаю себя полной идиоткой. Никчемной. Жалкой. И ноги сдвинуть не могу. Не выходит, тело не подчиняется.

Что не так? В чем проблема? Ему не нравится причинять боль? Рассказы Татьяны были ложью? Вдруг она желала подложить меня под определенного гостя, под того, кого сама выбрала?

Вопросы вспыхивают и гаснут.

Граф возвращается и обхватывает мои запястья, перехватывает их толстой шелковой лентой, заводит руки за голову, привязывает к резной спинке кровати.

Я не сопротивляюсь. Разрешаю ему все. Шок сковывает льдом. Инстинкт самосохранения просыпается слишком поздно. Дергаюсь рвано и судорожно, пораженно всхлипываю.

- Зачем, - бормочу с ужасом. – Зачем ты делаешь это? Я согласилась. Я… не буду мешать. Пожалуйста, развяжи меня. Прошу. Не надо… я… я же подчиняюсь. Правда! Я…

Конечно, свобода очень иллюзорна. Этот мужчина гораздо сильнее. Скрутит и без дополнительной фиксации.

Но проклятье. Прежде было спокойнее.

- Развяжи, - продолжаю настаивать. – Развяжи меня!

Щелчок пальцев. Свет гаснет окончательно. Комната целиком и полностью погружается во мрак. Контуры реальности теряются. Однако готова поспорить, этот гад видит и во тьме. Может, гораздо лучше, чем на свету. И он чувствует меня. Слишком хорошо.

- Я ненавижу ложь, - говорит Граф. – Если тебе больно, то не надо молчать и корчить из себя бравую шпионку. Ты не на допросе, а мой член не пыточный агрегат.

- В первый раз всем больно, - бросаю сдавленно. – Я бы потерпела. Это бы прошло. Я бы привыкла. Разве не так все происходит?

Что-то касается моего лица. Области глаз. Висков. Какая-то ткань. Мягкая, плотная. Это повязка. Он выключил свет и еще повязку надел на меня. Для чего столько странных мер предосторожности? Что этот страшный человек скрывает?

Звон металла. Гулкий. Протяжный.

Сердце сжимается и застывает, когда понимаю: Граф избавился от маски.

- Пожалуйста, - повторяю твердо. – Я послушная. Покорная. Убери шелковые ленты. Они очень сильно пугают меня. Обещаю делать все, что нужно. Обещаю выполнять каждый приказ. Клянусь, я…

Кровать пружинит под тяжестью его веса. Замолкаю, не в силах продолжать, не способна вымолвить ни единого слова. Жуткие образы захлестывают сознание ледяной волной, заставляют снова задрожать. Опять прокручиваю в памяти слова Татьяны, живо рисую вероятные способы развлечений Графа. Его потребности трудно удовлетворить. Он заплатил серьезные деньги, астрономическую сумму и может принудить к чему угодно.

Боюсь представлять.

Не хочу, нет. Совсем не хочу.

Холод страха сковывает по рукам и ногам. Без всяких проклятых лент. Но очень скоро становится жарко.

Мужское тело накрывает меня, прижимается вплотную, обдавая кипятком.

Я не готова к этому. Совсем не готова. Жадно ловлю воздух ртом.