Первое дерево - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 16
- Предыдущая
- 16/137
- Следующая
Внезапно на мачтах воцарилась напряжённая тишина: на горизонте было замечено какое-то движение. Однако через секунду море снова превратилось в зеркало, в котором отражались лишь «Звёздная Гемма» и рокочущий тримаран Яростного Шторма.
— Но в дальнем далеке от небесного океана жило некое существо совсем иной природы. Червь. Века и века он тихо дремал, но когда проснулся (а раз в эру он просыпается), его внутренности терзал чудовищный голод. Каждому созданию во вселенной присуще безумие, как жизни присуща смерть, и Червь этот, обезумев от голода, начал пожирать звезды.
И хоть он был по сравнению со звёздами не так уж велик, утроба его была ненасытна: он избороздил все небеса, поглощая целые моря света, оставляя за собой широкие полосы пустоты, все больше и больше разделяя звезды. Корчась от жадности, исступлённый в своей ненасытности, он веками пожирал всё, что попадалось на его пути, пока небесный океан не превратился в небесную пустыню.
Слушая плавно текущий рассказ Красавчика, Линден начала понимать, чем были для Великанов их сказания. Мастерство сказителя Красавчика состояло в том, что он как бы вплетал в повествование и то, что сейчас их окружало — штиль на море и в небесах, — и придавал всему этому новый смысл. Слушая и создавая сказания, Великаны постигали мир. Голос Красавчика был печален, но печаль эта была светла.
— И поскольку поглощённые им звезды были подобны богам, ни один Червь или иное порождение рока не может поглотить их безнаказанно. И, обожравшись сверх всякой меры, Червь отяжелел. Заснуть он не мог, ибо не пришла ещё эра его спячки, а он жаждал покоя. И потому, свернувшись кольцом, он застыл в неподвижности.
Но пока Червь отдыхал, проглоченные звезды начали воздействовать на него изнутри: его кожа стала вздуваться нарывами, которые, лопаясь, извергали камни, почву, воду и воздух. А затем звезды принялись создавать внешний облик того, что мы знаем под именем Земли. Да-да, той самой, что у нас теперь под ногами. А когда все моря и материки были сформированы, настал черёд зародить жизнь. И были созданы народы Земли, зверьё в лесах, рыбы в морях и птицы в небесах. И вся планета — от полюса до полюса — зазеленела лесами и травами. Так смерть звёзд дала начало новой жизни.
Вот потому, Избранная, мы живём, и боремся, и ищем смысл нашего существования. Мы созданы всего лишь на краткий миг для Вселенной, но пока этот миг длится, мы можем успеть выбрать свой жизненный путь, сделать то, что нам по силам, и поделиться друг с другом любовью, ибо звезды подарили нам мир, которого сами были лишены. Но все это преходяще, ибо Червь все ещё не заснул. Он лишь отдыхает. И рано или поздно настанет день, когда он скинет, как старую кожу, землю и горы, моря и снега и снова поползёт утолять свой чудовищный голод. И так будет до скончания века, пока опять не придёт эра его спячки. Потому его и зовут Червём Конца Мира.
Красавчик замолчал, и Линден, перехватив его взгляд, направленный на боцманшу, уловила в глубине его глаз страх, словно Великан сомневался в её выносливости. Но Яростный Шторм продолжала монотонно колотить в барабан, упорно добиваясь ответа из глубин. От ударов барабана по воде разбегались круги и быстро таяли на гладкой поверхности моря.
Красавчик обернулся к Линден, но, казалось, не видел её: он ещё не вернулся из мира, вызванного к жизни его воображением и искусством сказителя. Но вот взгляд его сфокусировался, и он смущённо рассмеялся.
— Избранная, — нежно начал он, словно пытаясь смягчить важность того, что собирался сказать, — сказывают, что никор — это отпрыск Червя.
Услышав это, Линден почувствовала, как в ней вновь поднимается волна страха и тревоги. Наконец-то до неё стало доходить, чем все утро занимались Великаны и каким образом они собирались сдвинуть с места «Звёздную Гемму». Пусть то, что рассказал Красавчик, — не более чем миф; но он давал представление о том, в чьей помощи нуждался корабль, чтобы одолеть штиль.
Линден попыталась мысленно прощупать окружавшее её море — внешне столь безжизненное. Хотя, с другой стороны, она не хотела верить своей догадке. Так кого же они приманивают?
Но не успела она спросить Красавчика, правильно ли она его поняла, слабая вибрация, словно отголосок чего-то далёкого, идущего на очень большой скорости, пронизала её ноги сквозь гранит палубы. А через секунду все мачты взорвались криком матросов:
— Никор!
Подняв голову, Линден увидела, что один из матросов указывает на юг. И все Великаны смотрели туда. Затаив дыхание и закусив губу, словно это могло помочь сделать зрение острее, Линден тоже стала вглядываться в тонкую черту горизонта в том направлении, но ничего не увидела.
Даже больше ногами, через вибрацию гранита, чем ушами, она уловила, что ритм, который выбивала Яростный Шторм, в чём-то изменился.
И долгожданный ответ пришёл. Глухой рокот пронизал весь корабль от киля до палубы.
Линия горизонта вдруг вспучилась огромной волной, словно шло цунами, и из пучин поднялась чудовищная голова. И снова исчезла. И хотя гость из глубин был ещё далеко, поднятая им зыбь закачала корабль. Волна быстро приближалась и вскоре выросла до таких размеров, что казалось, шутя могла поглотить весь корабль Великанов.
Ритм заклинания участился и теперь звучал как мольба, как страстный призыв. Но вибрации ответа ничем не изменились гость не желал пока вступать в диалог. Чем больше он приближался, тем отчётливее становилось ощущение грозной силы, исходящей от него. Оно было таким мощным, что у Линден задрожали колени.
Теперь сквозь толщу воды она уже могла различить очертания тёмного тела. Оно извивалось, как змея, и каждое его движение свидетельствовало о чудовищной силе. И вот наконец огромная голова вновь показалась — теперь уже так близко от корабля, что брызги поднятой им волны долетели до палубы.
Линден с необычайной ясностью вдруг увидела картину, как чудовище из глубин таранит корабль и уходит, даже не заметив этого.
Яростный Шторм с удвоенной силой ударила в барабан, так что он чуть не треснул. И чудовище отозвалось.
Никор поднимался из глубин, и в борт корабля ударила большая волна с такой силой, что Линден оторвало от вантов, за которые она цеплялась, и бросило в объятия Кайла. «Звёздная Гемма» заплясала на волнах, как щепка.
Цепляясь за Кайла в этой чудовищной неразберихе, вызванной шквалом, который поднял никор, Линден почти машинально отметила, что чудовище проходит сейчас под килем корабля и что оно в несколько раз больше «Звёздной Геммы». Закачавшись на волнах, тримаран стал отдаляться от борта корабля. Но четвёрка Великанов была наготове. Яростный Шторм наконец прекратила выбивать душераздирающую дробь и поднялась во весь рост на борту своего судёнышка, держа в обеих руках петлю из толстенного троса.
Над кораблём раздался вопль, вырвавшийся разом из десятка глоток: голова никора вновь показалась, теперь уже с другой стороны корабля. Он был совсем близко: его морда не уступала по величине корабельному носу, и с близкого расстояния была видна даже пена, сбегавшая по чудовищно длинным клыкам. И вот он снова нырнул и удалился на запад.
Волнение стало утихать, и вскоре «Звёздная Гемма» вновь застыла без движения. Линден до того устала, что ничего не чувствовала, кроме неизбывной боли Ковенанта и жёсткой вибрации никора. Она потеряла чудище из виду, когда обзор ей перекрыла надстройка кубрика, и только сейчас осознала, что, хотя все на корабле напряжённо следили за передвижениями гостя из глубин, никто не издал ни звука.
Её ногти впились в плечо Кайла так глубоко, что, наверное, останутся отметины. Но отзыв этого таинственного существа сейчас заглушал в ней даже боль Ковенанта.
— Берегись! — ударило по перепонкам. — Он идёт!
Великаны рассыпались по палубе. Хоннинскрю и якорь-мастер выкрикивали команды. Половина экипажа захлопотала вокруг системы блоков, контролирующей размотку троса с бухты.
— Как он идёт? — хрипло крикнула боцманша.
- Предыдущая
- 16/137
- Следующая
