Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-" - Страница 21

В детстве Гермиона верила, что в таких тёмных уголках живут «пыльные зайчики». Если долго не убираться в комнате, они вырастают и забирают маленьких нерях.

Она застыла как вкопанная, услышав глубокий вздох совсем рядом.

— Люмос! — произнесла Гермиона.

В первое мгновение вспышка ослепила её, как и упыря, привыкшего к сумраку родного чердака. Он с воем отскочил назад и спрятался за ящик, но внимание Гермионы сосредоточилось на человеке, сгорбившемся у посеревших от пыли коробок.

Он быстро отвернулся, но Грейнджер успела разглядеть смертельно бледное лицо Блэка.

Самое правильное решение — скорее уйти отсюда и притвориться, что ничего не видела, но, вопреки благоразумию, Грейнджер осторожно приблизилась к нему.

— Всё в порядке?

— Упырь, — сказал Регулус. — Всего лишь упырь.

— Ты принял его за инфернала, верно? — догадалась Гермиона.

Блэк засмеялся, но смех был далеко не весёлым.

— Инферналы не прячутся на захудалых чердаках, в отличие от боггартов, но я всерьёз задумался о состоянии своего рассудка.

Гермиона подумала о собственном страхе. Её боггарт на третьем курсе объявил о проваленных экзаменах. Какой облик он принял бы сейчас? Убитых родителей? Поверженного Гарри? Волдеморта? Гарри с лицом Волдеморта?

Какое-то время они молчали, продолжая размышлять каждый о своём. Наконец Грейнджер обратилась к Блэку:

— Что ты здесь делал?

Регулус удивлённо посмотрел на неё, и Гермиона поняла, что он напрочь позабыл о чужом присутствии, хотя она стояла в нескольких шагах от него. Мыслями он покинул чердак «Норы» и, вернувшись обратно, лишь досадливо поморщился.

— Надеялся отыскать гоночную метлу, чтобы убраться подальше.

Гермиона покачала головой.

— Непреложный обет стал пустым звуком? — спросила она, прислонившись к шкафу. В плечо тут же упёрлась изогнутая рукоятка зонта. Грейнджер подвинула его и увидела спутанную гирлянду лампочек, выглядывающую из-под мишуры.

— Выйти наружу — единственное, что мне нужно, но я и этого лишён, не спросив разрешения у «нянек». У меня даже нет волшебной палочки. Ничего нет.

— Вчера ты уверял, что её отсутствие не помеха, — откликнулась Гермиона, переключившись на содержимое шкафа, где за ящиком с ёлочными игрушками обнаружилась коробка из-под первых забастовочных завтраков. Надпись красными чернилами на боку почти стёрлась, но выписанные от руки буквы «WW» вполне различались. Подпись близнецов.

Гермиона вытащила коробку на свет и подняла крышку. В картонной сокровищнице Молли лежали усыпанные блёстками ленты, магический амулет наподобие тех, что можно найти на любом блошином рынке, туго скатанный ролик колдоплёнки, перевязанные тесьмой открытки и прочая мелочь, не имеющая ценности ни для кого, кроме хозяйки.

Пластинка «Ветреная Афродита» отыскалась на самом дне. С её обложки томно улыбалась чернокожая красотка. Грейнджер потянулась к ней, когда её внимание привлёк внимание небольшой свёрток.

Гермиона развернула его и увидела стрелки от настенных часов, которые подошли бы к тем, что висели на кухне Уизли.

Совсем облезлые, побуревшие, как осенние листья, они были бережно завёрнуты в лоскут ткани.

На первой было выведено имя «Фабиан», на второй — «Гидеон». Дальше нашлись стрелки с именами Лукреции и Каспера. Последняя была сломана.

— Это Пруэтты.

Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Имена на стрелках, — пояснил Регулус. — Лукреция — моя тётка, а Каспер… Ладно, неважно.

— Я и забыла, что вы с Уизли в какой-то мере родственники.

— К счастью, весьма отдалённой.

— Миссис Уизли рассказывала о своих братьях. Они оба погибли в схватке с врагом. Вы были знакомы?

— Нет.

— Они состояли в Ордене Феникса одновременно с Сириусом.

— По-твоему, я должен знать всех, с кем общался старший брат? — недовольно произнёс Блэк.

— Они немногим старше тебя, вот я и подумала…

— Ты будешь спрашивать, пока я не скажу то, что ты хочешь услышать?

Гермиона взяла пластинку и вернула коробку с остальными вещами на место.

— Незачем грубить. Всё ещё сомневаешься, что мы на твоей стороне? Ты должен доверять нам.

Регулус сунул руки в карманы брюк и качнулся на носках, из-за чего деревянный пол разразился отчаянным скрипом.

— Неужели? — Блэк ухмыльнулся, вызвав у Гермионы жгучее раздражение человека, над которым открыто насмехаются. — «Должен» — твоё любимое слово? Притормози своего розового пони и слезь с радуги на грешную землю. Добро не всегда побеждает зло. Думаешь, я не знаю, чему учил вас Дамблдор? Всё ещё верите в мечты старичка, заплетавшего колокольчики в бороду, мисс Грейнджер? В силу любви, сметающую все преграды, и прочие атрибуты счастливого будущего? Увы, они выдаются в строго ограниченном количестве. Должен, говоришь ты. Должен помогать вам искать непонятно что и непонятно где. Должен на вас полагаться. Спасибо, ведь ничто так не располагает к себе, как Непреложный обет. Я по горло сыт людьми, указывающими мне, что я должен и не должен делать, — всё напускное легкомыслие Блэка исчезло, сменившись ожесточением, и он продолжил, гипнотизируя её взглядом: — Знаешь, как Тёмный Лорд поступает с предателями и их родными? Ты не кажешься мне наивной, наверняка догадываешься. Я остался в пещере, потому что для меня всё было кончено уже тогда. Тёмный Лорд — не дяденька из Министерства, к которому можно походить на стажировку перед поступлением в авроры, а потом передумать…

Гермиона собиралась уйти, но не могла. Ноги точно приросли к полу чердака. Блэку не следовало это рассказывать, а ей — его слушать, но она совершенно растерялась, поражённая силой эмоций на его лице.

— Он был чудовищем, — сказал Регулус, ослабив галстук. — Он опьянил нас сладкими речами, лживыми обещаниями. Говорил, что смерть — ничто. Презрите смерть ради великой цели — освобождения магического мира от засилья маггловской дряни! Освобождение. Ну что за ерунда! Презирать смерть… Сам он почему-то решил иначе. Я хотел, чтобы Лорд сгинул, исчез с лица земли, за которую он уцепился своей душонкой-якорем. Но всё, что мне удалось сделать, сравнимо с укусом мошкары. Надоедливое насекомое пало смертью храбрых, а Тёмный Лорд… Он даже не почувствовал. Не узнал. Да и много бы изменил один потерянный крестраж, когда у него их шесть, развеянных по миру?

— Четыре, — окрепшим голосом поправила Гермиона. — Осталось всего четыре, и мы отыщем их все!

Блэк одарил её полным скепсиса взглядом.

— Да, — продолжила она, для пущей убедительности ткнув Блэка палочкой в грудь. — Стоит мне хоть на мгновение допустить мысль, что Гарри не справится, и всё рухнет. Только тогда всё будет кончено, ни секундой раньше. Надеешься, что получится жить дальше, потому что судьба дала тебе второй шанс? Ты ошибаешься. У тебя не хватит сил, чтобы прятаться вечно.

Блэк помолчал, пристально глядя на неё.

— Так вот что ты думаешь обо мне? — наконец произнёс он. — Не хватит сил?

— Нет же! Я думаю, ты гораздо лучше, чем пытаешься казаться, и тебе не будет покоя, пока Волдеморт существует.

Регулус рассмеялся, и Гермиона отшатнулась от него. Ничто в ту минуту не могло задеть её сильнее, чем его смех. В нём отразилось пренебрежительное превосходство, которое она терпеть не могла в людях вроде него.

— Занятно.

— Занятно? — холодно осведомилась Гермиона.

— Ты называешь его по имени. Не боишься? Очень смело для магглорождённой. Твои родители магглы, я правильно понял?

— Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит, — ответила она, игнорируя вопрос.

— Готов поспорить, только что прозвучало очередное мудрое высказывание за авторством несравненного Альбуса Дамблдора. Как ему удаётся шевелить твоими губами с того света?

— Что ты имеешь против директора?

— Не знаю. Может, не люблю людей, перекладывающих все проблемы на плечи подростков?

— Он всегда оберегал нас.

— Сириуса больше всего, как принцессу в башне. Только вместо дракона его сторожили дементоры.