Обладатель Белого Золота - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 40
- Предыдущая
- 40/129
- Следующая
Проморгавшись на свету, он заметил, что отмечавшие вход и охранявшие ришишим снежные вихри исчезли. Вейнхимы в них больше не нуждались. Тихонько переговариваясь на своем лающем наречии, они построились, сформировав плотный клин: и вейнхимы, и юр-вайлы использовали этот строй, когда им требовалось сконцентрировать все свои силы. На острие клина стоял Хэмако. Завершив построение и исполнив необходимые магические обряды, вейнхимы должны были вложить в его симитар совокупную мощь всех пяти ришей. Каждый вейнхим из стоявших по сторонам клина мог наносить и свои удары, но пока строй оставался непрорванным, меч Хэмако вбирал в себя силу двух сотен клинков.
С каждым мигом близилась битва. Бросив взгляд на север, Ковенант не смог разглядеть скального лабиринта – он скрылся за медленно, но неуклонно надвигавшейся массой аргулехов. Тяжеловесные и грозные ледяные чудовища издавали грохот, эхом отражающийся от горного склона и уже начинающий заглушать возбужденные голоса вейнхимов. Похоже, аргулехи ненамного превосходили вейнхимов числом, но огромные размеры и свирепость чудовищ заставляли считать их силу неодолимой. Отряд еще мог бежать, но о такой возможности никто даже не заикнулся. Первая стояла спокойно и строго, положив руку на рукоять меча. Глаза Хоннинскрю метали молнии: казалось, лишь битва может дать выход его неутоленной печали. Лицо Красавчика было усталым и не столь уверенным: он не являлся воином. А вот у Сотканного-Из-Тумана был такой вид, словно предстоящая битва сулила ему возможность восстановить самоуважение. Кайл наблюдал за наступавшей ордой совершенно бесстрастно: его не трогали ни доблесть вейнхимов, ни опасность, грозившая отряду. Возможно, он просто не видел в самопожертвовании риша ничего особенного, ибо по понятиям харучаев подобный риск представлялся вполне оправданным и разумным.
Ковенант заговорил, хотя из-за холода его слова чуть ли не замерзали в горле.
– Я хочу помочь им. Если они в этом нуждаются. Хочу, но не знаю как. – Повернувшись к Первой, он добавил: – Пока их строй не сломается, не вмешивайся ни во что. Мне уже доводилось видеть такие схватки.
Он действительно видел, как в Праздник Весны юр-вайлы истребляли духов Анделейна, и был бессилен против их черного клина.
– Пока не нарушен боевой порядок, их не победить.
Потом он обернулся к Линден, но выражение ее лица испугало его. Глаза ее походили на лиловые раны, кожа была мертвенно-бледной – Ковенанту показалось, что она вновь, как когда-то, впадает в панику. Но затем он взглянул ей в глаза и понял – Линден подавлена, но отнюдь не запугана.
– Не знаю, – скованно пробормотала она. – Не знаю, что это, но в одном он прав. Там есть нечто, какая-то сила, принуждающая их действовать заодно. Но что это такое – не понимаю.
– Попытайся, – выдавил Ковенант, сглатывая комок страха. – Очень тебя прошу. Я не хочу, чтобы вейнхимов постигла участь Бездомных.
Линден не ответила, но ее кивок говорил о твердой решимости лучше любых слов. Затем она повернулась к наступающим чудовищам. Теперь они находились в опасной близости. Переднюю линию составляло два десятка зверей, и примерно столько же эта орда насчитывала и в глубину. Дикие, злобные, ненавидящие все и вся бестии, повинуясь неведомой воле, наступали в боевом порядке, словно вымуштрованное войско. Неуклонно наращивая скорость, они готовились обрушить на вейнхимов всю свою мощь.
И тут вейнхимы затянули песнь, от звуков которой кровь стыла в жилах. Их завывание и лай представляли собой не что иное, как заклинание, призывающее неведомых людям духов. Эхом отразившись от склона, жуткие звуки заполнили собою равнину, а в следующее мгновение на острие клина засиял черный – ослепительно черный! – свет. Хэмако взмахнул своим симитаром – кость стала эбеново-черной и излучала губительную тьму.
В тот же самый миг все короткие, искривленные клинки вейнхимов почернели и стали источать едкую, горячую жидкость. Капли ее с шипением падали на снег, обращая его в пар.
Ковенант непроизвольно подался назад. Ему казалось, что сам холодный воздух равнины обратился в беззвучный – беззвучный, несмотря на пробудившую его к жизни песнь – зов Силы. И эта Сила взывала к нему. Неистовая жажда огня билась о стены воздвигнутых его волей запретов, шрамы на предплечье горели. Он отступил еще на несколько шагов, ибо чувствовал, что, оставаясь слишком близко, может не выдержать и нанести удар. Инстинктивно он нащупал путь к зубчатой скале в половину человеческого роста, торчащей неподалеку от входа в ришишим. Этот камень казался единственной защитой, однако Ковенант не съежился за ним и не припал к земле. Вцепившись в глыбу онемелыми пальцами и впившись глазами в вейнхимов и аргулехов, он взмолился:
– Нет. Это не должно повториться!
Он не хотел стать свидетелем повторения того, что случилось с Бездомными.
Но тут Хэмако издал боевой клич, и клин двинулся вперед. Все как один вейнхимы устремились в битву, которая должна была стать их последней службой Стране.
В следующий миг Ковенант и его спутники увидели, как острие клина разорвало переднюю линию ледяных бестий и проникло вглубь. Первый напор оказался столь силен, что на миг Ковенанту показалось, будто исход битвы уже предрешен. Риш вливал в меч Хэмако всю свою силу, и этим мечом он прорубал в рядах врагов просеку, в которую, неуклонно ее расширяя, погружался клин. Вейнхимы, сформировавшие наружные стороны клина, разбрызгивали во всех направлениях жидкость, разъедавшую лед. Прожигаемые ею насквозь, аргулехи падали, разваливались на части или, пытаясь отступить, сталкивались друг с другом.
Истошно воя, они навалились на клин со всех сторон, пытаясь смять или проломить хотя бы одну из боковых линий. Но это привело лишь к тому, что и третьей, тыловой стороне уже глубоко внедрившегося во вражеские ряды клина пришлось вступить в бой. Симитар Хэмако звенел, словно молот, и после каждого удара по сторонам разлеталось ледяное крошево. Хэмако нацелил клин на державшегося в тылу зверя, превосходившего всех прочих размерами. Точнее сказать, это странное существо представляло собой двух аргулехов, слившихся воедино, причем один из них сидел у другого на спине. С каждым шагом вейнхимы приближались к цели.
Аргулехи были свирепы, безжалостны и бесстрашны. Над рвущимся вперед клином беспрестанно взлетали ледяные сети, наст под ногами избороздило множество трещин. Однако черная жидкость превращала паутину в лохмотья, а трещины не были столь опасны, как на морском льду, поскольку под слоем снега находилась твердая земля. Конечно, падавшие обрывки паутины нанесли увечья некоторым вейнхимам, но это не могло ослабить их боевого порядка.
Ковенант замер на месте, едва осмеливаясь верить своим глазам. У сжимавшей в руках меч Первой то и дело вырывались одобрительные восклицания. Истосковавшийся по надежде Красавчик жадно всматривался в схватку, как будто ждал, что в следующий миг сама зима обратится в бегство.
Но в следующий миг все изменилось.
Аргулехи не обладали рассудком, однако этого нельзя было сказать о направляющей их силе. Сила эта – чем бы она ни была – все примечала и сумела извлечь урок из того, как вейнхимы сберегли свой клин.
Неожиданно орда аргулехов полностью изменила тактику. Казалось, будто лед взорвался – все уцелевшие звери одновременно вскинули ледяные лапы и выбросили в воздух сети. Но обрушили они их вовсе не на вейнхимов, а на своих поверженных собратьев. Осколки льда стремительно смерзались воедино, воскрешая павших аргулехов и возвращая их в бой.
Вейнхимы не переставали сражаться, но в ходе битвы быстро наметился перелом. Теперь аргулехи исцелялись быстрее, чем их успевали уничтожать. На каждого поверженного приходилось несколько воскрешенных. А по мере того, как их становилось все больше, они все настойчивее возобновляли напор на клин. Поняв, что опутать вейнхимов паутиной, скорее всего, не удастся, враги обступили клин сплошной ледяной стеной, стараясь замкнуть его в непроницаемую оболочку. В этом случае, даже если бы клин продержался долго, его бы неминуемо сломила усталость.
- Предыдущая
- 40/129
- Следующая
