Обладатель Белого Золота - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 26
- Предыдущая
- 26/129
- Следующая
Падение Первой застало Ковенанта врасплох – он и видел-то лишь маячившее впереди расплывчатое серое пятно. И тут неожиданно это пятно пропало из виду.
Провалившись в припорошенный снегом пролом, Первая ударилась грудью о ледяную кромку, несколько мгновений судорожно цеплялась за нее, а потом соскользнула вниз.
Красавчик, отставший от жены на четыре или пять шагов, без промедления прыгнул, чуть ли не нырнул головой вперед, надеясь на лету ухватить ее за руки. Однако он опоздал, а сила броска увлекла на скользкий край провала и его самого. Не удержавшись на льду, Красавчик полетел вслед за супругой.
Почти мгновенно – насколько это было возможно на гладком льду – Хоннинскрю и Сотканный-Из-Тумана остановили сани. Те, в которых сидела Линден, едва не перевернулись, но Кайл успел удержать их и поставил обратно на полозья.
Выбравшись из саней, Ковенант встал на ноги. Хоннинскрю и Сотканный-Из-Тумана спешно сбрасывали постромки. Финдейл и Вейн замерли на месте. Тем временем Кайл оказался уже на полпути к полынье.
Ковенант достиг ее одновременно с Великанами, да и Линден отстала от них разве что на шаг. Кайл, словно позабыв о неотложных делах, стоял на самом краю и смотрел вниз. А в нескольких футах ниже края висели Первая и ее муж. Пролом оказался лишь ненамного шире плеч Великанши, и, расставив руки, она смогла удержаться между его стенками. А еще ниже, неуклюже обхватив бедра жены, болтался Красавчик. Прямо у него под ногами осыпавшийся в полынью снег уже растекался серой кашицей. Там стояла вода.
– Камень и море! – выдохнул Красавчик, подняв глаза. – Поторопитесь!
Однако капитан и Сотканный-Из-Тумана не нуждались в понуканиях. Хоннинскрю распластался возле пролома так, что его руки и плечи зависли над краем, тогда как Сотканный-Из-Тумана держал его за ноги. Дотянувшись до Первой, капитан рванул ее на себя, и уже в следующее мгновение она выбралась из пролома и вытащила за собой мужа.
Выглядела она так, будто ничего не случилось, зато Красавчик тяжело дышал, а его узловатые руки дрожали.
– Камень и море! – снова промолвил он. – Я – Великан и люблю богатые событиями путешествия. Но, должен признаться, такие приключения мне вовсе не по вкусу...
Помолчав, он облегченно вздохнул, выпустив целое облако пара и оскалив зубы в усмешке.
– К тому же я малость подрастерялся. Затеял спасать жену, а вышло как раз наоборот – она-то меня и удержала.
Первая коснулась рукой его плеча.
– Ты слишком порывист. Бросился мне на выручку сломя голову, вот и не удержался.
Затем она обернулась к Хоннинскрю, и голос ее зазвучал тверже:
– Капитан, мне кажется, нам придется отклониться к северу. Лед ненадежен.
– Айе! – проворчал Великан. С тех пор как ему пришлось признать необходимым расстаться со «Звездной Геммой», в голосе его постоянно слышалась горечь. – Но ведь мы торопимся, а северный путь длиннее. Да и продвигаться по льду там будет труднее – он хоть и толстый, но зато не такой ровный. К тому же ты сама знаешь, что север опасен.
Первая неохотно кивнула. Некоторое время она молчала, а потом вздохнула и выпрямила спину.
– Ладно, попробуем и дальше двигаться на запад.
Никто не пошевелился, и она жестом указала Ковенанту и Линден на их сани.
Лицо Линден раскраснелось от холода, но оставалось сосредоточенным и строгим. Повернувшись к Ковенанту, она ровным, спокойным тоном поинтересовалась:
– А чем он так опасен, этот север?
Ковенант покачал головой:
– Понятия не имею. – Шрамы на левой руке отчаянно зудели, предвещая грядущие невзгоды. – Я никогда прежде не забирался севернее Ревелстоуна и Коеркри.
Ковенант не знал, какая еще опасность подстерегает его впереди, но полагал, что и здешнего холода более чем достаточно. И он не представлял, как отряд будет перебираться через трещину. Но как раз эта проблема решилась просто – оказалось, что длина саней превосходит ширину разлома. Подтянув сани к краю, Первая и Красавчик перекинули их через трещину, а когда все спутники, словно по мосту, перешли на другую сторону, Хоннинскрю и Сотканный-Из-Тумана вновь взялись за упряжь, и Первая повела колонну на запад.
Теперь они продвигались медленнее – отчасти из осторожности, отчасти же учитывая усталость Красавчика. Впрочем, Ковенант нипочем не смог бы бежать и с такой скоростью. Ему казалось, что ледяная поверхность становится все более шероховатой: во всяком случае, сани стало трясти сильнее и полозья заносило чаще. Заметив что-либо подозрительное, Первая переходила на шаг, прощупывала поверхность острием длинного меча и, лишь убедившись в прочности льда, позволяла возобновить движение.
До середины дня отряд продвигался беспрепятственно, но вскоре после обеденного привала – путники наспех перекусили и подкрепили силы «глотком алмазов» – острие меча проткнуло тонкую ледяную корку, и несколько сот футов плотного снега мигом рухнуло в открывшуюся щель. Она тоже оказалась узкой, и переправиться через нее не составляло труда, но, уже оказавшись на противоположной стороне, Первая пристально посмотрела на Хоннинскрю и сказала:
– Это уж чересчур. Лед под нами становится слишком хрупким.
Капитан выдохнул сквозь заиндевевшую бороду ругательство, но когда Первая повернула к северо-западу, где лед был плотнее, возражать не стал.
Большую часть дня заметенное снегом ледяное поле оставалось ровным, но надежность его вызывала сомнения. Время от времени Ковенанту казалось, будто начинается подъем, но, учитывая слепящее солнце, это вполне мог быть оптический обман. Хотя он периодически прикладывался к фляге с «глотком алмазов», стужа все глубже пробиралась в его кости. Собственное лицо казалось ему кованой металлической маской. Постепенно ему стал грезиться большой пожар. Всякий раз, когда после очередной порции великанского снадобья Ковенант погружался в дремоту, он ловил себя на мечтах о необузданном пламени, том самом, которое возжигает дикая магия. Пламени, способном не только уничтожить башню кемпера, но и бороться с безмерной мощью Червя Конца Мира. Соблазн этого могущества казался неодолимым. Дикая магия стала частью его самого – такой же, как собственная кровь, и отказаться от нее Ковенант не смог бы ни за что на свете.
Но грезы о магическом пламени неизбежно вызывали к жизни и другие воспоминания – те, которые Ковенант предпочел бы изгнать из памяти. Он вновь слышал едва не разорвавший его сердце крик и слова Линден, открывшие ему роковую истину. И вновь задумывался об ином огне, огне, сокрытом в самой его сути. О той кааморе, обрести которую он не мог, как бы ни стремилась к этому его душа.
Вновь и вновь тревога вырывала его из дремы, а открыв глаза в последний раз, Ковенант с удивлением увидел, что ледяное поле уже не тянется на север до самого горизонта. Выбранная Первой дорога вела к оледенелому кряжу, гигантскому нагромождению торосов, тянувшемуся на восток и запад сколько мог видеть глаз. Клонившееся к закату солнце уже не ослепляло, и в его красноватом свете ледяная стена, представлявшая собой край огромного ледника, выглядела совершенно неприступной. Здесь Первая вновь повернула на запад, стараясь держаться как можно ближе к основанию гряды. Все чаще на пути попадались принесенные ледником похожие на менгиры валуны. Саням приходилось лавировать между ними, и движение отряда замедлилось. Но, тем не менее, цель была достигнута – лед, выдерживающий столь чудовищную тяжесть, едва ли мог расколоться под весом пары саней.
Когда солнце уже окрасило западный горизонт роковым багрянцем, путники остановились на ночлег. Красавчик упал прямо на лед и обхватил голову руками: он вымотался настолько, что был не в силах даже говорить. Ковенант и Линден с трудом выбрались из саней и принялись ходить взад и вперед, притопывая и потирая руки, тем временем Сотканный-Из-Тумана и Хоннинскрю занялись разбивкой лагеря. Капитан распаковал кипу просмоленной парусины, предназначавшейся на подстилки, и достал дополнительные одеяла. Сотканный-Из-Тумана разгрузил сани Линден и добрался до плоской прямоугольной каменной плиты. Именно на ней предстояло развести костер – в противном случае подтаявший под огнем лед мог бы подмочить дрова. Не обращаясь ни к кому в отдельности, Первая сообщила, что отряд проделал более двадцати лиг, и умолкла.
- Предыдущая
- 26/129
- Следующая
