Игра на повышение - Евдокимов Дмитрий Викторович - Страница 1

© Дмитрий Евдокимов, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

За мной пришли около четырех часов утра. На первый взгляд все было пристойно – всего лишь приглашение на беседу к главе Сыскного приказа, но при этом все мои рецепторы буквально кричали, предупреждая об опасности. Строго говоря, можно было послать майора Чусового вместе с его начальником куда подальше – не тот у меня нынче статус, чтобы так со мной обходиться, но первым идти на обострение ситуации не хотелось. Пусть Никита Андреевич сделает этот ход, а уж я найду чем ответить. Поэтому я лишь многозначительно переглянулся с Игнатом и молча отправился вслед за красномундирником.

За пределами моих покоев число сопровождающих увеличилось до трех человек, но оружие у меня пока не требовали и никаких грубостей себе не позволяли. На лестнице обнаружились еще три красномундирника, прилежно старавшиеся слиться с тенью у стеночки. Ждут. Ждут того, кто побежит за помощью. Банально, примитивно, предсказуемо.

Ночь выдалась тяжелейшая. Подозреваю, что в историю она войдет под названием «Кровавая Пасха». После праздничной службы, во время крестного хода взорвалась заложенная на пути движения процессии пороховая мина, в результате чего погиб митрополит Филарет. Только вот сильно сомневаюсь, что целью злоумышленников был патриарх таридийской церкви, возглавлявший крестный ход, или окружавший его цвет столичного духовенства. Скорее всего, взрывники просто не сумели точно рассчитать время взрыва, который должен был стереть с лица земли государя нашего Ивана Шестого и его наследника Федора. А может, и меня вместе с ними. В итоге обоим старшим представителям династии Соболевых прилично досталось – нет никаких гарантий, что они не отправятся вслед за митрополитом Филаретом в мир иной, – а вот мы с Натальей Павловной при выходе из храма немного поотстали в возникшей сутолоке. Да еще прямо в момент взрыва меня притормозил мой секретарь Сашка Иванников, принесший срочное донесение от руководителя контрразведки Ольховского.

Совокупность этих случайностей сохранила нам с супругой жизни и здоровье, зато, по всей очевидности, вновь одарила вниманием Сыскного приказа.

Вот ведь никогда я не любил все эти массовые сборища! И в этот раз сделал все, чтобы избежать участия в пасхальной службе, завершающейся крестным ходом, да куда там – государь будет, наследник престола будет, а князь Бодров хочет пропустить столь важное событие? Царь-батюшка только укоризненно покачал головой, услышав о подобном, а царевич Федор выразительно крутил пальцем у виска: ты, мол, в своем уме? И так отношения с церковью натянутые в последнее время, а ты такой повод недоброжелателям хочешь дать.

В общем, пришлось нам с Натали участвовать. А тут такое! Хорошо, что двухлетнего сына с собой не взяли, не хватало еще, чтобы он с нами в ту адскую сутолоку угодил!

Между прочим, мы с Григорянскими и так прилично рисковали, прорываясь сквозь обезумевшую толпу к царю и наследнику. И именно мы организовали их эвакуацию во дворец, а позже выставили оцепление и руководили спасательными работами до подхода профильных служб. И за все это теперь меня награждали вызовом к господину Глазкову! Где, спрашивается, справедливость?

Впрочем, еще теплится надежда на благоприятный исход дела, ситуация-то возникла нешуточная, и будущее страны теперь окутано покровом неизвестности.

Натали ушла поддержать царевну Софью, не так давно родившую третью дочку. Вот и хорошо, пусть пока не беспокоится за меня, может, все еще обойдется.

– Пожелал бы вам доброго утра, Никита Андреевич, будь оно хоть немного добрым, – заявил я с порога в кабинете главного разыскника Таридии. – О! Святой отец, вы тоже здесь? Не могу сказать, что рад вам, но ситуация такова, что может понадобиться любая помощь.

Это уже было сказано протоинквизитору отцу Пафнутию, важно восседавшему за соседним столом с хозяином кабинета.

– И вам не хворать, Михаил Васильевич, – поспешил вставить слово Глазков, не позволяя представителю инквизиции с ходу ввязаться со мной в словесную перепалку.

Я подошел к стулу и, не дожидаясь приглашения, уселся, вальяжно вытянув натруженные за эту ночь ноги. Какого черта? Я не сделал ничего предосудительного и не собираюсь пресмыкаться перед ними!

Все же интересно – они меня позвали посовещаться, или я уже в роли подозреваемого? Строго говоря, никаких предпосылок к этому не было, но когда этих двоих останавливало отсутствие предпосылок?

– Что можете сказать по поводу этого ужасного происшествия? – хмуро поинтересовался Никита Андреевич.

– Пороховая мина взорвалась в подземной галерее, вырытой с территории усадьбы помещиков Петровых, уроженцев Усольской губернии. Хозяева решили сделать себе ледник и наняли для этого артель землекопов, предложивших неожиданно низкую цену. Сами Петровы уехали в родную деревню. Все это сейчас проверяется, но велика вероятность, что их уже нет в живых. Оставшаяся в доме прислуга в полнейшем неведении. Вот то, что удалось узнать по месту преступления. А с другой стороны, нашей контрразведкой отслежена шайка злоумышленников, имеющая связи с фрадштадтскими торговыми кругами. Полдюжины человек схвачены и дают показания. К сожалению, Ольховскому не хватило какого-то часа для предотвращения беды. Вот записка, полученная мною от него за минуту до взрыва.

Я выудил из кармана смятый листок с наспех нацарапанным предупреждением о заложенной бомбе по маршруту шествия крестного хода и протянул Никите Андреевичу. Нацепив на нос пенсне, тот ознакомился с содержанием, бросил на меня задумчивый взгляд из-под насупленных бровей.

– Значит, Фрадштадт? – тон заданного вопроса мне откровенно не понравился. Еще больше мне не понравилось, что записка Ольховского перекочевала в руки протоинквизитора.

– Кому еще это столь же выгодно и кто еще способен на такое? – ответил я на его вопрос сразу двумя вопросами.

– Смотри-ка, Никита Андреевич, как ловко получается! – воскликнул отец Пафнутий. – Сами все задумали, сами сделали, сами исполнителей схватили и показания нужные выбили! И записочку загодя приготовили, мол, чуток не успели! Ловко, князь, задумано, ох, ловко!

Протоинквизитор – это плохо. Это очень плохо. Потому как человек он очень злобный и мстительный. Пафнутий ополчился на меня еще в те времена, когда я делал в этом мире свои первые шаги, и с тех пор старательно использовал любую мелочь для обвинения меня в мракобесии, оскорблении чувств верующих и прочих страшных преступлениях. И плевать ему на отсутствие доказательств и логики в своих словах! Так что нельзя поддаваться на его наскоки, иначе просто затопчут. Несмотря на все мои заслуги и регалии.

– Вы, святой отец, не заговаривайтесь! – спокойно ответил я, обжигая представителя инквизиции морозным взглядом. – За такие слова можно и к ответу быть призванным.

– Хех! – цинично усмехнулся отец Пафнутий. – На дуэль меня вызовешь, бретер проклятый? Ловко ты себе дорожку к трону расчистить решил, да промахнулся чуток! Государь скоро придет в себя, а там, глядишь, и царевич с Божьей помощью оклемается! Не сносить тебе головы на этот раз, Бодров! Ох, не сносить!

– Да иди ты лесом, пугало огородное! – как же давно я мечтал сказать ему в глаза эту фразу, и вот подвернулся удобный случай. А что прикажете делать, если никакие разумные доводы не доходят до человека?

Я развернулся вместе со стулом лицом к протоинквизитору – чтобы смотреть ему прямо в лицо, а заодно – чтобы держать в поле зрения стоящих за моей спиной красномундирников.