Искусник (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 27

Она медленно отступила к шкафу, в укромный закуток у большущего глобуса-новодела, расписанного на тему старинных карт, еще без обеих Америк, но с обязательными морскими чудищами и трогательными в своей наивности писанками «Hic sunt dracones»[8].

«Водятся, – мелькнуло у нее. – Двуногие виверны с огромным самомнением! В штанах уже не умещаются…»

Лестница донесла гулкие шаги. Вскоре поступь Брута зазвучала приглушенно, зато послышалось немузыкальное насвистывание – у олигаршонка прекрасное настроение.

«Сейчас я тебе его испорчу», – подумала Света, дернув губами, и вооружилась стреляющим электрошокером.

Зазвякали ключи, Брут вошел в кабинет, продолжая насвистывать. Оглядываться ему даже в голову не пришло. Стянув с себя свитер, Федор устроился за столом и вызвал к жизни оба компа.

«Отлично…»

Пока ЭВМ загружались, их хозяин крутанулся в кресле, расслабленно откинувшись на спинку. Брут углядел Светлану, вскидывавшую тазер, в его глазах протаяло изумление, но на большее времени уже не оставалось.

Шипящий хлопок азота – и два гарпунчика клюнули олигаршонка в грудь. Федор сотрясся и сник, закатывая глаза.

Отбросив шокер, Светлана метнулась к креслу. Щелк! Щелк!

Руки «супружника» прикованы к креслу. Щелк! Щелк! Ноги – к ножкам. Ф-фу-у…

Сделав пару глубоких вдохов, девушка быстро перезарядила шокер, вставив свежий картридж, и бросилась к глобусу – на узорной дуге, изображавшей экватор, лежал заправленный шприц. Сжав его в руке, пробежала на цыпочках к двери и распахнула ее – акустика в холле хорошая, донесет любой шорох.

Когда Светлана приблизилась к Бруту, тот вяло пошевеливался, сдавленно мыча.

«Давай, давай, мычи… Уделала тебя телочка, м-м?»

Синие вены оплетали мускулистую шуйцу, выдавливаясь так, что не промахнешься. Игла впилась осиным жалом, поршенек до капли выдавил «сыворотку правды» – как уверял продавец, кагэбэшный спецпрепарат СП-117.

Федор слабо задвигался, застонал – девушка холодно глянула на него и откатила кресло в сторону. Подтащила стул, приседая перед «секретным» компьютером. Разумеется, все иконки Брут обозначил по-английски. Давний бзик.

«Status»… «Time Station»… «Back to the USSR»…

– Обратно… – шепнула Светлана, елозя мышкой и кликая.

«Линейный ретросдвиг. Кольцевой ретросдвиг. Выбрать» – предложила программа.

«Линейный». Клик!

«1972. 1973. 1974. 1975. Выбрать»

– Ты чё творишь? – сипло выговорил Брут. – Я ж тебя урою, с-сука…

Девушка молча развернулась, садясь на стул верхом и складывая руки на спинке.

– Ты в какой год Антона забросил? – спросила она тоном Снежной королевы, нашедшей ошибку в слове «Вечность».

Олигаршонок распустил губы в хамоватой улыбке, но сознание уже выпустило вожжи из рук.

– В семьдесят третий, шкурка, с синхронизацией. Это, когда время там и здесь совпадает по часам и календарю.

– Ага… – Светлана развернулась, и кликнула «1973». – Ты мне лучше объясни… лошара, зачем тебе все это надо? Вряд ли ты сам понимаешь, что нашел… И почему именно «застой»? М-м?

Брут самодовольно зажмурился, сверкая золотом между тонких губ.

– В девяносто втором я еще был наивный и невинный, что почти одно и то же. Решил заработать по-честному. Подался аж на Дальний Восток – за минералами. Тогда даже за дрянной кристалл пирита сто баксов давали. Вот и все. А тут как раз прихватизация! Заводы грабят, растаскивают, в глубинке разруха… Убей бог, не помню, как тот рудник назывался. Заброшенный, между сопок… Ходить по штольням страшно, того и гляди, завалит на фиг. А я целый рюкзак набил – галенит, сфалерит, розовый кварц, кальциты. И тут вижу – проломчик. Фонарь еле светит, батарейки старые, садятся, но я-таки расколупал породу. А там – продушина! Ну, полость такая! Миллионы лет назад вздулась пузырем в недрах, и ждала, пока я не сунусь к ней. Там и аметисты были, и… И шар такой, вроде футбольного, граненый и чуток зализанный. Каменюки я еле допер до железной дороги, но и шар не бросил – сюда, на дачу приволок. Сначала в сарае держал, потом в гараж перепрятал. Шарик тот года за два вырос раз в десять – катить приходилось, такой тяжеленный стал. Это и была темпоральная станция! Вот и все. Ну, тогда я не знал еще, что оно такое, а в девяносто пятом от станции отпочковался первый мини-терминал… – Федор улыбнулся мечтательно, выходя из образа негодяя, и вздохнул. – Зачем… Ты думаешь, мне деньги важны? Да ну их в анус! Мне власть подавай! А правят богатые. Вот и все. Только игры в демократию мне не по нутру. Вот в СССР – другое дело! Там такое можно было завертеть да раскрутить, что точно в историю попадешь. Еще и памятник поставят благодарные потомки… А застой – это, шалавочка ты моя, самая мощь, самый размах! Я все продумал. Забросил бы туда себя! Ментальный перенос, поняла? Не тушкой, а душкой! Да не одного меня, а сразу троих Брутов! Чтоб доверять, как себе!

– Да вы переругались бы в первый же год! – хмыкнула Светлана. – А потом самый подлый из вас убрал бы конкурентов – самодержавие приятней триумвирата.

– Да чтоб ты понимала! – презрительно скривился Брут. – Все продумано, от и до! Тщательно подобрал бы реципиентов, наложил бы психоматрицы… Только не в главнюков! На фиг надо, чтоб в восьмидесятых хоронили… Я лично на Подгорного ставил.

– Странный выбор, – пожала плечами Светлана. – Между прочим, Косыгин его «чучелом» называл. Не зря.

– Не зря! – подхватил Федор. – Злой, нахрапистый, амбиции прут, а ума, как у Горбачева. Ну, дурак-дураком! Так, а зачем мне умный босс? Я б его на орбиту повыше вывел, пролез бы следом – и шагал бы потом за гробом, весь в печальных соплях! А в девяностых вышел бы в президенты СССР – и полмира, как зону держал! Вот и все…

Поднявшись, Светлана молча достала из сейфа мини-терминалы. Один оставила себе, остальным включила самоликвидацию. Под яростный, бешеный мат «смартфоны» теплели – и опадали, рассыпаясь тающей пыльцой…

…Мы долго лежали просто так, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. Нам было хорошо, потому что снова вместе. То, что случилось со мной и любимой, было на грани веры, за пределом надежд, но вот же, лежим, тискаемся в полнейшей благодати!

– А почему ты меня Иланой называл? – промурлыкала девушка.

– Это печальная повесть… – вздохнул я и рассказал про софтботиню.

Лида навалилась мне на грудь, уложила голову, а рукой гладила мое лицо.

– Илана тебя немножечко обманула, – выговорила она неразборчиво, опираясь подбородком. – Два твоих мэсседжа поглотили бы, от силы, четверть энергии накопителя. Просто было еще третье послание. Илана отправила его мне, подписавшись «ИИ МТ-2».

– Искусственный интеллект мини-терминала номер два?

– Угу… Она мне все-все рассказала – и как тебя найти, и как ты выглядишь… А еще подробнее – о выбранной ею реципиентке. Лидии Рожковой, в девичестве Кербель. Илана не просто зону локации обозначила, но и дала точную привязку – целую страницу трехэтажных индексов из цифр, латинских и греческих букв, каких-то вовсе непонятных значков. Я потом ввела их в мини-терминал, и «попадос» мой прошел очень гладко, просто идеально. Лида спала, когда я стала ею… А утром я проснулась. Мы с Эдиком занимали разные спаленки, по старой викторианской традиции, так что мне не пришлось жаловаться на головную боль…

– А где проснулась? В Москве? В Ленинграде?

– В Лондоне! Где-то в Хэмпстеде. Зелено, тихо, прилично. Эдик с утра уезжал в посольство, а я маялась. Не зря моя реципиентка требовала развода! Мне потом рассказывали – истерики устраивала, скандальчики… Даже смешно было – Эдуард по утрам поглядывал на меня боязливо, как нашкодивший кот. Разве что уши не прижимал! Я спокойно ем яичницу, пью кофе… Смотрю, успокаивается! Нет, он, в принципе, нормальный парень, просто инфантильный…

Я покачал головой, целуя лидину ладошку.

– Настоящий матерый инфантил лежит на этом диване и тискает свое сокровище.