Самозванцы - Шидловский Дмитрий - Страница 2

Судьба самого Басова проделала множество зигзагов. После запрета на преподавание карате[2] он занятий не бросил. Собрав группу единомышленников, он продолжал тренироваться в каком-то подвале, ради конспирации именуя старинное окинавское боевое искусство рукопашным боем. А вскоре его бойцовская карьера сделала новый поворот. В 1984 году Басов вдруг пришел к выводу, что невозможно стать по-настоящему сильным бойцом, не освоив опыта воинов предыдущих столетий. Он засел за исторические книги, начал заниматься верховой ездой, научился ковать мечи и копья, освоил стрельбу из луков разных времен и народов, а однажды Крапивин, размахивая удостоверением КГБ, буквально спас Игоря от «отсидки» за ношение самодельного самурайского меча. Вначале новое увлечение доставляло Басову лишь хлопоты, но потом его стали приглашать на Ленфильм и Одесскую киностудию в качестве каскадера и постановщика боевых сцен в исторических лентах. Воспользовавшись случаем, Басов сумел вывести из подполья свою школу карате, объявив ее «группой каскадеров».

В конце перестройки Басов занялся бизнесом. Небезуспешно, благо связей среди бывших комсомольских, партийных работников и сотрудников КГБ, стремительно занимавших командные посты во властных структурах, банках и внешней торговле, у него было предостаточно. Сказалась безумная популярность карате в конце восьмидесятых, когда через зал Басова прошла добрая половина горкома ВЛКСМ и сотрудников «Большого дома». Долгое время всё было великолепно, но вот в конце 1993-го произошла какая-то некрасивая история с приватизацией одного из комбинатов в Ленинградской области. Партнер Басова был убит в собственном подъезде, а сам Игорь исчез. Тогда Крапивин уже думал, что потерял друга навсегда. Но через два года Басов объявился вновь. Сказал, что всё это время жил в Китае, занимаясь у некоего большого мастера чинна и тонкого меча, и что эти занятия открыли ему на многое глаза. Когда же Крапивин поинтересовался, что же такого нового усвоил Басов в Поднебесной, тот как-то странно усмехнулся и сказал: «Знаешь, я как собака теперь. Всё понимаю, сказать ничего не могу». Впрочем, на последовавшей затем тренировке Крапивин на своей шкуре почувствовал, насколько Басов изменился.

В большой бизнес Басов не вернулся. Открыл элитный клуб восточных единоборств, где преподавал карате, чинна[3] и кендо.[4] Сам активно занимался айкидо, для чего несколько раз в год летал в Японию. Его снова стали приглашать на съемки фильмов и, к удивлению Крапивина, Басов не отказывался. Некоторое время Игорь с удовольствием участвовал в съемках в качестве каскадера, потом стал лишь консультировать создателей фильмов. Год назад Басов съездил под Псков, как он сказал, на съемки нового фильма. Вернулся оттуда какой-то чужой, нелюдимый и совсем замкнулся в себе. Впрочем, об этом Крапивин судил уже по редким телефонным разговорам. Времени для личных встреч не осталось совсем.

И вот теперь два старых друга неспешно шагали по берегу Нахимовского озера.

— Ну, так и какое у тебя дело ко мне? — снизу вверх посмотрел на старого приятеля Басов.

— А почему ты решил, что дело?

Басов неопределенно пожал плечами.

— Ты прав, дело, — смутился Крапивин. — Ты знаешь, я к тебе с официальным предложением.

— От кого?

— Есть одно учреждение…

— При вашей конторе?

— Примерно. Но курирует ее работу лично президент.

— Ого! Так у тебя ко мне предложение от Владимира Владимировича лично?

— Примерно. По крайней мере, я настоял, чтобы тебя включили в проект.

— В какой?

— Вообще-то это государственная тайна.

— Тогда и не рассказывай, — небрежно отмахнулся Басов.

— Ты отказываешься? — чуточку обиженно спросил Крапивин.

— Я не люблю государственных тайн, — поморщился Басов. — Слишком брезглив.

Друзья остановились у самой кромки воды и повернулись друг к другу.

— Ты мне нужен, Игорь, — негромко произнес Крапивин. — Если тебя с нами не будет, могут погибнуть десятки и сотни людей. Судьба целых стран может измениться.

— Так за чем же дело стало? — спокойно ответил Басов. — Выкладывай свою государственную тайну.

Бой был коротким. Даже не бой, а скорее расстрел. Шедшие по дну оврага боевики попали под перекрестный огонь группы Крапивина и были почти сразу уничтожены. Большинство из них даже не успели сделать ни единого выстрела. Теперь Вадим стоял над распростертым на снегу телом Мухаммада. «И что же тебя занесло в эти края из твоей Саудовской Аравии? — подумал он и, посмотрев на окружавшие место боя заснеженные горы, добавил: — А меня что занесло? Я выполнял свой долг, ты тоже думал, что выполняешь долг. В итоге встретились… вот так».

— Командир, есть связь, — доложил Шаров, подавая Крапивину переговорное устройство.

— Первый, я седьмой, — проговорил Крапивин в микрофон, — Докладываю: задание выполнено, объект уничтожен. Потерь нет. Прием.

— Ты где пропадал, сучий потрох? — донесся из рации сердитый голос «первого». — Почему на связь так долго не выходил? Прием.

— Как я докладывал, у объекта была серьезная служба радиоперехвата, — с трудом скрывая раздражение, ответил Крапивин. — Возможно, поэтому он от нас и уходил раньше. Прием.

— Черт с тобой, — недовольно буркнул «первый». — Победителей не судят. Поздравляю. Думаю, можешь сверлить дырочку для ордена. Дело ведь на личном контроле у президента. Но по шапке тебе всё же влетит за то, что из эфира исчез. Два часа назад звонили из центра. Тебя с твоей группой срочно требуют в Москву. Приказывали отозвать с задания, да ты, мерзавец такой, в эфир не выходил и на позывные не отвечал. Так что быстро поднимай своих людей. Куда высылать борт? Прием.

— В точку три, — сухо ответил Крапивин. — Будем через сорок минут. Конец связи.

«Черт знает что, — думал Крапивин, сидя в транспортном самолете. — Зачем мы срочно потребовались в Москве? Может, новый «Норд-Ост»? Но почему именно мы? На такие дела лучше «Альфу» посылать, «Вымпел», на худой конец. А мы ведь сами диверсанты. Спецназ ФСБ. Разведка, уничтожение ключевых фигур противника, похищения, диверсии — вот наш профиль. В Чечне мы уже как дома. В Таджикистане работали, в Грузию ходили, в Саудовской Аравии даже операция была. А в Москве мы зачем, да еще с такой срочностью? Что за пакость там случилась? Довели страну. Двадцать лет назад, если поступала информация, что у какого-то урки видели оружие, ставили на уши и милицию, и КГБ, но треклятый предмет, который показался сексоту оружием, находили вместе с уркой. И не только в Москве, но и по всему Союзу. Активно работающие против страны диссиденты не могли спокойно чувствовать себя даже в западных странах. А уж тот, кто задумал террористический акт, не мог считать себя в безопасности ни в одной точке мира, даже изменив внешность. А теперь в столицу только что дивизии ваххабитов с тяжелой техникой не прорываются. Бардак, мать его. Все за деньги купить можно».

Посвятивший жизнь служению отечеству Крапивин очень тяжело переживал развал в стране и спецслужбах. Он никогда не был большим поклонником коммунистических идей, но с детства воспитанный отцом, кадровым военным, в традициях служения родине и жесткой дисциплины считал, что государство должно быть крепким, независимым от любого внешнего влияния, а весь его народ — дисциплинированным. Каждый человек, думал Вадим Крапивин, от рождения несет долг перед своей родиной, и этот долг много больше и куда значительнее, чем долг перед семьей или друзьями. Сам он с честью нес службу, и тем больнее ему было видеть, как многие чиновники превращают государственные посты в кормушку, живут за счет отчизны, паразитируя на теле измученной страны. Собственно, в деятельности всех этих «слуг народа» видел Крапивин источник бед России. И более всего печалило подполковника, что не было никакой возможности исправить положение.