Резервация монстров: Одна среди них (СИ) - Ан Тая - Страница 22

-– Ты уже однажды переместила сюда нас обоих, – будто отвечая на мой так и не озвученный вопрос, проговорил Царним. – Это говорит о том, что Гер заранее сделал допуск, иначе телепорт меня просто не пропустил бы.

Воодушевленно подмигнув левым турмалином, он принялся так бегло набирать нужные координаты, как будто делал это каждый день по нескольку раз. Мне оставалось только изумленно таращиться на это безобразие, контролируя себя, дабы не уронить челюсть. Тем не менее, отвлекать мужчину неуместными вопросами я не стала, чтобы не оказаться виновницей, если нас вдруг занесет неведомо куда. Когда все было готово, он протянул мне ладонь с такой по-мальчишески счастливой улыбкой, что я поначалу забыла, о чем хотела спросить. Но мигом опомнившись, все же поинтересовалась:

– Царним, а где твоя серьга?

Он, впервые спохватившись, растерянно дотронулся до полегчавшей мочки и встряхнул лохматой гривой, догадавшись:

– Гер, наверное, забрал. Это же усилитель дара. Он позволял влияние даже при взгляде искоса или боковым зрением, да и вообще, полезная штука, я сам толком не знаю обо всех его возможностях. Надо будет вернуть как-нибудь. Семейная реликвия всетаки. И, кстати, зови меня Ним, как все друзья зовут.

Не дождавшись нового вопроса, новоявленный друг схватил мою руку и деликатно привлек меня к своему боку. Затем вопросительно покосился в мою сторону, убедившись в отсутствии неадекватной реакции (мало ли, вдруг я не в курсе о том, что двойные прыжки нужно совершать максимально близко друг к другу?), и мы синхронно шагнули в телепорт.

14.

.

Могла ли я когда-то думать, что у меня в знакомцах будет запросто водиться мужчина с восьмиметровым размахом крыльев? Или что моим другом назовет себя инородный ренегат с даром управления людьми? Даже в самых смелых фантазиях было трудно себе это представить. Тем не менее, в последний месяц моей жизни случилось как знакомство с вышеназванными персонами, так и куча других вещей, которые, произойди они в повседневности, вызвали бы шквал эмоций и бурю страстей. Здесь же, в таинственном секторе это казалось в порядке вещей. Здесь со мной свершилось столько невероятностей, сколько наверняка не случилось бы и за несколько жизней, проживи я их обычной горожанкой, снующей с работы домой и обратно. Видимо, судьба сжалилась над рандомной неудачницей, и досыпала в мою унылую жизнь щепотку чуда, за что я ей была несказанно благодарна. Кто бы мог подумать, что зануда Рин вцепится зубами в эти невероятности, как в последнюю попытку пожить настоящей, полной жизнью, а не сбежит, трусливо поджав хвост в свою холостяцкую берлогу к постылым ухажерам и вчерашнему рыбному пирогу.

***

Глядя, как Царним профессионально выколупывает и стен невидимые до этого момента следилки, и мастерит блокатор портала из небольшого куска палиатриса и подручных средств, я все более убеждалась в правдивости рассказа антроптерикса. Хотя, в принципе, и раньше не было повода усомниться в его достоверности. Зачем бы ему врать?

Столько тщательно сдерживаемого гнева было в словах пернатого мужчины, когда он в ответ на мои сомнения сквозь зубы прошипел мне в лицо о том, что люди их клана никогда не опорочат своего родового имени ложью, что я отмела все сомнения, тут же поспешно принеся извинения. Представитель гордого клана высокомерно кивнул, простив несведущую в подобных элементарных вещах меня. Видимо, похищением людей, ровно как и хождением без штанов поверх пернатого зада они свое родовое имя опозорить не боялись. Но, хоть не соврут, и то похвально. Оставалось надеяться, что это правило было прописано в их свидетельстве принадлежности без поправок на ситуацию.

Тем не менее, информация, которой снабдил меня Шахриан, оказалась настолько невероятной, что предельно усвоилась только после второй рюмки коньяка, малодушно опрокинутой мною в одиночестве перед сном. Маленький Фуня, на чью теплую компанию я наивно надеялась одинокими вечерами, моих надежд злостно не оправдывал и появлялся лишь с голодухи. Его поведение иногда напоминало ту самую кошку, что гуляла сама по себе, и бродила, где вздумается, но бодро прибегала на запах молока. На работу не оставалось ни времени, ни сил. Да и сон не шел.

Практически до рассвета мой встревоженный мозг переваривал вбухнутый в него сонм невероятностей, которые следовало достойно и с пользой переварить.

Итак, по его словам, Царним и Шахр были родными братьями родом с некоей планеты Тсарниан, находящейся в хрениллионе световых лет от нашей, которых за недопустимую дерзость сослали в отдаленную резервацию в подопытные кролики к их же ученым-надзирателям. Причем Шахру в данной ситуации досталось хуже брата, поскольку его наказание оказалось куда тяжелей, и Шахриану пришлось нести на себе практически двойное бремя, так как после карательной процедуры он уже не мог ходить по земле в своем обычном обличье, а лишь летал уродливым полуптицей-получеловеком. Брату повезло больше. И процедура повлияла на него куда меньшим образом. Каким именно, он не уточнял, а задавать лишние вопросы я остереглась.

Царним с самого начала их нахождения на новой планете, тайно от двоих наблюдателей, искал средство вернуть брату прежний облик. Краем уха он подслушал информацию, что такой есть, и Герман с Даром сами его ищут, и пресловутое средство находится за пределами Таманных гор. Но улететь отсюда было невозможно из-за силового поля, незримым куполом накрывавшем всю внушительную территорию сектора, благодаря которому было пресечено как вторжение извне, так и любая попытка побега. Когда братья поняли, что самостоятельно сбежать не удастся, они решили рискнуть, подключив к операции единственного стороннего человека, находившегося вместе с ними в резервации, у которого была возможность помочь им покинуть опостылевшее место ссылки, и, влившись в новую цивилизацию, начать новую жизнь на новой земле.

Казалось логичным, что братья не желали возвращаться обратно, поскольку нарушение резервационной дисциплины им грозило еще большими неприятностями. Они решили затаиться до времени на новом месте, и разработать план о том, что предпринять дальше, поскольку их родина не была тем местом, куда бы они безоговорочно стремились вернуться по многим причинам. Владеющие их планетой существа, во всем стремящиеся к совершенству, значительно превосходили основную массу иных населенных планет и злостно искореняли из своих рядов тех, кто был подвержен так называемым недостаткам, и противостоял своим существованием так называемому прогрессу.

И братья справедливо полагали что им, таким несовершенным, нет места среди музейных экспонатов, населяющих их родину. Короче, пришельцы оказались такими же неприкаянными душами, как и я. И я им поверила. Наверное, впервые в своей жизни поверила просто так, с первого раза. Просто раньше в любом случае моя скептически настроенная интуиция спешила предупредить меня о возможных диверсиях. Здесь же она зачарованно молчала, лишь изредка утирая набегающую слезу, и я, вняв ей, прониклась несчастливой судьбой братьев, почти таких же фриков, как и я сама.

Поняв, что все это время мой так называемый друг Герман недоговаривал, а в последнее время и вовсе изощренно врал, я храбро согласилась им помочь насколько хватит моих скромных сил. Жалеть я всегда умела и любила, иногда даже в ущерб своим интересам, и это так по-женски, честно говоря. Сначала жалела родителей, для которых была явной обузой настолько, что те решили не забирать меня домой из самого роддома. Затем жалела Германа, который хвостом следовал за мной повсюду и исполнял желания, об исполнении которых не просила, ставя меня в неловкое положение за невозможностью ему отплатить. Оставалось надеяться, что в третий раз объекты моего милосердия окажутся достойны этого неподдельного чувства, и не предадут моих ожиданий.

План был прост. Царним не терял времени, сидя в карцере, и продумал возможности выхода из сложившейся ситуации. Оптимальный вариант он описал мне в подробностях, изредка отвлекаясь на гостеприимно подогретые хозяйственной мной в пищевом оптимизаторе куриные котлеты с горошком. Как оказалось, за все время, что мужчина находился взаперти, никто из тюремщиков ни разу не догадался его покормить. И, если бы не самоотверженно принесенная мною выпечка, чернокосому бы пришлось весьма скверно. Но если бы он хотя бы намекнул на этот факт в тот момент, то я бы и за кофейком сгоняла. Жалостливые девушки, они такие. Котенка пристроить, милостыню подать, за кофейком жаждущему узнику сбегать? Тут мы первые, если что.