Объект подлежит уничтожению (СИ) - "Fa-Natka" - Страница 53

— Вспомни, Корд, кто был с тобой рядом в эти моменты? На лестнице? В криокамере?

Отрицание заполняет. И я мотаю головой, стараясь отогнать мысль, внезапно ворвавшуюся в моё сознание.

— Нет. Это неправда!

Воспоминание подбрасывает картинки из прошлого. Как я дрожащими пальцами сжимаю перила лестницы. А страх расползается под кожей, холодным сиропом заполняя лёгкие.

«С вами всё в порядке, объект?»

Отдаленно звучит безразличный голос Итана, погружая меня в новое воспоминание. Где холод пробирает до костей, а спутанное сознание подбрасывает образ Эванса. Там в криокамере, когда он вынес меня на руках в последний момент. Ещё немного, и я бы окончательно предалась забытию, отдавая последнее дыхание белоснежным морозным стенам.

— Разве? Ты просто слишком увлечена была, чтобы заметить очевидное. Как считаешь, почему тебя, девушку без особых навыков, перевели в лабораторию? Считаешь, ты настолько умна, чтобы работать там?

Слёзы застилают плотной пеленой, и очертания камеры утилизации расплываются перед глазами. Я просто не верю. Нет! Этого не может быть. Это не Итан.

— Это ложь. Это не мог быть он!

Мой голос неуверенно дрожит, а в груди расползается болезненное ощущение предательства. Жаклин продолжает говорить, и каждое её слово режет моё сердце без ножа, вонзая острые осколки.

— Система безупречна, запомни это. И у нас есть агенты особого назначения, в чьи обязанности входит поиск отличающихся объектов и подтверждение наличия повреждений. Результаты твоего последнего медицинского осмотра насторожили. Они отличались от других. И тогда началась твоя тщательная проверка. Со дня на день в центре обеспечения ты доказывала, что в тебе есть что-то, что отличает от остальных. Джилл докладывала о результатах, и тем чаще возникали подозрения. А когда ты открыто вступила в спор с главной по блоку, мы решили назначить дополнительный чип контроль.

Меня трясет от осознания всего происходящего. Слёзы стекают по щекам, и я только могу бессвязно повторять «нет», будто смогу защитить себя от этой жестокой правды. Закрываясь от внешнего мира этим щитом отрицания.

— Зачем? Почему не утилизировать меня сразу?

— Необходимо было убедиться, что ты повреждённая. А ещё — есть ли у тебя антидот. Да и контроль не вынес вовремя вердикт. А против решения компьютера идти нельзя. Поэтому ты попала под руководство Эванса. Мы решили убрать тебя, списав гибель на несчастный случай. Как и других. Жаль, что ему не удалось это сразу. Тогда было бы меньше проблем. Ты в первый же день подтвердила догадки. И до конца смены в твоём личном деле появились соответствующие записи. Итан собственноручно подтвердил в отчёте, что твоё поведение не соответствует уставу. Знаешь когда ты прокололась? Когда не сдала его стражам, принимая явное нарушение 2092, когда он снял перчатки. Это была проверка. Любой объект в такой ситуации должен доложить о нарушении. Но ты не сделала этого.

Мне кажется в этот момент, я уже лишаюсь остатка чувств. Мне больно до безумия. Тело будто выворачивает наизнанку, ломая кости. А душа готова в любой момент покинуть физическую оболочку. От того, что единственный человек, которому я доверяла, предал меня. Был тем, кто так жестоко играл по правилам за моей спиной.

— Эшли, ты просто дура, раз считала, что систему можно обойти. Доверилась кому-то. Ах, как жаль разбивать твои хрупкие надежды. Признаюсь, какое-то время было даже забавно наблюдать за тобой, за вами. Но игра зашла слишком далеко, когда из сервера пропал блокер.

В висках стучит, и я захлёбываюсь от обиды. От той невыносимой боли, которая оплетает душу черными нитями. Блокер… Наш доступ к знаниям и шанс на встречи. Неужели это всё было спланировано? Эванс ведь так и не дал внятного ответа тогда, как ему удалось провернуть кражу. И почему-то сейчас этот факт играет в пользу аргументов против него.

— Это не мог быть Итан.

Проговариваю шепотом, но даже сама уже не верю своим словам. Я обещала доверять ему. Но разве можно после всей этой правды сдержать слово? Если из нас двоих только я верила и доверяла.

— Наивная. Всё ещё отрицаешь. Тогда как ты объяснишь его познания? Он ведь умён, знает о строении города и может взломать устройства. Думаешь, простой работник лаборатории способен на такое?

С каждым словом блондинки понимание затягивает меня всё глубже, разъедая моё сознание.

— Это не мог быть он…

Я просто не могу поверить в это. Не хочу!

— Тогда давай спросим у него?

Рид бросает взгляд на запястье, где тонкий браслет устройства обвивает руку. И в этот момент дверь в камеру утилизации отъезжает в сторону, впуская внутрь Эванса. А я окончательно задыхаюсь. На нем нет привычной формы лаборатории, а тело плотно сковано в объятия черных вещей стражей. Сбоку на бедре закреплено оружие. А на груди красуется отличительный знак. Мои губы дрожат, я душа распадается на части. Это страшный сон. Просто один из тех, которые я бы никогда не хотела видеть в реальности. И я сильно зажмуриваясь, чтобы отогнать это мерзкое видение. Но оно не исчезает. А бархатный знакомый голос отбивается от стен камеры утилизации.

— Здравствуй, объект 2104.

Произносит он слишком спокойно, а я просто дрожу. Мне так плохо от всего этого, что я уже мечтаю, чтобы меня скорее отключили. «Здравствуй»… И всё что он может сказать мне? После всего того, что было между нами? Если бы можно было сейчас освободить руки и расцарапать ребра, чтобы вырвать противный орган, который сжимается от боли и предательства. Дергаю запястья, но они крепко зафиксированы.

— Я доверяла тебе…

Голос звучит надломлено, а слова то и дело срываются на хрип. Образ моего убийцы размывается. И я с силой поджимаю губы, чтобы не взвыть в голос.

— Никому нельзя доверять, — произносит Жаклин с явным удовольствием.

Она обходит камеру утилизации и останавливается у столика, где лежит шприц с ампулой. Глава контроля берет их и направляется к Эвансу, вручая ему убийственную дозу обезболивающего лекарства.

— Ты знаешь, что делать. Пора завершить задание.

Открываю глаза, встречаясь со взглядом голубых пронзительных радужек. Тех самых, в которых я утопала вчера, открывая душу и отдавая тело.

— Всё, что сказала Жаклин, правда?

Произношу это безжизненным голосом, потому что боль внутри сменилась опустошением. Просто дошла до какой-то наивысшей точки, где сгорает всё остальное. Замечаю, как напрягся Итан. На щеках гуляют желваки, а тело натянутое как струна, замирает в одно мгновение. Будто превращаясь в камень. Он смотрит мне в лицо несколько мгновений, прежде чем произнести:

— Да.

Бах. Бах. Бах.

Сердце замедляет ход, и единственное, на что я надеюсь, что оно остановится сейчас. Но упрямый двигатель продолжает отсчитывать отведенное время точными ударами. Пуская по венам разрушающую отраву.

— Я доверяла тебе.

Голос окончательно пропадает, и эти слова я произношу одними губами. Даже слёз уже нет. Они высохли, а истощенный организм просто сдаётся, больше не вырабатывая влагу. Эванс стоит, стиснув зубы и не произнося больше ни слова. В этой форме он выглядит так же, как и те стражи, которые дежурят у отсеков. Теперь всё становится на свои места. То, насколько хорошо он знает схему города, фазы камер и как ловко вскрывает файлы защищённых данных.

— Что ж… Я оставлю вас. Мне надоел этот спектакль. Слишком эмоционально. Тошнит от подобного.2092, у тебя пять минут, чтобы завершить работу.

Рид разворачивается на каблуках, нарушая звенящую тишину камеры стуком набоек. И когда дверь отъезжает в сторону — покидает помещение. Когда она выходит, мне становится некомфортно. Раньше я чувствовала себя защищённой рядом с Эвансом. Но как оказалось, защищаться необходимо было от него. Итан тут же срывается с места, подходя ближе. Но я отшатываюсь в сторону насколько это возможно. Вжимаюсь спиной в кресло, так что лопатки врезаются в спинку.

— Эш…

Этот голос с лёгкой хрипотцой. Моё имя звучащее из его губ. Это настолько сейчас разрушительно. Настолько больно сейчас, после всего, что я узнала.