Крушение империи (СИ) - Злотников Роман Валерьевич - Страница 15

Ну а в середине мая, как я уже упоминал, мне пришла повестка…

— Так, призывник, ты кто?

— Я поднял взгляд. Передо мной слегка нависая, возвышался дюжий мужик в обычном полевом ПШ с погонами капитана. Но, отчего-то, с парашютиками с крылышками на петлицах. У ВДВ ж своя форма — ну такая, чтобы майка-тельник была уголком видна. Или я что-то путаю?

— Марков Роман, товарищ капитан! — бойко ответил я, подскакивая. Армейские привычки сработали раньше, чем мозги. Капитан окинул меня удовлетворенным взглядом.

— Так, команда какая?

Я ответил. Капитан нахмурился.

— Так, иди за мной, — после чего повернулся и двинулся куда-то вглубь коридоров.

Петляли мы не очень долго. Пара поворотов, и мы ввалились в какой-то кабинет, в котором сидел старшина сверхсрочник. Ух ты! А такие что, еще остались? Их еще не всех в прапоры переаттестовали?

— А ну-ка покажи личное дело вот этого гвардейца? — приказал ему капитан. Прапор недовольно покосился на него, но не стал ничего возражать. Только буркнул мне:

— Имя, фамилия, команда…

Я назвался. Он порылся в своих завалах и выдал капитану папку. Тот заинтересованно раскрыл ее и углубился в чтение.

— Фьюи, — присвистнул он через пару минут, после чего уставился на меня плотоядным взглядом. — пойдет. Оформляй мне этого взамен заболевшего!

— Но, товарищ капитан… — вскинулся прапор.

— Что такое?! — взрыкнул тот. — Забыл какая у меня команда? А ну шевелись, давай!

И уже через два часа я, вместе с двумя десятками таких же стриженных пацанов, трясся в электричке Ленинград-Псков, потихоньку занимаясь осознанием факта, что все мои усилия оказаться подальше от этой никому не нужной войны пошли полным прахом…

На КМБ[10] нас привезли в полевой лагерь неподалеку от деревни Череха. Здесь на постоянной основе был дислоцирован один из полков семьдесят шестой гвардейской воздушно-десантной дивизии, которую все называли Псковской. Так что оснащение и содержание учебного пункта для новобранцев повесили на шею именно этой части. Но жили мы совершенно отдельно — в палатках.

Как выяснилось, для десантника я, со своими ростом, весом и размерами, все-таки оказался крупноват, зато мой студенческий статус и полный набор открытых — от «А» до «С», категорий в водительском удостоверении привели к тому, что я был отобран для дальнейшей учебы на сержанта-водителя. Но откомандировывать меня туда должны были только после полного прохождения КМБ или, как это сейчас называлось — учебного пункта, и принятия присяги. Как, впрочем, и всех остальных, кто был отобран для обучения по каким-то более сложным воинским специальностям.

Сам КМБ занял где-то месяц. Но начался он только после того, как прибыли последние команды призывников. Вследствие чего те, кто, в отличие от меня, прибыл в первых командах, провели в этом лагере целых два с лишним месяца… Втянулся я быстро. Когда я учился в военном училище мы тоже на лето уходили в полевые лагеря и так же жили в палатках. Так что для меня все было более-менее знакомо. А вот многим из тех, кто попал в такие условия впервые — поначалу было тяжко. Но потом втянулись все. Человек — тварь приспосабливаемая, и способен выжить в таких условиях, в которых любое животное быстро отдаст концы. Люди приспособились к жизни на всей поверхности планеты — от экватора и до ледовитых океанов, от долин и впадин, расположенных ниже уровня моря и до склонов и вершин гор, освоив их до высот ажно в четыре с лишним километра. Да ни одно животное не имеет такого протяженного ареала расселения! Причем произошло это в седой древности, когда никакими особенным технологиями люди еще не обладали.

На присягу ко мне приехала родители с сестренкой, дедуся и Аленка. Несмотря на то, что мне с моими почти метр девяносто один выдавали двойную порцию, за прошедший месяц я изрядно похудел, сделался куда более жилистым, а рожа и кисти рук загорели до черноты. Так что она меня не сразу узнала. А узнав, повисла на шее и разревелась. Меня же, когда я обнял ее, чуть не судорогой свело. Настолько я по ней соскучился…

— Невеста? — заинтересованно спросил меня сержант, дежуривший на КПП, когда она ушла.

— Да, — хмуро буркнул я.

— А ты ее уже того? — глумливо поинтересовался ефрейтор, торчавший у ворот. Я развернулся к нему, зло оскалился, а потом со всего духа звезданул по углу кирпичной будки, с одного удара выбив из нее несколько кирпичей. Кулаки у меня из-за многих лет колочения по газетам были крепкими, а раствор за долгое время изрядно раскрошился…

— Еще один такой вопрос — и следующий удар будет по твоей челюсти, — угрожающе произнес я. После чего развернулся и двинулся к казарме. Переодеваться к присяге. А сержант с ефрейтором обалдело уставились мне вслед…

После присяги с последующим праздничным обедом, нас отпустили в увольнение. С ночевкой. Причем, Аленке в гостинице мои родные взяли отдельный номер. Так что ночь у меня была жаркой. А с утра мы с моей любимой выглядели… э-э-э… слегка помятыми… или не слегка… но о-о-очень счастливыми.

С ее поступлением в университет все прошло хорошо. Даже не пришлось задействовать все те связи, что я так старательно выстраивал. И сильно за это волновался. Меня ж нет — как там оно все повернется… Но моя умница сама все сдала. Ну да она у меня тоже чуть-чуть не дотянула до золотой медали. Получила серебряную. Впрочем, и в прошлой жизни она так же окончила школу хоть и без медалей, но всего с одной или двумя четверками в аттестате. А уж сейчас — с учетом наших общих занятий, в том числе не только по школьным предметам, но и по развитию памяти, выносливости и координации, результат вышел еще лучше.

А через две недели Ил-76 уже вез меня в Термез, в учебку ВДВ. Не знаю уж как оно было там, в другом варианте реальности, но здесь перед отправкой в Афганистан уже с этого года все пополнение начали прогонять через учебку. То есть совсем все, а не только сержантов и специалистов. Ну и сержантскую школу и школы специалистов — минометчиков, саперов, водителей, наводчиков-операторов ПТУРС, поваров, так же разместили поблизости. Скорее всего, это было сделано чтобы потом не терять времени на дополнительные акклиматизацию и подготовку под этот специфический ТВД. Не факт, что так было уже во всех родах войск, но, как минимум, в ВДВ сейчас делали именно так. Все-таки наши части уже, считай, три года как зашли в Афган. Практически вместе со спецназом и «мусульманским батальоном».

Термез, не смотря на сентябрь, встретил нас жуткой жарой и палящим солнцем. А еще сержантом Ковалем. Ну это понятно. Как говорят в армии — хохол без лычки, что-о-о… э-э-э… м-м-м… ну это самое, без затычки!

— Так, душары, в колонну по три становись! — рявкнул он. — Нале-во! Бего-ом-марш!

И мы побежали, уже через минуту начав задыхаться и обливаться потом. Увы, организм всего за сутки полета, ну, с учетом пяти посадок на дозаправку и погрузку-выгрузку содержимого грузовой кабины на промежуточных аэродромах, еще не успел перестроиться и акклиматизироваться с холодного, да к тому же неожиданного мокрого и дождливого псковского сентября на сухой и жаркий термезский.

— Шевели костылями! — взревел Коваль. — Еле ползете…

Первую неделю в учебке мы страдали. Ну да — и я тоже. А как вы хотели? Последний раз в таком режиме я существовал дай бог памяти лет восемьдесят назад. Ну, по моему личному внутреннем календарю. К тому же физиологию никуда не денешь — резкий перескок из одного климата в другой требовал акклиматизации. Но никаких скидок на это нам никто давать не собирался. Подъем в шесть утра, форма «раз» — трусы и сапоги с портянками, полчаса зарядки под палящим солнцем, потом отправление естественных надобностей, умывание и строем с песней на завтрак. Затем занятия до обеда, обед, час сна, и занятия до шести вечера. Потом два часа сампо, еще час физо, ужин, личное время, за которое надо помыться, потому как за день не один раз пропотел, подшить свежий подворотничок, заново начистить сапоги… ну чтобы, как гласит военная мудрость — надеть их с утра на свежую голову, а так же почитать письма из дома и от любимой девушки и написать ответ. После чего «индийский час», как наш начальник учебного центра называл вечернюю прогулку. Что такое вечерняя прогулка? А это когда почти два десятка взводов где-то полчаса маршируют по горячему после жаркого, солнечного дня асфальту, гулко вбивая в него сапоги, и во весь голос горланят строевую песню, стараясь переорать друг друга. Ну в а одиннадцать — отбой. Причем, засыпали все едва только голова касалась подушки. И в туалет я ходил дай бог раз в три-четыре дня и очень скудно. Все съеденное переваривалось буквально в песок…