Новая Россия, или, это мы, оба-двое! (СИ) - Бирюков Андрей Владиславович - Страница 14

-А с какого года вы к нам прибыли, не помните?

-Ну, это же элементарно. Ноябрь 1990 года. Вот насчет даты извините, что-то в голове шумит и не могу точно сказать. Пивко, понимаете, иногда настолько благотворно влияет на мыслительные и прочие процессы организма...

Все трое напряглись в приступе благоговения.

-Значит, вам довелось видеть самого Ельцина. Живого! Ага! Значит, в списке живых этот пройдоха уже не значится. Так, кое-что мы уже знаем. какую пользу можно будет извлечь из этого факта, я еще не знал, но отложил в памяти, авось пригодится.

-Ну да, видал я его, именно живого, - небрежно сказал я, словно бы видеть живого Ельцина в мои времена было самым обыденным делом. И немного подумав, весело, но безапелляционно, добавил:

-Вообще-то, он и теперь живее всех живых.

-О да, о да! Натюрлих! - закивали все трое. Мы помолчали, при этом, я задыхался от еле сдерживаемого смеха, они же состроив постные морды лица, благочестиво потирали глаза. Но все в этом мире имеет конец, и мы вернулись к тому, с чего начали.

-Вообще-то, сначала мы предпочли проверить вас, поскольку ГПУ это всего лишь кучка заевшихся лентяев. Все, что они могут, так это проедать и пропивать казенные деньги. А вот наше Армейское Бюро Ведения Единых Расследований сразу установило, что вы есть именно вы. Вот только почему-то не осталось никаких следов, кроме нескольких записей. И пары фото.

Я чуть не заплакал от умиления. Надо же, от нас с Серегой остались какие-то следы. И какие! Записи, сделанные неизвестно где, и пара фото, и все это неизвестно в какой вселенной или в каком измерении. Тем не менее, мне почему-то сразу же захотелось взглянуть на них. Но высказывать просьбу я не стал. Решил, что пока не время. Но изобразил, на всякий случай, вселенскую скорбь, не уточняя, правда, по какому поводу.

-Надеюсь, вы понимаете, что в припадочном чувстве благоговения перед Самим, который настолько такой, что таковее его и быть не могёт...

-Нет, нет, нет! Что вы! Мы теперь вполне уверены, что вы не из "пятой колонны." Но уж больно подозрительно было с самого начала - документов нет, отпечатков пальцев в картотеках тоже нет. Голова кругом у любого агента АБВЕРа пойдет. Хорошо, что нашлись ваши фото. Когда сравнили их с теми, которые были в вашей одежде, то проявилось несомненное сходство.

-А как насчет шпионажа? Тот тип, из ГПУ, мне на него прямо так и намекал. Шпиен, кричал, может даже и германьский! Продыху не давал, - пожаловался я.

-Это они могут. Но вы не беспокойтесь. Тот, кто с нами, не нашим быть не может.

Тут Скакотян махнул рукой и вежливо кашлянул.

-Нам доподлинно известно, что из коммунякской Совдепии вы не выезжали за границу. В то время вообще никто не выезжал за границу. Если не считать кровавую гебню и членов КПСС.

Я внутренне вздохнул, умилившись при мысли, что хотя бы одна аббревиатура оказалось знакомой и не потребовала расшифровки. Ясно одно - в этом времени надо держать ухо востро, иначе мигом можно вляпаться в неприятности. Ну да ладно, перебедуем. А заодно, может быть, и повеселимся всласть.

Я благоразумно решил не спрашивать, что такое ГПУ. Но все это мне не понравилось. Дурацкая форма, подписанные не мной протоколы, шпионаж, какое-то ГПУ. Ну, положим, я знал то ГПУ, которое существовало еще до моего рождения. Но здесь? Что могли означать эти буквы? Куда я попал вообще? На дурдом не похоже, во всяком случае, лампочка явно не резиновая, и на стенах прибитых матрацев тоже не наблюдается. Да и собеседники не слишком похожи на врачей-психиатров. И, была не была, я задал вопрос:

-Ну а насчёт времени и пространства послушать не желаете?

-Сделайте такое одолжение, - любезно ответил Скакотян и вытащил какое-то устройство. -А мы всё запишем.

-Ну, тогда слушайте.

И тут я вывали на несчастную аудиторию все ранее слышанные мной фантастические рассказы, прибавив к ним некоторые снившиеся мне порой кошмары, щедро разбавив всё это научной и прочей терминологией. со стороны это могло показаться полным бредом свихнувшегося на почте шизофрении алкоголика, но мои слушатели внимали вполне серьёзно, порой цокая от удивления языками. Наконец, я исчерпал запас фантазии, да и устал немного, и потому сожалеюще развёл руками и сказал:

-Вот и всё, что я могу сказать по этому поводу. Сожалею, что не могу ничего к этому добавить.

Однако мои собеседники оказались весьма довольными. Причины этому я не знал тогда, не знаю и сейчас, что, впрочем, меня нисколько не удручает. Решив, что можно и для себя кое-что попросить, я спросил:

-А вы не знаете, где я сейчас должен жить? Вернее, где моя квартира должна быть. если, конечно, она у меня есть. Но в прошлом точно была. Я бы ее и сам нашел, да вот только после всех этих путешествий, я тут помню, а тут не помню.

-Вот квартира-то как раз и есть. С ней все в порядке. Надо только будет оттуда жильцов выселить.

-Как выселить? Откуда в моей квартире неведомые жильцы выискались?

-Обыкновенно. Мигранты у вас там проживают временно. Но мы немедленно пригоним наш спецназ, бригаду казаков, и айда, разлюли-малина! Улетучатся оттудова, словно пробка из-под шампанского.

-А зачем? - тупо спросил я, ничего не понимая. Мало того, что аббревиатур наделали всяких, так, оказывается, для того, чтобы зайти в свою собственную квартиру, мне необходимы спецназ, казаки и незнакомые мне мигранты, которые отчего-то живут у меня на квартире. Веселая, оказывается, у нас планета.

-Вы же понимаете, что наша партия ("вот те раз," мелькнула у меня мысль, теперь еще и партия есть. "Но если не КПСС, то какая?" Но этот вопрос я решил прояснить попозже) не могла оставить чье-то имущество бесхозным. Поскольку официально вы о своей смерти не доложили, было принято общечеловеческое решение сдать квартиру в наем. И в результате и партии доход, и вам жить без долгов по ЖКХ.

-По ЖКХ?

-Разумеется. Вода, газ, электричество, воздух...

-Воздух?

-Ну да, воздух. Ежели в природе и государстве что-то существует, оно должно быть учтено и, либо прихватизировано, либо, обложено налогами, как это полагается в мудром цивилизованном государстве. А иначе это вроде как насмешка будет, да нашим благодетелям убыток и разорение.

-А, ну да. Понял вас.

На самом же деле, я не понял ничего. Единственное, что мне пришло на ум и показалось разумным, так это то, что мне просто необходим человек, который сумеет ввести меня в курс дела. И одновременно с этим, мне почему-то все больше хотелось вернуться в родной институт и ласково пройтись кувалдой по нашей машине. А вот сидевших передо мной моя информация явно заинтересовала, поскольку они быстро перешли к блиц-допросу, посредством которого пытались выяснить принципы действия, технические характеристики и прочее. Но я твердо решил списать все на последствия аварии, контузии, да чего угодно, лишь бы не сознаться в каких-либо точных познаниях в науках. Поскольку у них не было на нас ничего, то я наговорил им ещё с три короба, говоря, что я, как широко известный в узких кругах писатель, всего лишь младший помощник, так сказать, мальчик на побегушках. И при этом без особого образования, ушедший в институт только для подработки. И хорошо еще, что меня не спросили, какой у меня была основная работа. В тот день я вряд ли смог бы что-то придумать. Но что касается моих вымышленных обязанностей, то тут я разошелся вовсю ивановскую. Благо, был такой сотрудник у нас. И раз уж он остался где-то там, за тридцать лет тому назад, да еще и не в этом странном мире, то пусть послужит мне во благо. Должна же и от дурака какая-то польза быть?

Наконец, допрос подошел к концу. Явно недовольный отсутствием точных технических деталей, Скакотян выдавил вынужденную улыбку, которая должна была означать, что выслушать он меня выслушал, но он-то знает, что это еще не все, и все остальное обязательно из меня вытянет. Я внутренне поежился. Абвер нравился мне все меньше и меньше.