Сам себе волшебник - Долохов Владимир Афанасьевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая

Когда я открыла друзьям причину происшедших перемен, они решили меня испытать на другом начальнике, рангом повыше. Степан Матвеевич любил после обеденного перерыва «поохотиться» на подчиненных, пробежавшись по комнатам. Если он видел пустой стул, то нетерпеливо поджидал жертву, которая, расслабившись после обеда и сигаретки, потеряла бдительность и где-то задержалась. Матвеевич был страшен в гневе: «Выговор, уволю, изведу на нет!» Проорав таким образом минут десять, начальник направлялся в другой кабинет.

Для отработки техники переименования через внутренний экран я замыслила попробовать эту технику на Матвеевиче. Я представила сидящего на асфальте Кощея, рядом с которым стоял сундук, а в нем были деревянные игрушки и кубики. Немного подумав, Бессмертный перекладывал игрушки и кубики от одного края сундука к другому. Через некоторое время, неудовлетворенный результатами раскладки, Кощей начинал все заново. Так Матвеевич был переименован в «Кощея, который перекладывает игрушки в сундуке, стоящем на асфальте». Я собрала в кабинете сотрудников, которым доверяла, и мы вслух несколько раз произнесли новое имя.

«А что было дальше?» — спросите вы. Прошел месяц, другой, начальника не видно.

— Уж не болен ли? А может в отпуске? — интересовались сослуживцы. — Где же щука? А то караси позасыпали.

Всезнающая секретарша сообщила:

— На работе он, но ему совершенно некогда. Степану Матвеевичу каждую неделю новую мебель в кабинет привозят. Не успеет он ее расставить, а уже опять шкафы разгружают. Забот-то сколько! Сначала командовать разгрузкой, потом все расставить по своим местам, затем договориться об очередных поставках, пристроить «старую» мебель.

Только она нам разъяснила происходящее, как появился Матвеевич.

— Ну все, отдохнули, сейчас опять кто-то реветь будет! — подумала я.

А начальник приветливо произнес:

— Что же это вы, друзья, на таких драных стульях сидите? Немедленно идите в мой кабинет и возьмите новые.

Так мы получили в подарок красивые стулья с резными спинками.

Тут пришла очередь Евгения Георгиевича (помните, который гонял пух по комнате). Он обвинил меня в том, что я мешаю ему руководить отделом, так как являюсь негласным лидером, а его никто всерьез не воспринимает.

Последовали репрессивные меры в мой адрес. Я переименовалась через внутренний экран: «Я та, которая беловерхит слона». В тот же день мне позвонила подруга и предложила должность начальника отдела с высокой зарплатой. Я перешла на другую работу, и почти весь коллектив теперь работает у меня. Так закончилась эпопея с начальниками.

На новом месте работы не оказалось современной оргтехники, и я обратилась к руководству. В ответ я услышала, что работаю без году неделя, а другие отделы ждут компьютеры годами. В этот момент мне позвонила приятельница и пригласила вечером пойти в ресторан. Я посчитала приятное событие просветом и стала «той, которая ужинает в ресторане». Спустя месяц вся необходимая оргтехника уже появилась в нашем отделе.

Нам также нужны были канцтовары. Я позвонила по первому объявлению в газете и, узнав цены, скромно поинтересовалась у директора фирмы канцтоваров: не может ли он оказать спонсорскую помощь? Он ответил, что этот вопрос можно обсудить. При встрече мы нашли компромиссное решение — оплату по взаимозачету. В том же месяце мы аналогичным способом приобрели мебель и массу дорогих, но необходимых мелочей. Руководители других отделов теперь просят поделиться секретами: как мне это удалось?

Иногда я отвлекаюсь на новую идею, впечатляюсь радостью или горем ближнего, и тут же выпадаю из симоронского седла. Но, опомнившись, стараюсь решать проблемы, как задачки из учебника, не злясь на себя или окружающих. Найдешь позитивную искорку, и Степаныч уже ласково шепчет тебе: «Молодец! Сними-ка черные очки и посмотри, как сверкает этот хрустальный мир!»

Я находилась в предвкушении очередного семинара по Симорону. Наконец настал долгожданный день, начавшийся как обычно: мы с мужем позавтракали, и он ушел на работу. Не прошло и пяти минут, как Дима вернулся. На его лице было написано недоумение, подчеркиваемое глуповатой улыбкой. Я спросила:

— Ты что-нибудь забыл?

На что Дима ответил:

— Нашу машину угнали.

Я поразилась своей реакции на эту фразу — вместо истерики и сожалений возник четкий план действий: куда позвонить, что написать.

Вспомнить, что я могу применить Симорон, мне не удалось. Было очень обидно: ведь я так долго ждала семинар, а теперь, из-за угона нашей AUDI, мне ничего не хотелось. Я все-таки решила пойти на семинар, хотя знакомые меня отговаривали. Моя подруга выпалила:

— Как ты можешь заниматься глупостями, когда у тебя пропала машина? Как тебе, вообще, такой бред в голову приходит?

Я понимала, что вернуть AUDI сегодня вряд ли получится, а поднять себе настроение, возможно, удастся, и это поможет найти машину.

В первый день семинара я чувствовала себя не в своей тарелке, а на второй пришла уверенность, что Симорон — это великая сила. О пропаже машины я сказала только своей подруге и ведущему семинара, который переименовал меня через внутренний экран: «Я та, которая зачуряет бурбуленка». Повторив несколько раз смешное имя, я почувствовала спокойствие.

Вечером Дима задал мне вопрос:

— Вот ты ходила на курсы, а это принесет нам пользу, найдется AUDI?

— Конечно, через 27.

Когда в понедельник я пришла на работу, меня спросили:

— Что, машину нашли?

— Нет.

— А чего ты улыбаешься?

— Потому, что машина — это всего лишь машина, а я была на семинаре!

Еще несколько раз я зачуряла бурбуленка, а потом и вовсе забыла о потере.

Когда кто-то напоминал о машине, я просто делала ВМВ.

27 апреля я пришла домой с работы, но Димы, который обычно приходил раньше меня, еще не было. Он появился только в одиннадцать часов. На его лице опять красовалась глуповатая улыбочка, как в день угона. Я сразу определила: что-то произошло. Тут Дима произнес:

— Ты знаешь, где я был? Я ездил на опознание машины! Наша AUDI нашлась!

Я очень люблю собак, особенно догов, но они у меня не приживались. Как правило, через год-полтора с собакой что-то случалось: ее либо крали, либо она заболевала.

Предпоследним был огромный черный Дик, злющий дог, которым восхищались все местные знатоки. Однажды летом я поехала в отпуск и оставила Дика в питомнике. Когда, вернувшись из отпуска, я пришла забирать его, то мне сказали, что собака убежала. Я впала в глубокую депрессию, постоянно вспоминая различные эпизоды, связанные с Диком. Надеясь на его возвращение, я продолжала покупать корм. Впоследствии я узнала, что Дика использовали для собачьих боев и «гладиатор» пал на поле битвы.

В это время мне на глаза попалось объявление: «Отдам воспитанную догиню в хорошие руки». Я пошла посмотреть на собаку и, будучи опытным собаководом, сразу определила, что та в безобразном состоянии. Но меня это не остановило — хотелось заполнить пустоту, образовавшуюся после гибели Дика, и я взяла Нору.

Ей было два с половиной года. Утром Нора регулярно вылизывала меня своим большим шершавым языком. Когда я взяла Нору, она постоянно линяла, и вместо черных пятен, которые должны быть у мраморного дога, у нее были серые. Чтобы вернуть естественный цвет пятен, я мазала ее специальными кремами. Мы бегали по лесенкам на собачьей площадке, дабы Нора приобрела красивую фигуру. Возвращались обычно грязные, и моя мама говорила: «И охота тебе, взрослому человеку, гонять по грязи с собакой, а потом мыть ее?!» Несколько раз мы вызывали кинолога из другого города, специально приезжавшего дрессировать Нору. Наконец она превратилась в красивую воспитанную собаку, с которой очень приятно гулять по городу. К тому же у Норы была отличная родословная.

Все эти достоинства перекрывал существенный изъян. Старые хозяева практически не гуляли с Норой, и она привыкла делать свои дела дома. Мне приходилось по четыре раза в день бегать домой со службы (благо я работаю недалеко от дома) и выводить Нору, как щенка. Но частенько, когда я приходила домой, то обнаруживала большую лужу.

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая