Любовь и все, что с ней связано (ЛП) - "ausland" - Страница 10

- Знаешь, с тобой очень удобно иметь дело, - сказала ведьма, тихо посмеиваясь. Это была чистая правда – он был более чем на голову выше ее, - но улыбнулся Снейп, стоя к ней спиной, совершенно не поэтому.

Он оставил на ее столе красивую резную деревянную шкатулку с пакетиком кошачьей мяты ко дню ее рождения. Если бы она спросила его об этом, он бы ответил ей, что это для Крукшанкса, и что он понятия не имел, что сегодня день ее рождения. Но девушка так и не спросила.

Дни для Северуса тянулись в каком-то странном парадоксе, а когда Гермиона вернулась в школу, неожиданным образом ускорились. Большую часть своего дневного времени он проводил в библиотеке. Но теперь у него вошло в привычку возвращаться домой в пять часов, как раз в то время, когда Гермиона выходила из школы. Они встречались на главной дороге и шли вместе. Грейнджер рассказывала ему о том, как прошел ее день – иногда она говорила о детях и других учителях или о школьной администрации, а иногда она радостно рассказывала об успехах какого-нибудь отдельно взятого ребенка или о новой программе, которую девушка решила реализовать. Северус по обыкновению внимательно ее слушал, подстраиваясь под ее шаг. Американская система образования казалась ему интересной.

Хотя его дом был первым на их маршруте, обычно они шли до дома Гермионы, а потом расходились каждый к себе. Снейп оставлял ее у дверей и возвращался домой. Около шести или семи часов вечера они снова встречались за ужином.

Слушая ее рассказы по дороге домой, зельевар мог сказать, был ли этот день особенно тяжелым для гриффиндорки. Если день выдавался особенно трудным, маг приходил к ней в уже сгущающихся сумерках, три раза стучал в деревянную дверь и ждал, когда она откроет с усталой улыбкой на лице и красными чернилами, размазанными по рукам. В такие моменты он сам готовил для них ужин на ее кухне, пока Гермиона заканчивала проверять работы. Иногда, если что-то стояло в духовке и не требовало его постоянного внимания, Северус тоже брал стопку несложных работ и имитируя ее почерк помогал выставлять оценки. А потом они вместе ужинали, ведя неспешные беседы.

Мужчина и женщина легко выработали удобный им обоим ритм – они практически постоянно были вместе, расставаясь всего на несколько часов, чтобы потом увидеться снова. Снейп и не задумывался над тем, что жаждет ее, что ему жизненно важно, чтобы она была рядом. В те моменты, когда он не видел буйную копну ее кудряшек, теплого взгляда карих глаз, не слышал ее тихого смеха волшебнику было тревожно и он гадал, сидя у себя дома в своем любимом старом кресле, что она делает, о чем думает.

В те моменты, когда они были вместе, они не всегда разговаривали или еще как-то взаимодействовали – зельевар был более чем счастлив побыть на кухне один, пока Гермиона работала в гостиной, или уединиться в свою лабораторию, пока девушка читала в его библиотеке. Ему было достаточно просто знать, что в этом ветхом старом доме он теперь не один. Просто знать, что она рядом.

По настоянию Гермионы Северус стал писать статьи по продвинутым зельям и получать комиссионные для дополнительного заработка. Он назвался вымышленным именем и отказался обнародовать степень Мастера зелий. В волшебном мире было слишком мало зельеваров, которые имели степень Мастера зелий (когда он проверял в последний раз их было меньше пяти дюжин), и волшебник не хотел, чтобы кто-нибудь случайно его узнал.

Из рассказов Гермионы он постепенно сформировал для себя картину Волшебной Британии, которую оставил позади; теперь это было место, где Кингсли (он был хорош для аврора) занимал должность нового министра магии, Гарри Поттер только что стал главой аврората, а Люциус и Нарцисса Малфой тихо доживали свой век в опале.

По словам Грейнджер, почти все Упивающиеся смертью, у которых были метки, были схвачены в первые несколько недель после Финальной Битвы. Остальные либо умерли в своих укрытиях, либо, как Северус, умели достаточно хорошо прятаться от правосудия и их еще не поймали. Не схватили пока только Долохова. Гермиона сообщила об этом странным поникшим голосом. Маг долго копался в закоулках своей памяти, пока не вспомнил, что именно он уложил ее в больничное крыло после безрассудного и катастрофически провального приключения в Отделе тайн. Это воспоминание почему-то вызвало у зельевара приступ неконтролируемой ярости, почти такой же, который сопровождал приезд сюда гриффиндорки.

Волшебник снова чувствовал себя в своей колее, достаточно комфортно живя своей размеренной жизнью – хотя «комфортно» было не совсем верным словом. Нельзя было сказать, что ему чего-то не хватало. Ему скорее, казалось, что в его жизни могло быть еще что-то, чего там не было, что-то, что дразнило край его подсознания и ускользало, когда он отказывался как следует подумать над этим. Ведь Снейп должен быть вполне доволен своей нынешней новой жизнью – у него теперь есть друг, партнер, кто-то, кто нарушил его одиночество и заставляет его улыбаться. Казалось, не было необходимости искать что-то еще.

- Ты совершенно не следишь за своей корреспонденцией, - сухо заметил Северус однажды, наклоняясь, чтобы собрать разбросанную по полу стопку пергаментных конвертов, которые образовали на ее письменном столе шаткую конструкцию, и которая рухнула всего за несколько секунд до того, как Гермиона села за стол.

Грейнджер сморщила нос, ее обычная реакция на напоминание о вещах, о которых она не хотела думать, и на его поддразнивания.

- Тише ты. Я займусь этим.

- Я считаю… тринадцать нераспечатанных писем, - сообщил Снейп. – Если ты и дальше будешь их игнорировать, Чудо-мальчик и его рыжий друг в один прекрасный день сами постучат в твою дверь.

Ведьма тяжело вздохнула, откидывая назад тяжелые волосы.

- В том-то и дело. Они хотят приехать и проведать меня. Они говорят, что у меня было несколько месяцев, чтобы освоиться, и они беспокоятся… но… - она фыркнула. – Я не хочу причинять тебе неудобства. Я думала, что возьму небольшой отпуск на День благодарения и сама отправлюсь в Лондон. Я не особенно люблю индейку и прочее. И ты не будешь испытывать никаких неудобств.

Это был хороший план, разумный, продуманный до мелочей, но зельевару он все равно не понравился. Он отказывался признаться в этом даже самому себе, но мысль о том, чтобы провести без нее даже несколько дней была лишь немногим менее тревожной, чем появление в этом городе Поттера.

- Тогда поезжай, - сказал он, стараясь скрыть свое истинное отношение за достаточной порцией яда в голосе. – Одна треть вашего трио – уже перебор для этого городишки. Что будет, если соберутся все три даже подумать страшно. А Крукшанкса можешь оставить со мной. Он не сделал ничего плохого, чтобы его тащили через океан.

Если раньше Снейп думал, что считать дни до ее возвращения в школу – это плохо, то теперь он был уверен, что считать дни до дурацкого американского гастрономического праздника – еще хуже.

По его скромному мнению, сентябрь пролетел слишком быстро. Дни становились все короче, а по утрам погода была все холоднее и вскоре Гермиона надела свитер, связанный Молли Уизли, чтобы хоть как-то спасаться от холода в продуваемом сквозняками доме. Теперь, когда они проводили вечера вместе, в камине весело потрескивал огонь, а фарфоровые чашки, наполненные горячим чаем, стали обычным делом. Однажды вечером Гермиона появилась на пороге его дома с полным пакетом каштанов и гордой улыбкой на лице. Они жарили их прямо на каминной решетке, а потом чистили, обжигая пальцы и с пылу с жару отправляли их в рот, не дожидаясь, когда они остынут.

Наступивший октябрь был холодным и тоскливым, несмотря на предпраздничную суету, связанную с подготовкой к Хэллоуину. Северус ожесточился, стал более раздражительным, как обычно, во время праздника. Это было очередное напоминание о том, как много он потерял – сколько вины он нес, скольким пожертвовал во имя искупления, сколько крови будет еще медленно остывать на его руках, сколько бы он ни сделал, сколько бы он ни боролся, несмотря ни на что.