Вестники Осады - Голдинг Лори - Страница 21

Первое засечённое движение было неуклюжим. Кто–то проломился через подлесок в сотне метров от них. Хорак видел, как появились охотники – облачённые в чёрное легионеры, чьё зрение туманили дымка и яды, а конечности путались в цепких лозах. Их движения выдавали накопившуюся усталость. Должно быть, враги шли через болото с тех пор, как в первый день их высадили «Громовые ястребы». Это сказывалось.

– Ждите, – тихо прошептал Хорак, желая выманить больше врагов на открытую местность.

К этому времени воины его отделения стали почти невидимыми под пологом нанесённой грязи, наполовину закопавшись в топь. Враг же позволил себе открыться, дав Хораку возможность изучить их. На броне не было никаких обозначений, только чёрные пластины с замазанными или вытравленными гербами. Одни из охотников шли иначе, чем другие, так, словно были измотаны или позабыли обучение. Построение было неровным, тактика – стандартной. Вскоре появилось уже двенадцать врагов, поднимающихся по тропе, но всё ещё не видевших опасности.

Хорак позволил себе свирепую усмешку.

– Сейчас, – приказал он.

Первым выстрелил Тургалла, выпустив радракету в ближайшее скопление легионеров. В тот же миг Лифас и Хесч начали поддерживающий огонь из болтеров, разрывая стволы деревьев и лозы, разлетавшиеся, словно бьющие кнуты. Шквальный огонь разорвал подлесок и проложил коридор разрушения от расщелины, на миг открыв её серому небу.

Воины в чёрном разбегались, некоторые падали, скошенные очередями и не успевшие даже ответить огнём, другие прыгали в укрытие. Хорак покосился на встроенный в шлем счётчик убийств – восемь, девять, десять – и ощутил жар ликования. Он присоединился к бойне, стреляя из болт–пистолета, и увидел, как взорвался шлем бегущего легионера. Это было великолепно – так приятно было дать волю ярости и отомстить врагам за все утраты. Всё новые привлечённые грохотом взрывов массреактивных снарядов охотники выскакивали из зловещей топи, тяжело поднимались и погибали. Вот рухнуло ещё двое, задыхаясь от ядовитых паров, когда выстрелы разорвали провода и раскололи лицевые пластины их шлемов.

Отделение Хорака заставило врага заплатить за всё. Дорого заплатить. Но охотники были сынами примарха, не ведающими страха и закалёнными целой жизнью, проведённой на войне. Вычислив как укрытия, так и численность врага, они открыли подавляющий огонь, чтобы прижать к земле воинов Харака. Взревели огнемёты, выжигая в джунглях путь, открывая прячущуюся за зарослями добычу. Над огненной бурей полетели гранаты и начали взрываться, разбрасывая раскалённые осколки. На место каждого павшего вставали новые – сначала двое, потом шестеро, затем девятки и десятки, прорывающиеся через теснину, идущие на огневые позиции прямо по трупам.

Первым умер Тургалла, чьё укрытие испепелил сконцентрированный огонь плазмы и лазерной пушки вплоть до голого камня. Затем погиб Лифас, убитый меткими выстрелами в момент, когда он пытался отступить вверх по теснине. Хесч и Хорак смогли задержать атаку ещё на несколько мгновений, используя преимущество в высоте, чтобы стрелять в наступающих легионеров, но затем первые воины вырвались вперёд и вступили в ближний бой.

Хесч выхватил цепной меч и бросился навстречу врагу. Воины едва успели обменяться ударами, когда выстрелы снизу подбросили замкома в воздух, разорвав нагрудник прямо на глазах соперника. Шагнувший вперёд Хорак взмахнул окутанной энергией косой и ударил легионера вдоль пояса. Хлынула кипящая кровь, брызнули искры, и воин развалился пополам.

Оставшийся один Хорак шагнул навстречу наступающим врагам, держа наготове окутанную расщепляющими энергиями косу, способную рассечь и плоть, и броню. Он шёл навстречу десяткам легионеров, ожидая огонь, ожидая, что первые выстрелы болтеров застучат по терминаторской броне, неся очищающую боль.

Но Хорак услышал лишь стихающее эхо выстрелов.

В двадцати метрах внизу его преследователи подались назад, не опуская оружие, но не стреляли. Они медленно строились под ним неровным полукругом. С чёрной как ночь брони поднимался серый пар.

– Ну что теперь, братишки? – окликнул их Хорак на Низком Готике, говоря с сильным акцентом, так же, как говорил в дни, когда у него был свой голос, когда легионы сражались с врагами, а не друг с другом. – Что, никто не хочет встретить мой клинок?

После этих слов вперёд вышел один из воинов в чёрном. На его броне было не больше знаков отличия, чем у других, но доспехи были сильно модифицированы. Вокруг них змеились провода, собираясь в пучки там, где выступали узлы подключения к панцирю. Блеск голого металла выдавал сложные очертания аугментики… везде, в ногах, в руках, в туловище.

Казалось, что почти всё тело ниже шеи было кибернетическим.

Хорак смотрел, но не двигался, пока между ними не осталось лишь десять метров. Незнакомец тоже изучал его, и Хорак не опускал косу, оценивая, как можно наказать такое безрассудство.

– Невозможно, – произнёс легионер, обращаясь скорее к себе. Его голос состоял из нескладывающихся механических оттенков и был тяжёлым, едва человеческим, глубоким, словно рокот дредноута. – Что ты здесь делаешь?

– Назови себя, чёрный щит, – выплюнул Хорак. – Я хочу узнать твоё имя, прежде чем убью тебя.

– На тебе такая броня, а в руках коса, – воин словно не услышал требования. – Значит, твой хозяин позволил тебе сохранить разум?

Хорак внимательно слушал каждое слово. Произношение воина было странным, но было в нём что–то… что–то похожее на суровую речь Барбаруса. Похоже, что легионер точно знал, кем был Хорак, и почему появление его на Агарвиане в одиночку было немыслимо.

– Разум у меня был всегда, но язык – нет. Я вернул его и использовал с умом. Я спрашиваю вновь и не стану повторять в третий раз – как тебя зовут?

Воин поднял руки, неловко отвёл затворы горжета, а затем снял шлем. Вышедший изнутри воздух казался зеленоватым и бурлил, словно пар. Открывшееся лицо было месивом из шрамов и струпьев, скреплённым торчащими из худых щёк металлическими стержнями. Он мог дышать. Он мог вдыхать тлетворный воздух и не падать. Так значит, под чёрной бронёй был Гвардеец Смерти, воин старого легиона?

– Моё имя – Кризос Мортург, – без всякой гордости объявил воин. Теперь, без решётки вокса, было видно, что акцент не принадлежал ни Терре, ни Барбарусу. – Когда–то я вёл уничтожителей на войну под знаменем четырнадцатого легиона. Возможно, что ты видел, как я возглавлял их на Исстваане 3. А возможно в тот день ты отвернулся, не в силах сдержать стыд.

Так вот оно что. Охотники вовсе не принадлежали к одному из верных легионов, но были изгоями, отвергнутыми неверными хозяевами, недостойными и отсталыми, теми, кого давно следовало отсеять.

– Так ты там был… – неверяще произнёс Хорак. Он видел орбитальные бомбардировки, видел волны высадок и потому с трудом мог представить, как это мог пережить кто–то, даже обладавший невероятной стойкостью. – Как же ты выжил?

– Не глупи. Никто там не выжил.

Харак помедлил, но затем едко усмехнулся.

– И всё же ты здесь, преследуешь нас ради возмездия, словно призрак. Это ослабляет твои муки, а?

– Я уже убил сотни моих бывших братьев, – зарычал Мортург, но не двинулся с места. – Моя сила растёт всякий раз, когда я омываю латницы их кровью. Но ты другой. Почему ты здесь, воин Савана Смерти? Как оказался ты здесь?

И пока Хорак слушал, в его разуме зародилась хрупкая, жуткая надежда. Они всё ещё в чём–то оставались боевыми братьями, разделёнными лишь временем и выборами. Возможно, что это надежда была недостойной, возможно, она была последним проявлением слабости, но, что важнее, она у него была.

– Я больше не тот, кем был, – заговорил Хорак, – Я наблюдал за полями смерти на Исстваане, ни разу не отвернувшись, ведь все погибшие заслуживали смерти… так я думал тогда. Я остался тенью своего хозяина, его избранным стражем, и следовал за ним в пустоту, когда мы начали сжигать Империум изнутри.

Он помедлил, вспоминая своё второе предательство. Самое сложное из двух.