Хозяйка Тишины (СИ) - Снегова Анна - Страница 7

- И… и с дедом тоже! Вот они оба сейчас на охоту и пошли. А меня на хозяйстве оставили.

Чужак скептически хмыкает, изгибая тёмную бровь, я ёжусь. Да уж, поучиться мне ещё в искусстве вранья! Я ж врала, что отец – «старик». Это сколько тогда деду лет? И что, оба старика сейчас на охоте, с бородами седыми наперевес? Засыплюсь, ох засыплюсь!..

Стоп. Так он что, опять сомневается в моих словах?! Трясу украдкой левой кистью – вдруг колечко барахлит. Оно в ответ нагревает палец, будто шепчет: «да стараюсь я, хозяйка, стараюсь! Кто ж виноват, что объект для работы такой… сложный попался».

- И давно ты тут живёшь… Тэм?

От звука моего имени, сказанного этим чужим красивым голосом с бархатными нотками, я почему-то сбиваюсь с шага. Спотыкаюсь и падаю… на ту самую, многострадальную уже пятую точку.

Сероглазый смотрит мгновение с высоты своего роста, потом протягивает руку. Моргаю на неё непонимающе… это что, мне? Зачем?

Качаю головой отрицательно, торопливо вскакиваю и принимаюсь отряхиваться, пряча глаза.

- С двенадцати. Восемь лет уже.

- И как же, позволь спросить, вы до сих пор живы остались в Тихом лесу? Целых восемь лет! – вкрадчиво интересуется чужак, и я слышу в его голосе тайную угрозу.

- Не знаю. Не опасно тут! Что б и не пожить? – отвечаю, а сама обмираю, и мысли мечутся, как заполошные. Совсем расслабилась с непривычки. Того и гляди проколюсь. Но, по счастью, кольцо ещё худо-бедно действует, и сероглазый мне снова верит. Кивает задумчиво:

- Значит, я был прав. Где-то здесь действительно живёт колдунья. Может, Дочь Тишины, а может, даже Сестра… И держит Тишину в узде своим присутствием…

Он глубоко погружается в свои мысли, а я смотрю на него и думаю. Интересно, что бы он сказал, если б узнал, что в Тихом лесу живёт не Дочь и не Сестра, а целая полновластная Хозяйка? Единственная на всём белом свете Хозяйка Тишины.

- Свернём сюда! – прерывает молчание чужак и кивает в сторону. – Здесь явно проходили недавно. Ветки обломаны.

Ага. Ну да, обломаны. Это я вчера твоей тушей и поломала, когда через лес домой тащила. Вот же глазастый! А я-то хотела по тропке протоптанной дальше увести, порасспрашивать по дороге…

Видно, не судьба. Кажется, мы не ищем лёгких путей! Вздыхаю, но всё-таки лезу через смятый подлесок. Стараюсь осторожно прошмыгнуть вперёд так, чтоб не задеть чужака.

- Вас-то как зовут? Вы не представились.

- Тебе незачем знать моё имя.

- Почему? – не оборачиваясь, иду всё дальше в лес. И хорошо, что видит лишь мою спину. Вдруг на лице будет слишком много написано. Например, что мне до жути хочется его имя. Просто, чтоб хоть что-то осталось на память, когда уйдёт.

- Потому что, Тэм, имя – это оружие. И знание – это оружие. А ты за пять минут выложил мне всю свою подноготную. Так что, мелкий, прими бесплатный совет. На будущее – больше так не делай.

Я резко выпустила из руки гибкую ветку, которую отводила с пути. Пусть бы треснула его сейчас по его вредной башке!! Но звука удара не последовало, а значит, я промазала. Горе-то какое.

Одно хорошо – я тоже не так проста, как думает этот чурбан. И хотя действительно наболтала слишком много с непривычки… не сказала главного. А без ключа к пониманию того, кто я, и почему сидела в лесу все эти восемь лет, то, что я сказала, всё равно бесполезно. Оружие, да – но незаточенное.

Правда, и он за всё время разговора не сказал о себе вообще ничего. И если приличные эпитеты в отношении него у меня скоро закончатся, будет сам виноват, что начну применять те, из более меткого цитатника, которые почерпнула во время своих деревенских вылазок.

Зря Совёнок волновался, ох зря! Как вообще в такого влюбиться можно?!..

- А ну-ка стой!

Меня хватают за плечо и рывком тянут назад, прежде чем понимаю, что происходит.

Не отпускают, держат, вцепляясь крепко до боли в нежную кожу – по счастью, прикрытую тканью рубахи.

А я, придя в себя, даже не смотрю вперёд – на то, что перед нами. Там ничего интересного, на самом деле. Всё это я вижу каждый день. Но вот рядом… Это мне внове. Непривычные чувства, сбивающие с толку.

Так близко. Так странно. И хочется вздохнуть – но не могу. Робко поднимаю глаза и вижу справа над собой чеканный профиль – суровый, сумрачный, точно ястреб, что выглядывает добычу. И прямо сейчас, в эту самую заколдованную минуту, его добыча – не я. Сероглазый всматривается в лесную тьму перед нами, ждёт подвоха, ждёт беды от неё. А я… он совсем забыл, кажется, что во мне совсем недавно тоже видел угрозу, не пускал за спину, не хотел, чтобы даже шла рядом. И в минуту опасности первым делом потянул к себе, защитить.

Он что, правда пытается сейчас защитить Хозяйку от Тишины?

Глупый какой чужак.

Но я глупее, потому что расплываюсь в ненормально счастливой улыбке.

Чувство опасности пробуждает меня от наваждения. Угроза от того, как близко то самое, смертельное касание, которое может стать для меня последним, заставляет тонкие волоски на затылке встать дыбом.

Нельзя расслабляться, нельзя! Я не имею права поддаваться искушению и еще хотя бы на миг позволить себе остаться рядом. Просто остаться рядом – чувствовать прикосновение сильных пальцев сквозь тонкую ткань, дышать запахом дубовых листьев и стали, удивляться такому непривычному, такому странному чувству.

Обо мне кто-то заботится.

Делаю резкий шаг в сторону, вырываюсь из цепкого хвата. Ловлю удивлённый взгляд серых глаз – мельком скользнувший по мне. Тут же снова посерьёзнел, тут же снова – не на меня. На проблему, которую он считает главной.

В десяти шагах перед нами, на пригорке, маленькая группа деревьев съедена Тишиной.

Чем ближе к этому месту, тем беспомощнее лето, тем быстрее отступает оно и сдаёт свои владения.

Сначала яркая зелень сменяется бледно-жёлтыми, выцветшими, полумёртвыми красками осеннего листопада. Потом, почти у эпицентра, редкий лист сиротливо держится на кончиках чёрных голых ветвей. И наконец, на самом пригорке – лишь обглоданные, полуистлевшие скелеты четырёх берёз, тут и там опутанные паутиной. Мертвенно тихо – и птицы, и насекомые убрались с этого места и теперь опасаются приближаться. Им проще спастись от Тишины, когда она выходит на охоту.

Судорожно вздыхаю. Я не успела спасти эти деревья. Не успела вовремя окружить защитным заклинанием – потому что вчера, когда шла на это место, чтобы подновить обветшавшие чары, отвлеклась на более важный объект защиты. Который стоит сейчас рядом со мной и внимательно оглядывает окрестности – словно ждёт, что Тишина вот-вот появится снова.

Но она очень редко так делает. День, а тем более раннее утро – не её время. Её царство – это долгие вечера, тёмные ночи, глубокие тени. Жаль, что он этого не знает. И не знает, что рядом с Хозяйкой Тишины ему бояться нечего.

Никому не ведомо, откуда взялась Тишина. Даже Верда не обладала таким знанием. Как и о том, как долго уже мир существует рядом с этой смертельной угрозой. Быть может, так было всегда?

Известно только, что в час, когда Тишина почти захватила мир, почти истребила всё живое, появились мы. Девушки и женщины с особым даром – носительницы такого яркого, такого ослепительного света жизни, рядом с которым Тишина останавливается, блекнет, прячется и уползает обратно в свою нору, словно мы слепим её невидимые глаза.

С тех пор много веков мы на страже.

У каждой одарённой этот свет разный. Самый яркий – у Хозяйки Тишины. Поэтому мой долг – беречь покой мира людей. Жить здесь, у самого логова Тишины, и не пускать её за пределы Тихого леса – чтобы спасти тысячи чужих жизней ценой одного-единственного одиночества.

Чтобы никто, ни один человек на свете на превратился в такие же мёртвые, истлевшие останки, как эти несчастные берёзы, при виде которых мне хочется плакать и просить у них прощения за то, что не успела.

А значит, я должна особенно тщательно думать о своей безопасности. Верда говорила, когда придёт час, я узнаю, как найти себе преемницу. Пойму всё сама. Но пока у меня такой нет – а значит, я единственный щит людей, оберегающий их от смертельной угрозы.