Хозяйка Тишины (СИ) - Снегова Анна - Страница 32

Я сжала кулак сильнее за спиной, обхватила другой ладонью, согрела кольцо своим теплом.

- А что за… «другая причина»? Расскажете? Я…

Он резко оборвал меня:

- Нет. Это не твоё дело, Тэм.

Вот так вот. И магия не помогла. Жёсткая древесина чёрного дуба снова отразила мои чары, они отскочили от неё, будто комок бумаги.

А потом Дункан тряхнул головой и нахмурился.

- Что-то я разоткровенничался слишком. И вообще… что я здесь делаю? Собирался же побыть с сестрой, не оставлять её одну с Маленой… В последнее время у меня часто туман в голове. Наверное, побочное действие от нападения Тишины в том лесу. Иди к себе, Тэм! Сегодня твоя помощь больше не понадобится. А я вернусь к Мэган.

Он привычным жестом потёр лоб, а потом кивнул на дверь, словно намекая, чтоб я поторопилась.

Когда я забилась в свою комнату, как в нору, заперла надёжно дверь и швырнула на пол опостылевшую шапку, сердце колотилось так часто, словно у птицы, пойманной и зажатой в руке.

Он собирался остаться с сестрой, но пошёл почему-то за мной. Кольцо туманит его разум, но это всё на поверхности, наносное. А в глубине… Неужели его так же сильно тянет ко мне, как меня к нему?

И если да… я не наивная дура, я прекрасно понимаю, что во всём виновато заклятие, связавшее нас в момент первого прикосновения.

Если я решу ему открыться, если расскажу правду – перевесит ли это его ненависть к колдуньям? Он сказал, что ненавидит их всех. Что считает их… как он выразился?.. «подлыми расчётливыми тварями». Значит, и ко мне будет относиться так же, когда узнает?

Слишком часто с момента нашего знакомства я задаюсь этим вопросом. И каждый раз балансирую на грани между двумя разрывающими меня потребностями – спрятаться, защитить своё нежное сердце от разочарований, и открыться, забыв обо всём ринуться в неизвестное будущее. Выпить до дна чашу, которую оно мне сулит. Что в ней будет? Сладость или терпкий яд?

Я по-прежнему не уверена, что у меня достаточно смелости, чтобы проверить.

В одном уверена точно. Мимолётных прикосновений сегодня не хватило, чтобы утолить голод. Они только разожгли этот костёр сильнее. И судя по боли в правой руке, вонзающейся куда-то в самую кость, если я не найду всё-таки выход в самое ближайшее время, костёр этот сожжёт меня дотла.

Остаток дня проходит бестолково.

Меня находит Совёнок и мы вместе слоняемся по холду без дела. Как личный оруженосец лорда, я должна выполнять его указания – а указаний-то как раз и нет! Потому что самого лорда нигде нет, и я почему-то уверена, что он до сих пор в той комнате, за дубовыми листьями и совами. Где есть его сестра… и та женщина. Которая получила задание его соблазнить. И от этой мысли я чувствую горечь на губах – будто наелась дубовых листьев.

Скорей бы найти другую одежду. Никак не могу отделаться от мысли о том, что слишком длинная рубаха, в которой я хожу и рукава которой мне приходится подворачивать, - его. Словно касаюсь тела – чужого, мужского, всей кожей сразу, стыдно и до мурашек щекотно. Плотней запахиваю безрукавку, надетую сверху, как будто это может что-то исправить. Горловина с единственной пуговицей – слишком широка для моей тонкой шеи, ключицы холодит ветер. Суровый и стылый, с запахами осени и первого льда.

Я стою на продуваемом со всех сторон открытом пятачке перед конюшней. В конце концов, это единственное дело из всего перечня обязанностей оруженосца, которое мне пришло на ум.

Помощник конюха послал мне очередную отравленную стрелу взглядом, в котором отчётливо читалось «чтоб ты провалился». Молча вышел, как только я вошла, - обходя по дуге, как и все… за одним исключением. И оно, это исключение, сейчас с плотной осаде, бережёт свою честь от покушений. Я нервно хихикнула. Совёнок завозился на плече, посматривая на меня вопросительно. Я покачала головой – не признаваться же малышу, о чём я думаю. Тем более, он и так сам не свой в этом холде. Притихший, беспокойный.

В пустой конюшне на самом деле не так уж пусто – слышу тихое фырканье коней, шелест соломы в подстилке, когда они перебирают копытами. Здесь приятно пахнет, тепло и как-то… уютно.

Когда угольно-чёрная морда Смерча показывается мне навстречу в проёме над низкой дверцей одного из стойл, я даже не удивляюсь. А он не удивляется, когда я отпираю дверцу и просто захожу к нему. Только косит чёрным взглядом на птицу, но скоро привыкает к ней и перестаёт замечать.

А у нас с ним вообще устанавливается полное взаимопонимание. Я отчётливо ощущаю все нюансы лошадиных эмоций – и то, как могучему животному тесно в таком узком пространстве, и как хочется обратно на простор, и чтоб ветер рвал гриву и земля комьями летела из-под острых копыт, а звёзды водили хороводы над головой, сменяясь алыми рассветами. И как он скучает по хозяину, который в последнее время слишком часто о нём забывает. Кажется, мы скучаем оба - и это тоже нас роднит.

Закончилось всё тем, что он улёгся в подстилку и дал плести себе девчачьи косы с бантиками из соломы на гриве, а я, прижавшись к чёрному лоснящемуся боку, поддалась жалости к себе.

- Совёнок, ну ты мне хоть скажи – чего он там так долго?

«Не знаю»

- А о чём эта ёлка стриженая разговаривала с Мэгги, когда мы ушли?

«Ни о чём»

- Это как?

«Малена пыталась спрашивать какую-то ерунду - про котёнка, про платья, сюсюкать с девочкой, но она просто молчала. Ни разу рта не раскрыла за всё время, и смотрела исподлобья так, что даже колдунья заткнулась. Злая, как осами покусанная, просто стояла и смотрела в окно, пока лорд не пришёл. Ну а с этого момента прям расцвела – смотреть было противно нам обоим с Мэгги».

- А дальше? – спросила я после небольшой паузы, внутренне обмирая.

«А дальше не знаю. Меня отправили полетать».

Ясно. Совёнок тоже злится. Ему понравилась Мэгги и не понравилась Малена. Как и мне.

Ранний ужин в кухне. Ничего интересного, кроме тихих разговоров слуг о том, что печник, который следит за исправностью каминов в холде, сказал, будто застарелый ревматизм его предупреждает – Тишина заявится в самые ближайшие дни. А точнее, ночи. Когда одна из служанок, вздыхая, сообщает всем, что ей пора отнести поднос с едой в комнату младшей хозяйки, все отводят глаза. Поднос возвращается спустя несколько минут нетронутым.

Ухожу спать рано, как и другие слуги, но до глубокой ночи ворочаюсь в постели, не могу заснуть. В голове безостановочно крутятся мысли. Правильно ли я поступаю? Что же делать дальше?

Что бы я ни выбрала, какой бы поступок ни совершила мысленно – каждый раз мне кажется, что именно это будет худшим выбором, и воображение рисует самые безрадостные последствия.

Когда простыня подо мной сбивается в ком, а круговерть мыслей окончательно прогоняет остатки сна, я слышу тихий стук в дверь моей комнаты.

Вскакиваю и бегу к двери, прикладываю ухо и вслушиваюсь в тишину за дверью. На мне только лишь рубаха - одна из тех двух, что мне дали. Как парень я не могла попросить себе приличной ночной рубашки, поэтому пришлось обходиться тем, что есть. Я босиком, и этот кусок ткани даже не прикрывает колен. А ещё волосы распущены! Так что открывать прямо сейчас - самоубийственно. Разве что за дверью...

- Тэми, ты спишь? - едва различимый шёпот из-за двери, жалобный. Я скорее бросаюсь отпирать. Угадала.

На пороге колышется белая тень, едва не сваливается мне на руки. Успеваю подхватить. Она тонкая как щепка, невесомая, призрачная. Тяжёло дышит, как будто пройти несколько шагов от одной комнаты до другой для неё - почти непосильная задача.

Втаскиваю Мэгги в комнату поскорее, пока никто не увидел, ногой захлопываю дверь, потому что руки заняты. Веду её и усаживаю на кровать - сердце сжимается, когда девочка начинает надсадно кашлять. Руки у неё ледяные. В холде и без того неуютно по ночам - камин не греет дальше пары шагов от него, а стылый камень стен источает холод, от которого не спрятаться даже под тёплым одеялом. Даже мне, взрослой девушке, нелегко, а Мэгги и вовсе похожа на замёрзшего лягушонка.