Центурион - Долгова Елена - Страница 49
- Предыдущая
- 49/109
- Следующая
Я твердо знаю лишь одно – двум мирам, плотскому и бесплотной абстракции, нет места под одним солнцем…”
– Бред какой-то. Вы не находите, Джу?
– Не такой бред, как вам кажется, Алекс. Вы слышали про Хэри Майера?
– Нет. Или слышал – совсем немного. Философ?
– Потом расскажу.
Уником продолжал вещать:
“…А потому – я сделал то, что сделал. Не думай, сынок, что это было легко. Я и Старая Железяка потрудились на славу. Скрыть расчеты от Департамента оказалось едва ли не труднее, чем совершить их.”
– Аналитик – это кто-то из Департамента.
“…Но дело сделано – так был найден единственный человек Геонии, ментальная сущность которого способна, истратив себя, восстановить барьер между нами и Теми. Ты, должно быть, сейчас бранишься, парень – оставь. Нет нужды тревожиться попусту, этот человек – не ты. Он не обладает ни твоими способностями, ни твоей предприимчивостью, ни твоей отвагой. У него нет никаких достоинств. Зачем цепь закономерностей и случайностей выбрала его? – понятия не имею. Этот человек, безвестный, слабый и невольный спаситель человечества – Мюф Фалиан”.
– Ох! Этого еще не хватало…
“Да, да, сынок, не удивляйся. К тому времени, как ты используешь-таки эту кассету по назначению, проблема Большой Каленусийской Ментальной Аномалии будет им решена. Как? А что мне за разница? Надолго ли? Не знаю. Быть может, приход Тех, был для них такой же роковой и нежеланной случайностью, как и для нас. Я хочу и не смею верить, что это правда. Тебе же, Септимус я говорю – прощай и прими мою благодарность. Ты сделал все, что мог – ты доставил на место нашего маленького странника. Прости – я солгал тебе. Я не верю, что под благословенным солнцем Геонии найдется хоть один человек, который по своей воле выпустил бы из рук не способности псионика (о, нет!), нечто гораздо большее – потенциальное всемогущество сознания. Я не обманываюсь – ведь и меня самого спасает от соблазна только невозможность остановить собственный неизбежный умственный распад.
Надеюсь, ты примешь правду достойно, и не натворишь ничего непоправимого.
Остаюсь с искренней приязнью, твой мертвый друг,
Элвис Миниор Лютиан, Аналитик.”
Дослушав кассету, все трое долго молчали.
– Кто этот Элвис Миниор Лютиан? Почему “мертвый друг”?
– Понятия не имею, леди. Судя по осведомленности – кто-то из высших кругов Обзора. К тому же, в душе изрядный оппозиционер. Вы верите в то, что это… эта штука несла нам существование иное?
Белочка энергично помотала головой.
– Вы не читали Грубого Хэри, Стриж. Это совсем не такое могущество, которое приписывалось богам. Вы бы хотели получить новые возможности, перестав быть собой?
– Чума знает. Если бы я перестал быть собой, быть может, я бы не смог ощутить фатального изменения и был бы счастлив. С другой стороны – какой смысл в подобной трансформации?
– Не знаю. По-моему, никакого, но все это огромное искушение. За воплощенной мечтой миллионы людей ринутся на край света, согласятся на все, отдадут что угодно. Это слишком большой соблазн – теперь я отчасти понимаю Септимуса.
– Нашли кому сочувствовать, Джу. Эта сволочь отправила вас на смерть.
– Он испугался огласки.
– Он был и остался умной, дальновидной сволочью. Ставлю медный асс против конфедеральной гинеи, что у него все было просчитано – все насквозь, причем с самого начала.
– Как вы думаете, зачем он забрал ампулы со стимуляторами?
Стриж смущенно фыркнул.
– Мне не пристало выгораживать колонеля, но вынужден сознаться – это был не он. Это был я сам.
– О!
– Разума ради – не возмущайтесь, не надо ненавидеть меня сверх моих прегрешений! Первые сомнения возникли в Порт-Калинусе, когда я посмотрел на набранную Хиллорианом команду. Не сердитесь, Джу, это выглядело как тщательно отобранная команда дилетантов-смертников. Не сердитесь! Теперь я отчасти пересмотрел свое мнение. Тогда же я еще держался за надежду, что, может быть, наш друг колонель выполнит то, что наобещал мне (а наобещал он много), но все-таки предусмотрел небольшую страховку. Я собирался просто смыться “по-иллириански”, если дело обернется плохо, и я был единственным человеком в экспедиции, который безнаказанно может принимать стимуляторы в Аномалии.
– Ага, и обыска не испугались?
– Ну… Я ведь не носил их с собой.
– В рюкзаке – точно нет.
– ?
– Я слегка поворошила ваши вещи.
– Разум и Аномалия! Вот до чего доводит демократическое общество – образованные леди шарят по вещам незнакомцев, как в собственном кармане.
– Полегче, мастер Стриж – вы, кажется забыли, что сами обокрали меня.
– Я ужасно раскаиваюсь.
– Лжец. И где вы прятали ампулы, агент иллирианской тирании?
– Я еще тогда, на пустошах, нагрузил ими мешок Дирка.
– О! О! Ну и ну…
– Ага, полностью с вами согласен – идея была не самая плохая. Этакий ходячий склад…
– Идея была подлая.
– Вовсе нет. Даже если бы ваши, вернее, мои запасы обнаружили у Дирка – какой спрос с сумасшедшего?
Белочка вздохнула.
– Ночью на Лора я из окна видела человека, копавшегося в багаже. Я думала так и сяк, подозревала всех подряд. Ваша работа?
– Я же сознался – моя.
– А я подумала на Септимуса. Ну и как вам это удалось – обойти охрану?
– Ах, леди… Мир перенасыщен, или, если хотите, пресыщен псиониками. Люди перестали верить словам – они со страхом ловят тени невысказанных мыслей. Мир стал заложником пси. Куда ни глянь – в администрации, у военных, в охране, у “черепков” – везде матерый сенс сидит на сенсе. Публичные места, не говоря уж о спец-объектах, фаршируются пси-детекторами, вместо нормальной двери предпочитают ставить ментальный турникет, пси-наводка стала изысканным пугалом умов.
– Ну и?
– А я нормален, я обычный человек, даже более чем обычный. Если хотите – полностью лишен даже тени пси-способностей, бездарь, глухой и тупой чурбан. Меня не видят пси-детекторы, мне безразличны их пси-турникеты, я свободен.
– Ну и?
– На Лора, той ночью, я просто отошел подальше в сторону и слегка закоротил им сигнализацию. Пока наш чуткий страж бегал как ошпаренный, я подошел и чуть-чуть, самую малость, поковырялся в вашем медицинском кейсе.
– И все?
– Все. Простые способы – самые лучшие.
– Септимус поступил очень глупо, когда выпустил вас из-за решетки.
Дезет дернул плечом.
– В силу личной заинтересованности, как раз за это не могу его порицать. Продолжай я копать ямы в Форт-Харае, кто бы откопал вас из-под битого камня?
Белочка с удовольствием отметила, что апатия разозленного иллирианца напрочь исчезла. Стриж примирительно махнул рукой:
– Давайте не будем ссориться. Что вы думаете о сути сказанного этим самым Аналитиком? Мое мнение – бред. Я не знаю, какую такую другую возможность имел про себя колонель, но извлечение пусть даже уродливого всемогущества из Аномалии явно было для него неожиданностью. Все это отдает то ли безумием, то ли обманом, а скорее всего и тем, и другим.
– А я верю Аналитику.
– Бросьте.
– Вы будете смеяться, Алекс.
– Нет.
– Если хотите – смейтесь, но я видела Мюфа.
– Что?..
– В том… месте, куда я попала, пока была без сознания, так вот – там был Мюф. Он сказал, что караулит Дверь и просил вытащить его.
– Бросьте, Джу, это галлюцинация, на ваш мозг подействовала нехватка кислорода.
Белочка вздернула бровь.
– А разве вы не заметили? – что-то изменилось. Кажется, отверстие между мирами сузилось до предела. Кто-то крепко придавил Аномалию. Теперь уникомы работают – иначе бы мы не смогли прослушать запись.
– Занятно. Может быть, Аномалии повредил взрыв?
– Нет. Септимус все это время был как безумный – когда стрелял в вас, когда отказался поговорить. У него был вид, как после тяжелого потрясения. Мне кажется, он тоже послушал кассету – еще до взрыва, потому что как раз перед взрывом он ее потерял.
– Логично. Браво, Джу. Но я не верю ничему, исходящему от Департамента. Они могли фальсифицировать все – и версию о поисках нечеловеческого источника пси-наводок, и версию о ментальных сверхвозможностях, и еще полдесятка вариаций. Это как детская игрушка – в коробочке еще коробочка, в ней коробочка поменьше… Обман вкладывается в обман, ложь в ложь и все это упорно притворяется правдой.
- Предыдущая
- 49/109
- Следующая
