Н 8 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 1

Княжество Далмация

Прохудившееся старое одеяло с трудом сохраняло остатки тепла. Очнувшись от зыбкого сна — или, вернее сказать, полудремы — молодой мужчина натянул его до самого подбородка и скрючился до состояния эмбриона, как будто только это положение могло спасти от холода. Но все было тщетно. Досыпать сразу расхотелось.

В темноте кошары, возведенной из дикого камня, тяжело вздыхали овцы, пахло навозом и кислой овчиной. Рядом с Романом тревожно дернулся во сне и простонал Божко, совсем еще подросток, помогавший ему справляться с пусть и небольшой, но довольно беспокойной отарой овец; их гнали через перевал в Яблоничи — высокогорное село, где каждые полгода проходила крестьянская ярмарка.

Роман знал, что Божко приставлен к нему не только для помощи. Он присматривал за русским парнем по заданию господина Станко — хозяина овечьей отары — и втайне докладывал обо всем, что говорит раб, какие у него мысли в голове, не собирается ли он убежать.

Полтора года назад этот самый господин Станко купил Романа у турок-контрабандистов на побережье в захолустном рыбачьем поселке, давно облюбованном всевозможными проходимцами для подпольных сделок. Раз стихийно возникший рынок теперь стал постоянным. Княжьи люди, что правда, безжалостно гоняют покупателей и продавцов, нередко топя суда с контрабандным товаром.

Именно из Марусичей господин Станко привез на свое большое подворье молодого русоволосого парня в неимоверно грязных и рваных обносках, приставил его к разнообразной тяжелой работе, несмотря на нехватку у Романа трех пальцев на левой руке. Сначала парень упорно отказывался выполнять приказы хозяина, за что был неоднократно бит прислугой и долго отходил от побоев. Богатому владельцу подворья иногда казалось, что русский специально нарывается, чтобы отдыхать и ничего не делать, пока заживают ребра и ссадины на руках и лице.

Однажды Станко после очередного «урока» присел перед плюющимся кровью Романом и на неплохом русском, но с характерным балканским акцентом сказал:

— Глупец ты, русак. Сдохнешь из-за своих принципов, которые никто здесь не понимает. А будешь слушаться и работать, как я хочу, сможешь подняться. Сделаю помощником в каком-нибудь деле, а то и домой отпущу. Хочешь в Россию?

— С чего бы такая доброта? — еле шевеля разбитыми губами, спросил Роман, зло поблескивая глазами. — Хрен ты меня отпустишь! Купчина поганая!

— Ай, плохо! — Станко приподнял плеткой подбородок парня. — Последний раз тебе предлагаю: перестань героя изображать. Клянусь богом, если понравишься мне своим усердием — подниму из грязи. Ты же не дурак, я по глазам твоим вижу!

— А докажи, каков ты в своей доброте! — нахально усмехнулся Роман, упершись руками в холодную грязь, оставшуюся после дневной оттепели.

Выпрямившись, Станко повертел головой и рявкнул куда-то в глубину двора, пугая сытых голубей, расхаживающих неподалеку:

— Сребренка!

Роман тем временем, пошатываясь, встал и мгновенно обмер. К Станко подлетела гибкая черноволосая девушка в заляпанных краской бриджах и в темно-голубой рубашке, завязанной на животе легким узлом. Под рубашкой виднелась белая сорочка. Эту красавицу парень еще ни разу не видел за все время, что находился на подворье, но точно знал, что у хозяина есть дочка, и в тот момент гостила у дальних родственников. Правда, не представлял себе, как она мгновенно поразит его сердце.

Девушка стрельнула красивыми серыми глазами в сторону упрямого раба, и звонким голосом спросила, вытирая тряпицей руки, которые тоже в некоторых местах оказались в краске.

— Звао си ме, отче?

— Найди Прослава и скажи, чтобы отвел этого упрямца помыться, — приказал Станко, легонько похлопывая плетью по своему бедру и кивнул на Романа. Разговаривал он с дочерью почему-то по-русски. — Поищи в доме какую-нибудь подходящую одежку.

— На него не напасешься, — с таким же акцентом, но довольно приятным и забавным, сказала Сребренка, с усмешкой оценивая внешний вид раба. Губы ее дрогнули. По ее мнению, этот упрямый болван и был рабом, раз куплен у чертовых турок. — Каждый раз в грязи, как свинья, валяется. Может, ему нравится?

Роман густо покраснел от злости и выпрямился, сжимая кулаки.

— Много говоришь, дочь, — нахмурил брови Станко, внимательно следя за Романом. Он уже понял, что правильно рассчитал, позвав Сребренку. Таким образом он рассчитывал ударить по самолюбию парня, столкнув лицом к лицу со своей красавицей-дочерью. — Займись делом, которое я тебя дал. И побыстрее. До вечера еще нужно перекрыть крышу сарая. Вот Роман этим и займется.

Что ж, удар достиг цели. Роман с тех пор резко изменился. Конечно, угождать одному из богатых жителей Черно Място — небольшого уютного городка, раскинувшегося вдоль бурливой речки Корана — Роман не собирался. Просто работал, без нареканий и побоев, а сам тщательно собирал сведения о дорогах, ведущих на восток. Их было не так много: всего три. И все тщательно патрулировались княжьими дозорами. Оставался один путь: через перевал, минуя Яблоничи и дальше в горы.

У Романа была цель: дойти до Сербии, где по просьбе Великого Князя Борислава Второго расположился русский экспедиционный корпус. Но как это сделать? Из города не убежишь по своей прихоти. Любой житель охотно присоединится к облаве, помогая хозяину из добрых побуждений. Да и просто затравят собаками. И как быть с амулетом, который в виде тонкой пластинки ему вживили под кожу? Сделали надрез на ноге и затолкали поганую метку, по которой его всегда отыщут. Власть магии над ним пока сильнее, чем внимание людей, и с этим фактом ничего не поделать.

Поэтому для Романа каждые март и август были месяцами надежды. В это время Станко перегонял в Яблоничи часть стада, предназначенного для продажи. Мясо, шерсть, и просто на расплод — на ярмарке овец брали с охоткой.

В горах легче совершить побег. Единственная проблема, которая напрягала Романа, личная дружина Станко. Сыновья, четверо ражих и крепких парней с огромными кулаками и широченными плечами, словно их всех вылепили из одной формы. Они лучше всякой охраны контролировали нанятых работников и трех рабов, среди которых был и Роман. Но это все происходило на подворье. В горы же Станко, что удивительно, стал брать только его, как только русский взялся за ум.

Роман зябко передернул плечами и решился-таки выползти наружу. Все равно уже спать не получится. В горах на склонах и перевалах еще оставался снег, а по ночам было нестерпимо холодно. Перегоны совершались в дневное время от одного лагеря до другого. Места ночевок оборудовались каменными кошарами для овец и небольшими домиками с печкой. Станко со своими детьми спал в теплом помещении с печкой, а Роман с Божко кое-как перебивались ночевками рядом с овцами.

Открыв скрипучую дверь, сбитую из жердей, он выскользнул на улицу и поежился. Ночью, оказывается, выпал снег, и теперь в утренних сумерках он выглядел неряшливым серым покрывалом. Скинув куртку и вязаную рубаху, Роман зачерпнул руками холодную массу, поежился и со свистом втянул в себя воздух, начав обтираться. Сонная одурь мгновенно пропала. Ухнув от нахлынувших эмоций, парень выпрямился и почувствовал, как в груди разгорается жар.

— Вы все, русаки, такие сумасшедшие? — раздался насмешливый голос Сребренки за спиной.

Обернувшись, Роман поглядел на девушку, одетую в теплый короткий полушубок и меховые штаны, заправленные в невысокие сапожки с низким каблуком. Рассыпанные по плечам и спине волосы не прикрыты шапочкой, а на бедре висит кобура с пистолетом. Парень знал, что дочка Станко умеет обращаться с оружием, и даже не пытался иронизировать, когда видел ее, обвешанную всевозможным огнестрелом. Впрочем, такое бывало только при перегоне. Но здесь все откровенно демонстрируют свой арсенал.