В чужом обличье (СИ) - "Мольфар" - Страница 43

Только женщины, практически никакой прямой магии, да, обращение к силам земли, которая якобы тоже женщина. Долгие ритуалы, масса шарлатанок и обманщиц, игра на людских суевериях. Ведьмы частенько маскировались под знахарок, одной рукой лечили, другой наводили порчу. Девять — непростое число (некоторые говорили, что проклятое), и самые могучие ритуалы как раз требовали участия девяти ведьм. И эти, похоже, не были шарлатанками: вон как учуяли Реймонда, даже не видя его!

― Что же делать, что же делать, — пробормотал он под нос.

Будь здесь дед, уж он бы разобрался! Расколол скалы, ударил молнией, эти ведьмы не успели бы защититься! Но что мог сам Реймонд? Да практически ничего, разве что камнями покидаться. Или подойти ближе и врезать, это да, это он мог. Перед ним не женщины — ведьмы!

Что-то блеснуло в небе, появилась ещё одна ведьма, видимо, та самая Грета.

Стиснув зубы, преодолевая страх, Реймонд спустился со скалы, начал пробираться ближе. Полёты! Не каждый магистр мог себе их позволить, а эти старые ведьмы, похоже, летали всей толпой. В долине всё на виду, любое новое лицо сразу заметят, а ведьм никто не видел. Прилетали со стороны Намрии, маскировались, отгоняли всех чарами — что же такое ужасное они замыслили?

Подбадривая себя тем, что он дал обещание защищать королевство, Реймонд подбирался всё ближе и ближе. О ведьмах он не знал практически ничего, кроме того, что рассказывали в университете буквально на одной лекции. Тем не менее здравый смысл и обрывки других знаний подсказывали Реймонду, что когда дело дойдёт до ритуала, ведьмам станет не до вынюхивания.

Но одно дело мысли, а другое ― страх и осторожность, и Реймонд крался медленно, вслушиваясь в возгласы и шум, скрежет чего-то массивного, металлического. Затем хор голосов взметнулся к небесам, огласив на мгновение горы вокруг, и тут же спал, перейдя в какой-то заунывный, монотонный напев. Шуршание и топот, Реймонд продолжал красться, осторожно, сдерживая себя и обливаясь потом, несмотря на прохладу ночи.

Мало ли какое ведьмовство устроили тут старушки? Сработает, обездвижит его, а то и вывернет наизнанку. Народные байки про ведьм больше не казались глупыми, мозг лихорадочно работал и подсовывал воспоминания: про превращения в зверей, подчинение, полёты на людях, а также поедание этих самых людей, особенно детей, чёрное колдовство, порчу, болезни, убийства во сне. Умом Реймонд понимал, что будь ведьмы так могущественны, они давно скрутили бы в козий рог магов, да сами правили, но то умом — тело потряхивало и вздрагивало, от страха неизвестности и необходимости совершить то, что должно.

Он подобрался, выглянул, и его чуть не стошнило.

В центре круга стоял побулькивающий котел и вокруг него в жутком хороводе плясали девять полностью голых старух. Страшных, облезлых, с обвисшими, морщинистыми телесами, дряблой кожей, ввалившимся ртами. Лунный свет подсвечивал их тела, выхватывал складки, подчеркивал морщины и сморщенность кожи от холода ночи и ветра.

Надо было что-то сделать, нарушить ритуал, но Реймонд не знал — как. Пригвожденный страхом и любопытством отвращения, он наблюдал, как старухи трясутся, словно в припадке — то ли от холода, то ли так положено было в ритуальном танце. Они двигались, высоко задирая ноги, трясли метёлками, зажатыми в руках, и регулярно окунали эти метелки в котел. Порыв ветра ударил по ноздрям Реймонда вонью старческих, немытых тел и варева, словно сделанного из гнилых лягушек и червей, заставляя прикусить язык, дабы не стошнило.

Воистину становились понятны слова о дерьмовом колдовстве!

Затем Реймонд заметил ещё кое-что: рядом с мётлами и одеждой, словно охраняя их, сидел огромный чёрный кот, размерами вдвое больше дона Мурчеля. Жёлтые глаза его, не моргая, смотрели прямо в сторону Реймонда, шерсть топорщилась. Реймонд уставился в ответ, ощущая себя полным идиотом, отступил назад и ещё назад, огибая площадку, на которой творился ритуал, и словно бы заслоняясь от кота самими ведьмами.

Как ни странно, сработало: шерсть на спине кота улеглась, сам он подогнул лапы под себя и полуприкрыл глаза. Мурчель в такой позе обычно ещё и мурчал громко, раскатисто, но проверять Реймонд не стал. Попятился ещё, страшась того, что кот привлечет внимание ведьм, но те продолжали самозабвенно танцевать, и каждая ведьма стряхивала метёлку именно в тот момент, когда проходила условный север, и затем за круг успевала обмакнуть метёлку по новой.

― Девять по девять кругов пройдены! — провозгласила одна из ведьм. — Остановитесь, сестры!

Реймонд, словно в оцепенении, наблюдал, как ведьмы останавливаются, тяжело дыша, медленно натягивают исподнее и балахоны на свои старческие телеса. Котёл с трудом, но опрокинули, заливая площадку, и зловонные ручьи варева потекли куда-то вниз, примерно в том же направлении, что и брызги с метелок.

В сторону Намрии.

Одна из ведьм залезла в котёл и взлетела, остальные садились на мётлы и тоже взлетали. Реймонд кусал губы, понимая, что его надежда подслушать зловещие злодейские планы или услышать о каких-то слабостях, провалилась.

― Что там, мой хороший? — спросила Фельда, протягивая руку к коту.

Тот, опять обнаружив или зачуяв Реймонда, зашипел, поднимая шерсть дыбом. Фельда оглянулась, заводила носом, забормотала что-то. Вонь с площадки или вонь ритуала, похоже, перебивала ей чутье, поэтому она не смогла сразу обнаружить Реймонда и начала озираться, сдвигаться в его направлении.

Реймонд не стал долго размышлять, нагнулся, подхватил камень и метнул.

С сухим треском, словно ломалось дерево, камень врезался в лоб ведьме, и та упала, даже не успев среагировать. Реймонд помчался вперед, встретил прыгнувшего на него кота отменным пинком, от которого огромный черный комок меха улетел куда-то вниз по склону с жалобным мявом и скрежетом когтей.

― Верёвка, верёвка, — заметался Реймонд.

Схватил и сломал метлу ведьмы, треснул её сумкой о камни, изнутри потекло что-то вязкое и вонючее, словно сгнившая смола. Хотел сорвать балахон, но подумал, что мало ли — вдруг и он заколдован заранее? Поэтому Реймонд взрезал свою рубаху, благо кинжал у него при себе имелся, и связал тканью руки ведьме за спиной, а также ноги, и потом ещё затолкал ей кляп в рот.

― Тих-хо, — прорычал Реймонд, искажая иллюзией голос.

Кинжал его был приставлен к горлу ведьмы, вторая рука упиралась в спину, сама ведьма была прижата к камню.

― Сейчас я выну кляп, — произнес Реймонд в ухо ведьмы, — и ты ответишь на мои вопросы. Попробуешь колдовать — зарэжу!

Страх прошел, сменившись решимостью. Долго бормотать он ведьме не даст, а беззвучно и быстро колдовать она не умеет. Умела бы — так пошла бы в маги, обходилась бы без ритуалов.

― Если понятно — кивни, — и ведьма кивнула.

Едва кляп покинул её рот, как Фельда заскрипела:

― Тот, кто убьет ведьму, будет навеки проклят!

― Ничего, я заткну тебе рот и сброшу со скалы, пусть там камни внизу будут прокляты, — ответил Реймонд, отчаянно блефуя на обрывках знаний из университета.

Как ни странно, помогло: ведьма вздрогнула, попробовала что-то забормотать, но кинжал Реймонда тут же взрезал ей шею. Кровь из раны выступала нехотя, тягуче. Убивать ведьму Реймонду не хотелось, но иного способа получить информацию он не видел.

― Твоим, значит, дерьмовым колдовством воняло, — проскрипела Фельда.

― Для того, кто находится на волосок от смерти, ты удивительно бесстрашна, — сообщил ей Реймонд, чуть сильнее надавливая на кинжал.

― Поживи с моё, перестанешь бояться, — ответила ведьма.

Реймонд на секунду ощутил, что он в тупике, но потом вспомнил реакцию на угрозу сбросить со скалы и понял, что чего-то она всё же боится. Можно было зайти с этой стороны: давить и угрожать прирезать, пугать болью и пытками, но Реймонд ощущал, что это тупик. Долго, неэффективно — ну какой из него палач? — и непонятно, насколько правдиво ведьма выдаст информацию.