Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 65

Когда я сбрызнула мертвой водой зияющую рану, птичка нырнула туда и исчезла еще до того, как края соединились и срослись, не оставив даже шрама.

Я покосилась на Леву, тот едва заметно кивнул.

Сказать, что у меня тряслись руки в тот миг, когда я открывала флакон с живой водой, значило промолчать. Я не могла совладать с крышкой, опасаясь, что Лева его слишком сильно закрутил. Хотя он и не обладал стальной хваткой гитаристов, умеющих без ключа затягивать гайки, руки имел достаточно крепкие. Жаль только, сейчас в этих руках силы едва хватало на то, чтобы ласкать пытающегося утешить мурчанием кота.

— У тебя все получится, — ободряюще улыбнулся мне Лева.

И его слова и в самом деле меня успокоили. Я с легкостью открыла крышку и оросила живительной влагой плотно сжатые губы Ивана, не очень надеясь на то, что хоть сколько-нибудь попадет внутрь. Впрочем, в Нави многое работало по-другому. Да и о каких законах природы можно рассуждать, если Тонкие Миры — это по сути Тот Свет.

Сначала ничего не происходило, затем грудь брата опала и снова поднялась, рот приоткрылся. Я поспешила влить еще воды. Иван вздохнул, ожидаемо поперхнулся и закашлялся, потом кое-как отдышался и открыл глаза:

— Маш, ты чего?

Не знаю, каких я ожидала слов. Но, встретив взгляд брата, видя, как на его щеки возвращается румянец, как поднимается, чтобы стереть остатки влаги, поникшая, казалось, навсегда рука, я упала ему на грудь, голося как дурная. Слезы душили меня, в глазах темнело, дыхание прерывалось.

— Что это с ней? — недоумевал, проводя по моим спутанным волосам, Иван.

Руки его не вполне слушались, но он быстро восстанавливался.

— Тебя спасала, — пояснил Лева, поскольку я еще не могла говорить. — Скажи спасибо, что ребра не переломала, как во время искусственного дыхания случается.

— Так это был не сон? — вполне в духе сказок изумился Иван. — А вас кто так? Константин Щаславович? — поинтересовался он, указывая на Левины увечья и мои ссадины.

— Как бы да, — хмыкнул Лева, милостиво позволив нам с братом заняться и его ранами.

Без Ивана и его знания анатомии я бы вряд ли сумела правильно соединить переломанные в нескольких местах кости, собирая где-то обломки, точно пазл, и окропляя их сверху мертвой водой. Впрочем, я до конца сомневалась в том, что мы все сделали правильно. Не пришлось бы по возвращении снова ломать.

— Да не говори ты глупости, Маш! — успокаивающе улыбался Лева, в доказательство своего хорошего самочувствия порываясь поднять меня на руки. — Ты-то сама как? Не понимаю, каким образом тебе удалось вырваться из плена? Я же, пока валялся там на пустоши, уже всякое передумал!

Хотя я млела от его прикосновений и искренней заботы, так разительно отличавшейся от злых упреков Никиты, последний вопрос сработал пусковым крючком, и Лева это почувствовал.

— Что случилось? — глянул он с подозрением, видимо, ощутив под пальцами колотившую меня дрожь.

Я не могла ничего с собой поделать. Холод сжимал мою грудь, будто я рикошетом попала под заклятье ледяных оков.

— Ты опять заключила какой-то договор? — нахмурился любимый.

Я замотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Василиса? — догадался Иван.

Я кивнула.

Кое-как справившись с душившими меня слезами, я поведала о самопожертвовании подруги, не уточняя, правда, что она свой подвиг сочла искуплением вины за проступок, которого не совершала. Умолчала я также о недостойном поведении Никиты и предательстве дона Отавио. И без того брат застыл соляным столпом. Не добивать же еще и Леву.

— Зачем она это сделала? — простонал Иван, который уже успел пожалеть о своем возвращении, поскольку жизни без Василисы себе не мыслил.

Он выглядел совершенно раздавленным, как гидра, которую на одном из практических занятий еще в лицее случайно расплющил линзой микроскопа, и я чувствовала себя виноватой из-за того, что не сумела отыскать какой-то другой выход.

— Она любит тебя, — напомнила я, отказываясь говорить о подруге в прошедшем времени. — И верит, что ты сумеешь одолеть Кощея и снять с нее заклятье.

— Но как? — воскликнул Иван, глядя на опустевшие ножны. — Иглу мы так и не нашли, меч у меня отобрали.

— И живой воды только на донышке осталось, — потупился Лева, виновато проверяя содержимое флаконов.

Мертвую воду мы израсходовали всю, собрав ватным диском последние капли, чтобы вылечить мои ссадины и раны на спине.

— Может быть, золотое яблоко поможет? — с мольбой глянул на нас Иван. — Ты же говорила, Маш, у тебя еще одно осталось.

Пока мы лечили Леву, я кратко рассказала о своем путешествии в Ирий, передала привет от бабушки, упомянула о предсказании Гамаюна.

Теперь я поспешила обнадежить брата, поведав про обручальный перстень.

— Она и в самом деле верит, что именно я предназначен ей судьбой? — уточнил, воспрянув духом Иван.

— Ну не Константин же Щаславович, — нервно фыркнула я. — Ты же видел, что делалось с ее пальцем от его кольца.

— До острова Буяна из Золотого царства, я слышал, ведет радужный мост, — задумчиво проговорил Лева.

— Но чем нам поможет перстень, если иглы все равно нет? — со смесью боли и надежды в голосе развел руками Иван. — Даже если нам удастся вернуть меч…

Я наклонилась к своему рюкзаку. С этого по-хорошему следовало бы начать. Но когда я выбралась из портала, то могла думать лишь о спасении жизни двоих самых дорогих мне людей, а в такой ситуации вообще сложно расставить приоритеты. Мягко подвинув преданно охранявшего вещи Тигриса, я заглянула внутрь. Сердце ходило ходуном. Я больше всего боялась, что Константин Щаславович уже проведал о моей иголке и забрал ее с собой.

Но бабушкина память оказалась на своем привычном месте с ножницами, пилочкой и заветным клубочком.

— Так это ж та самая, которую я от коррозии чистил! — узнал иголку Иван. — Ты уверена, что это она? Ты же столько раз ею пользовалась. И как Бессмертный ничего не почувствовал?

— Ну я же не знала, с чем имею дело, — пожала я плечами. — И бабушка тоже.

— Она после реагентов точно свои прежние свойства сохранила? — продолжал сомневаться Иван.

— Да что ей станется, — едва обретя дар речи, улыбнулся Лева.

Он рассматривал иголку, переводил взгляд на меня, потрясенно качал головой и никак не мог взять в толк, почему дед Овтай и отец ничего не знали.

— Секрет жар-птиц, — ободряюще улыбнулась я, вытряхивая из его всклокоченных волос ошметки бетонной крошки и еще какой-то мусор.

— Так что же мы медлим? — начал было Иван и устыдился своего порыва, вспомнив, как без Царя в голове рубанул по заклятому дубу.

— Если сломать наконечник, то это не убьет Константина Щаславовича, — пояснил Лева. — Он просто станет смертным, но сражаться с ним все равно придется. Да и иглу не уничтожить без меча-кладенца.

Я подумала, что Константин Щаславович о последнем обстоятельстве наверняка знал, поэтому с такой легкостью отправил на поиски Василису. Иван все-таки решил попробовать, но не сумел согнуть иголку даже на миллиметр.

— Я ее в прошлом году на гастролях в Воронеже как сапожное шило использовал, — с усмешкой пояснил Лева. — Радовался, какие надежные вещи в старые времена делали. Как пассатижи из дедова «Студебеккера».

— Я тогда Валентайн чуть не убила: так наплевательски с концертной обувью обращаться, — кивнула я, вспоминая, как Лева героически латал гигантских размеров дыру на ботинке подруги. — По соли она, что ли, в них ходила?

— Тогда надо найти способ попасть на дно морское, — упрямо сдвинул брови Иван. — Я так понимаю, без меча нам и на остров Буян дороги нет.

— Смотря куда выкинет портал, — пожал плечами Лева, доставая зеркала. — Если Пряхи отдадут тебе перстень, то и насчет меча совет дать сумеют.

— В любом случае, пока не вернем оружие, лучше убраться отсюда до того, как нагрянет Константин Щаславович, раз уж даже с иглой нам сейчас его все равно не одолеть, — кивнул Иван, помогая в построении.