Лесник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 6

— Развязать меня, — решила деловито приказать Соня, в его же манере и с тем же акцентом, но ответом ей был потушенный свет и захлопнутая дверь.

И тут она вспомнила, что не попросилась в туалет. Какая же она глупая. Вместо того чтобы разглядывать парня, ей стоило подумать о самом главном. У нее было два варианта — снова заорать, как умалишённая, или воспользоваться хитростью, культурно выбив себе поход «по-маленькому». И впервые в жизни Соня решила прибегнуть к несуществующим женским чарам. Она постаралась сделать голос как можно мягче и нежнее.

— Эммм, глубокоуважаемый житель леса, — сказала она не слишком громко, и, по всей видимости, ее никто не услышал, — можно вас на минуточку, — добавила она мощности голосу, — мне правда очень нужно с вами поговорить.

И снова тишина.

— Лесник! — закричала Соня, потеряв терпение и полностью забыв свой первоначальный план.

Дверь медленно открылась, и она снова увидела своего мучителя. На этот раз на мужчине была майка и старые джинсы. Стыдно признаться, но Соня даже немного расстроилась.

— Ты собираться спать, — плечом прислонился к косяку двери. Его лицо снова было холодным.

Соня хотела наговорить ему всяких гадостей: о том, что она вовсе не собиралась спать и это он ее запихнул в этот ящик с кроватью и что у нее скоро руки просто отомрут за ненадобностью, а мочевой пузырь лопнет, но сдержалась, жалко улыбнувшись:

— Мне нужно в туалет.

Он долго и внимательно на нее смотрел, потом подошел и развязал веревки.

— Ты уходить в любое время, — прищурился лесник.

Соня расплылась в еще одной наигранной улыбке. Куда уходить, если ей нужна его помощь? Если она понятия не имеет, как выбраться отсюда, как найти дорогу и — самое главное — не влипнуть в очередную историю. Когда лесник развязал ее, она тут же ринулась к выходу, но по какой-то странной причине сам лесник остался стоять в проеме и не двинулся с места, Соне пришлось протискиваться мимо.

— Я не хочу уходить, я хочу в туалет, — тихо сказала Соня, подняв голову, проходя мимо него. Он был выше ее, макушка девушки едва доставала до его носа. Интересно, почему он так встал? Ведь ей приходится буквально тереться всем телом о его? Это что-то вроде: “Я не сдвинусь с места, потому что мне плевать на твое существование или я хочу ощутить, каково это, когда ты прижимаешься ко мне всем телом”? Ну уж конечно не второе. Размечталась. Сколько лет прошло с тех пор, когда она в последний раз думала о мужчине нечто подобное? Лет пятнадцать, не меньше? Когда начинаешь жить с кем-то, все эти мелочи, тонкие материи, легкие прикосновения, сладкие тягучие полутона сливаются воедино, не потому что это хорошо или плохо, просто так устроено человеческое восприятие — нам всегда хочется тянуться к тому, чего мы не знаем, к тому, что еще не успели распробовать.

Вместо того чтобы проскользнуть мимо, Соня тоже остановилась. Взглянула ему в глаза. Он не отвел свои. «Если хочешь убить меня, сделай это прямо сейчас, я не боюсь, — подумала девушка, — зарежь своим ножом и дело с концом, чего медлить?» Его глаза были чем-то невероятным. Невозможно горящие, немыслимо яркие, неправдоподобно золотистые, необычайного, чрезвычайно редкого оттенка. Вначале они показались ей зеленовато-серыми, но сейчас она видела цвет игристого шампанского. Сколько тайн было скрыто за ними? Кто на самом деле этот одиноко живущий мужчина, почему так не доверяет обычной заблудившейся девице? В ответ он молча приподнял подбородок и скрестил руки на груди в защитном жесте. Закрылся от нее. Соня поняла намек и опустила голову в отчаяньи, прикусив нижнюю губу. Она вышла на улицу. Он пошел за ней, но остался стоять в дверном проеме входной двери. То ли освещая ей путь между темными бесконечно-высокими деревьями, то ли внимательно наблюдая за тем, что она собирается делать в действительности. По его выражению лица ничего нельзя было понять. Соня проклинала себя за то, что вынуждена искать достаточно толстый ствол дерева, чтобы ее не было видно. Это было унизительно. Вокруг царила тьма, в небе зажигались звезды. Медленно и лениво выползала полная луна, на которой даже с земли видны были великолепные рисунки, созданные рельефом ее поверхности. С восходом луны весь ночной мир предстал перед девушкой, словно покрытый серебристой краской. Сверчки не умолкали ни на секунду. Где-то в кустах шуршал ежик. С крыши сорвалась стая летучих мышей. Было так тихо, что редкие отдаленные звуки — слышны, будто они совсем рядом. Ночь завораживала и вдохновляла. Соня прислонилась спиной к сосне.

— У тебя ведь есть туалет, верно? — спросила она, прекрасно зная ответ и качая головой из стороны в сторону.

Она сказала очень тихо, но он все равно услышал.

— Ты сама выбрать лес. — Она не видела его, но была абсолютно уверена, что он цинично улыбнулся. — Не притащить в штанах змею, здесь их довольно много.

Глаза Сони расширились, и она перепугано вскрикнула. На ходу одеваясь, девушка поспешила обратно. Стало совсем темно, и она догадалась, что он закрыл дверь в хижину.

Соня стояла ночью посреди глухого леса, в чужой стране, и равнодушно взирала на закрытую дверь полуразваленной хижины лесника. У нее болела поясница и руки от неудобного пребывания в постели хозяина дома, ныли виски и шея, ладони стали противно сухими.

На нос что-то капнуло. Повеяло свежестью. Раздался ужасный раскат грома. По лесным макушкам пронесся сильный вихрь. Зашумели и закачались деревья, под ногами закружились сорванные листья. Поначалу одна капля, затем вторая, третья. Через некоторое время пара холодных одиноких капель превратилась в целый поток. Дождь хлынул внезапно. Молния, словно острое лезвие, прорезала темноту ночного неба. Свет молнии дал Соне возможность еще раз осмотреть хижину. Вслед за этим лесная глушь снова погрузилась в черноту. Соня стояла, не двигаясь. Дождь мочил ее волосы, лицо, тело, кожу, но она не шевелилась, не пряталась от стихии, не искала спасение в доме лесника. Дождь молотил по крыше. Он становился все сильнее, и вот пошел настоящий ливень. Такой сильный, что ничего почти не было видно. Соню будто замкнуло. Ее, что называется, переклинило при взгляде на то, как в серединке замусоленного, тускло освещенного окошка за ней спокойно и безучастно наблюдал лесник. Грязные ручейки потекли по стеклу, рисуя уродливые узоры, а он хладнокровно и абсолютно наплевательски смотрел, как она промокала до нитки.

«Да пошел он, пусть катится ко всем чертям», — подумала Соня. Она не позволит себя унижать. Хватит привязывать ее к кровати и проводить над ней свои идиотские исследовательские эксперименты. Она найдет дорогу сама, она выживет без его помощи.

— Да пошел ты! — крикнула Соня и развернулась. Это был безрассудный и невероятно глупый поступок, но Соня шла в темноту ночи, проявляя невесть откуда взявшийся бойцовский характер. Ее одежда промокала и стала неподъемной. Соня тяжело дышала, открыв широко рот, и от этого кашляла, задыхаясь. С непривычки сразу же закололо в боку. Обувь медленно превращалась в нечто. Девушка обернулась и сквозь потоки воды и мокрые прилипшие к лицу волосы увидела, что он заинтересовался. Мужчина скрестил руки на груди и приподнял подбородок, продолжая внимательно наблюдать за ней, почти как за жуком, посаженным в стеклянную банку на потеху маленькому ребенку.

Она бежала, спотыкаясь, ветки царапали лицо, что-то черное и огромное летело навстречу и чуть было не врезалось в нее, заставив девушку завизжать. Она не разбирала дороги, падая, раня руки, царапая колени даже через плотную ткань штанов. Темный, страшный лес, казалось, тянулся к ней, пытаясь поймать, захватить в свои сети, оставить Соню здесь навечно. Но ей было все равно. Неведомо откуда взялись силы, и она просто неслась вперед, надеясь, что доживет до утра. Никто ей не поможет, никто не спасет ее! Хотелось верить, что рассвет уже близко. Она почувствовала, что по подбородку потекла теплая струйка. Облизнув губы, Соня ощутила солоноватый вкус и поняла, что от ужаса искусала нижнюю губу в кровь и даже не заметила. Сердце стучало как безумное. Соня могла спокойно сосчитать свой пульс, не прикладывая двух пальцев к запястью. В мокрой одежде становилось холодно, ветер обдувал ее резкими порывами, словно издеваясь. Но дождь закончился так же быстро, как и начался, постепенно стало совсем тихо. Соня побежала галопом, словно ошпаренная, казалось, что за густыми крупными кустами лещины уже виден просвет и впереди ее ждет долгожданное спасение. Она решительно занесла ногу и не ощутила под ней земли. Все тело по инерции подалось вперед, и до нее неожиданно дошло, что впереди ничего нет, но остановиться она была уже не в силах. Она зажмурилась, завизжала. Но через считанные секунды, вместо того чтобы кубарем свалиться с гигантского обрыва и у подножья холма сломать себе шею, она оказалась на спине. Она лежала на мягкой мокрой траве. Знакомый мужской запах ударил в ноздри, Соня испуганно открыла глаза. Он стоял у ее головы и, прищурившись, разглядывал, укоризненно качая головой.