Потерянные имена, чужие тени - Осокина Ярослава - Страница 16

– А перья? Почему касаться нельзя? – спросил Корнелий

– Зачарованы могут быть, – ответил Раду. Потом вздохнул, видя недовольное лицо Корнелия. – Или отравлены. Не смертельно, просто чтоб на коже волдыри остались.

Тию в это время отложила книгу и задумчиво сказала:

– А ты ведь мог поспешить с выводами, Раду. Почему ты сразу решил, что она из охотников? Что, если это не она сама, а ее отец, брат или жених был охотником?.. он погиб, а девушка хранила перья в память о нем. Это куда более вероятно, согласись.

– Но только никуда не ведет, – недовольно буркнул Раду.

Он прошел мимо камина туда-сюда, потом присел на подоконник, скрестив руки на груди.

– Я хочу завтра сходить в город, и в ту деревню, которая за лесом, порасспрашивать, – произнес он. – Скажу, что упыря ищу.

– Мы же собирались к аптекарю, – напомнил Корнелий, раздумывая о том, не приказать ли принести нагретого вина со специями. Несмотря на камин и выпитый чай, его все еще знобило. – Весы поискать… и у меня еще несколько поручений для тебя.

– И верно, – с досадой сказал Раду и задумался, пытаясь сообразить, как еще успеть на уроки фехтования, обещанные Лучаном поутру.

– А что, господин Тенда, – негромко сказала Тию, – быть может, если что-то нужно купить, то я схожу? Завтра у меня ровно никаких дел.

– А разве вам не полагается… компаньонка? Одной девушке ходить нельзя, верно? – спросил Корнелий. – Простите, я не очень хорошо в этом вопросе разбираюсь.

– Один раз я могу с собой горничную взять… думаю, что большого убытка хозяйству от этого не будет.

– Я и сам ведь хотел пойти. Раду! Это же прилично? Если я тоже пойду.

Раду недоуменно посмотрел на него.

– Ничего дурного не вижу, если с вами будет горничная, – сказал он. – Так значит, мне можно завтра сделать то, что я задумал?

– Валяй, – устало махнул рукой Корнелий. – Когда у нас ужин? Тию, прикажите подогреть вина со специями. По делам завтра утром отправимся, сразу после завтрака. И, Раду, не вздумай снова фехтовать у меня под окнами. Найди другое место.

Раду прищурился, но спорить не стал.

Следующий день выдался весьма приятным – солнечным и безветренным.

Раду и Лучан от души погоняли друг друга с палашами, и – к облегчению Корнелия, – Лучан сразу после завтрака отправился по своим делам, сожалея, что не может ни с кем разделить компанию. Накануне его отец прислал гневное письмо, и Лучан – больше не от угрызений совести, а от опасения получить еще больший нагоняй, – вернулся к выполнению отцовских поручений.

Они с Раду уезжали одновременно. В воротах повернули в разные стороны, и Корнелий с Тию, которые их провожали, стоя на крыльце, слышали окрик Лучана:

– Вернусь завтра! Раду, встретишь упыря, не вздумай его трогать! Я тоже хочу его ловить, жди меня!

Ответ Раду был неразборчив, но по тому, как вздохнула Тию, Корнелий понял, что ничего приличного в нем не было.

– Сколько вам дать на сборы? – спросил он. – Я уже готов, буду ждать вас в малой гостиной.

– Постараюсь вас не задержать, – отозвалась Тию. – Сейчас позову Летуцу и оденусь теплее.

Корнелий не сразу понял, что Тию говорит о горничной – и сам себе подивился, прежде за ним не водилось такого. Даже не интересовался, как зовут новую кухарку и горничную. Поднабрался высокомерия у местных?

– К слову о ней, – сказал Корнелий, – я все хотел у Раду спросить – не та ли она девица, которую Раду так зрелищно защитил у гостиницы?

– Да, это она. А кухарка – ее мать. Раду сказал, что им все равно нужно где-то работать, и нарочно отыскал их. Отец у них дурной человек…

Тию задумалась о чем-то, потом договорила:

– Надеюсь, что не сильно пострадал после разговора с Раду. Раду иногда такой вспыльчивый.

Корнелий закатил глаза, входя вслед за Тию в дом. «Лучше бы не спрашивал, – подумал он. – К чему мне новые заботы? Еще и обиженный мужик, которому вдруг может прийти к нам сюда, чтобы забрать жену с дочерью. Я теперь и не знаю, легче ли мне было без помощников… хотя скучнее, это верно».

Корнелия в городе не любили. За прежние свои визиты он уж и привык к этому, а сегодня только удивлялся, когда порой с ним останавливались поздороваться господа из приличной публики. «Город маленький, верно, все уже давно знают, что меня к князю вызывали», – равнодушно решил Корнелий.

Правду сказать, на простой люд это не распространялось. В аптеке хозяин не грубил, но цедил слова через губу, порой презрительно поглядывая на стоящих позади Корнелия девушек – «мол, знаем, что за дамы». Бакалейщик едва-едва держался на грани приличий, разве что не шваркая о прилавок товарами.

Да и пусть их. Еще бы не обсчитывали нещадно, а там что хотят, то думают.

– Ах, мерзавец! – с чувством воскликнул Корнелий, разглядев, что купил в аптеке.

– Что там, господин Тенда? – тихо спросила Тию.

– Не то дал, – процедил Корнелий. – Сказал же ему два раза, что нужно. Постойте здесь, я сейчас схожу…

Тию остановила его, невесомо коснувшись рукава.

– Давайте я попробую, может, получится договориться, а не поругаться.

Корнелий только хмыкнул скептически, но девушка взяла из его рук склянки и спокойно отправилась обратно.

Корнелий сначала думал остаться снаружи, на прохладе, но любопытство разобрало его, и не зря – не пожалел, что вошел в аптеку следом за Тию. Летуца, которая тихой тенью брели за ними все это время, придерживая новую шляпку обеими руками, в этот раз попросилась остаться на улице.

Тихо брякнул колокольчик над дверью, и глухой звук рассеялся в воздухе.

В аптеке пахло пылью, травами… серой, спиртом. Мокрой собачьей шерстью и тонкими притираниями – удушающее месиво по ощущениям Корнелия.

Аптекарь, нервно вытирая руки холщовым фартуком, вышел из-за прилавка. Спросил, брезгливо кривя толстые губы:

– Что, господа, еще чего-то изволите?

Корнелий молча смотрел на его костлявые красные руки, покрытые ожогами и пятнами, думал о том, что аптекарь, верно, алхимией балуется. Еще о том, что ему немного жаль Тию, которая с чего-то решила, что ее вежливость и мягкость перебьют наглость и враждебность аптекаря.

– Еще раз доброго дня, – тихо произнесла Тию и улыбнулась. – А у нас такое недоразумение… Право, и не знаю, как быть. Вы, верно, не расслышали, когда господин Тенда вам заказ делал? Вот эта склянка – совсем не то, что ему нужно.

Она подняла на свет зеленую бутылочку, показывая аптекарю.

–Это ж вы что это? – фыркнул аптекарь. – Намекаете мне, будто я дела своего не знаю? А, госпожа милостивая? А вы, может, сами мастер-медикус? Университеты заканчивали, что так разбираетесь в склянках?

Тон его был самый мерзкий, какой можно было придумать. Аптекарь сощурился, скривился, и узкие его темные глаза почти потонули в складках кожи.

Тию, однако, и не дрогнула. Она высоко вскинула тонкие брови и печально сказала:

– Вот как? Но что делать, ведь тут действительно не то что нужно… Должно быть, мой брат Раду ошибся, когда отметил, что ваша лавка из достойных… жаль, жаль…

Лицо аптекаря обмякло, глаза распахнулись широко, и он огляделся, будто бы Раду прямо сейчас мог стоять рядом.

– Я с ним спорить не буду, – продолжила Тию, – но предупрежу, что он мог… преувеличить свою оценку.

– Это что это? – шепотом, в ужасе спросил аптекарь. – Случаем, вы не про господина Раду Матея?.. а?..

– О нем, – кивнула Тию.

– Господин Раду – ваш брат?.. – шепотом переспросил аптекарь. – А что ж вы раньше-то не сказали? Марка!.. Марка! – крикнул он в сторону, – Бегом сюда, господам покупателям принеси стулья! А что там у вас не так, дайте погляжу… ох, глаза мои старые, ошибся, ошибся! Уж не держите зла на старика, сейчас в один момент все поправим, все сделаем как следует!

Он торопливо бормотал, восклицал и хватался за голову, а Тию лишь мягко улыбалась, будто бы прощая ему все это.