Поиграем с Лайм (СИ) - "Бриллиантовая Рафаэлка" - Страница 23

И с каждой минутой количество Лайм уменьшалось — товарки яростно уничтожали себе подобных.

Под вечер, когда на площади осталась только Лимонная Лайм, Зелёная Лайм выскочила из укрытия и засосала её — в прямом и переносном смыслах.

— Только я знаю цель, дорогуша. И эта цель — убить короля!

Расхохотавшись, единая Зелёная Лайм пошла к воротам замка.

А через час на опустевшую площадь из-под стоящей на отшибе повозки выбралась ещё одна Зелёная Лайм. Она сладко зевнула и потянулась.

— Я же ничего не пропустила?

На счастье, ворота на ночь не запирались; охрана ограничилась забранной герсой. Мало того, что протечь сквозь решётку не составляло труда, так и ещё и стража заперлась в сторожке. Судя по вскрикам, к ним забрела служанка — мало ли, понадобился медяк-другой девушке. Подхватить дурную здесь не боялись, никто не возьмёт в королевские стражники парня с ввалившимся носом или нездоровой желтушностью лица. Домишко едва ли подходит для услады тел, потому одежды и доспех сложили у хлипкой двери.

Казалось бы, пройди сотню шагов и входи в донжон — фаллическую башню, выстроенную предком ныне здравствующего и рыгающего монарха. По слухам, прапрадед, страдая сатириазом, повелел выстроить купол, анатомически схожий со своим органом. Но то ли архитекторы подкачали, то ли король обладал экзотическим приапом, но донжон обрёл многочисленные бугры и спирали каменных коридоров. От переходов шли вразброс стены с галереями. Впрочем, король слыл оригиналом ещё и потому, что сошёл с ума: попытался упразднить власть аристократии и нагнать в замок купцов, солдатни и старшин деревень и назвать сборище черни — парламентом. Сам приказал величать себя «членом в лице». Когда дворянская армия брала штурмом парламент и к ним вышла для переговоров избранные представители в полном составе, их со смехом повесили. С тех пор в Рафляндии прибавилось два новых выражения: «парламентёр» — идиот, идущий на смерть к чужому войску на переговоры и «член в лице» — вежливое обращение к человеку, сморозившему несусветную глупость.

Лайм, обрадованная таким ходом дела, собиралась спокойненько просочиться через многочисленные гардеробы на стене, но обругав себя «членом в лице», скользнула к алеющему зеву в главную караулку. Несмотря на зловоние города, в замке слуги выбивались из сил, выполняя причуду короля (бедняге передался недуг безумия предка), именуемую гигиеной. Король Рафляндии мылся по три раза в неделю, чурался запахов ночных горшков и, когда звал любовницу, то ей — простите, боги — приходилось смывать с чресел священное благословение.

Что же, пройти через сотню стражников не беда, кровь — это тоже вода. Напрягла слух — люди. Жаль их. С тех пор как начал брюзжать в голове колдун, она не чувствовала себя одинокой как раньше. И человеки как никто стали ей роднёй. Взять хотя бы этого дурака, рыцаря Сима. При мысли о потрёпанных доспехах, в голову пришла озорная мысль. Лайм быстро сбегала к сторожке, втекла в одежду стражника и как могла, сделала моську молоденького солдатика. Деланные крики девушки и мужское пыхтение в сторожке ещё только начиналось; Лайм чувствовала зачинающуюся человеческую влагу.

С десяток стражников занимали весь пролёт и весело похохатывали. Наверняка у них есть способ поднять на уши весь замок, если потребуется. Тут нужна хитрость.

Мужики резались в кости. Видимо давно, раз за неимением денег должник снимал штаны, и устраивали «мясо» — сотоварищи награждали его ударами ремнём, от которых на заднице пылали звёзды.

— Эй, молокосос! — гаркнул ей старшина. — Ты из какого караула? Заблудился? Деньги есть?

Лайм выразительно шмыгнула носом и отрицательно мотнула головой.

— Да ладно, — сурово-ласково произнёс стражник, — валяй к нам, не обидим же мы брата.

Лайм отлично поняла лукавость в голосе старшины, но ей во что бы то ни стало нужно пройти дальше. Новому игроку уступили место, придвинули бражку, похлопали по плечам, сально ухмыльнулись. Над Лайм понимающе посмеивался даже должник, тишком утирая мужскую слезу и подпирая распалённым задом ледяную каменную стену. Игра совсем простая «чёт-нечёт» и Лайм отлично слышала, как падают кости, но задерживаться и обирать бедных стражников было не с руки. К счастью, прошло совсем немного времени, когда старшина воскликнул:

— Совсем это не дело, малец: проигрывать и не платить. Ну да мы люди добрые. Сымай-ка портки.

Дружки сноровисто помогли Лайм с одеждой. Беднягам так мало нужно для счастья: побить мальчишку и насмехаться над страданиями. Надо бы не забыть выдавить немного крови на ягодицах и смертельно обидеться.

— А сынок-то маменькин! — удивленно присвистнул бородатый стражник. — Такой нежной задницы я ни у кого из парней не видел.

— А ты смотришь на наши задницы? — угрожающе хохотнул старшина, наматывая на руку ремень.

Бородач засмущался под насмешками и улюлюканьем. Однако и другие стражники признали, что новый должник — неженка. Менять формы было поздно, хорошо хоть гениталии не забыла.

— Его нужно посвятить в стражу, — заметил кто-то. — Возьмём меч с навершием в оружейной. Дьявол его забери, могу поклясться, что зад девичий.

— Ну так мажь и вставляй, — деловито предложил старшина и подал со стола маслёнку.

Выскочка помялся под взглядами ухмыляющихся приятелей, но всё-таки расстегнул штаны. Лайм для вида поругалась и притихла, получив кулаком под рёбра. Прошло время, взрывы хохота и проклятий, когда наконец навершие мужчины выросло и окрепло настолько, что он смог войти. За первопроходцем выстроилась очередь. Спустя четверть часа весь расчёт выглядел как коты, нализавшиеся сметаны: ленивые и довольные.

Лайм, старательно утирая слёзы, поддерживая штаны, поплелась реветь вглубь замка. Ей не препятствовали, лишь бородач окликнул:

— Эй, у меня ещё осталось. Эй, малыш.

— Пусть идёт, — хохотнул старшина и с напором приказал бородачу: — Бросай кости. Проиграешь — и мы сыграем не в «мясо», а «посвящение». Посмотрим, что там у тебя осталось.

Лайм не так далеко ушла, осматриваясь, когда её настиг новый взрыв хохота и протестующие крики бородача, переросшие в отчаянные вопли. Девушка очень надеялась, что когда к ним вбежит полуголый стражник ворот, его встретят встающие приапы. В ином случае у неё считанные мгновения, чтобы найти верный путь в донжон.

Старый замок источал влагу, и Лайм пыталась уловить, где свежая вода. Где ароматнее и чище, там может скрываться венценосный чистюля.

— Эй! — шёпотом окликнули её из неприметного угла. Скрипнула небольшая дверца у пропахшего мочой гобелена. — Я видел, как тебя драли. Я могу помочь.

Лайм почувствовала искренне участие в голосе. Но молчала, пока говоривший человек не покажется.

Это был изящный юноша в ладно скроенных серых чулках и атласном жиппоне, поверх рубашки с рюшами. Он оказался богат, ухожен и удивительно кроток. Незаурядное явление в замке извращенцев и умалишённых.

— Кто ты, мальчик? — властно произнесла Лайм.

— Диан Незваный, добрый человек. Я мальчик для порки при дочерях его светлости.

— Да, друг мой, Диан, — прибавила хрипотцу в голос Лайм, — ты видел мой позор. Скоты! Нужна чистая вода промыть рану. Где в замке берут чистую воду?

— В ванных комнатах, начиная с его милости. Его величество на дух не переносит воняющих козлом особ.

— Веди, добрый Диан, — покорно согласилась Лайм. Пусть не выйдет увидеть королевский ушат, так хоть расспросит паренька.

Они вступили в тёмный, узкий коридорчик, выстроенный очевидно для тайных переходов людей власти. Очень скоро они вышли в тёмный коридор и юркнули в маленькую опрятную каморку.

— Ты можешь оставить одежду здесь… э-э, — Мальчик для порки смутился.

— Я Сим. Просто Сим.

— Да, Сим, оставь здесь одежду, и я наберу тёплой воды из ванны.

Пока Лайм возилась с непокорной одеждой, добрый Диан незаметно исчез и явился с кувшином воды. Так, судя по звукам до ванной рукой подать.