Раненое сердце (СИ) - "полевка" - Страница 95

- О!.. – Ран отстранился, его глаза были затуманены, дыхание тяжелое, как будто он вынырнул из бездны, – как вовремя мы успели…

Том принюхался, в воздухе пахло сладким дымом костра и запахом свежей хвои и смолы. Как будто кто-то решил затопить очаг кедровыми дровами. Он слабо застонал. Течка. И капля смазки коварно стекла по бедру. В омуте глаз альфы утонули последние омежьи опасения и тревоги, и он запустил руки в жесткие альфьи волосы. Мой альфа. Моя любовь. Дыхание у Рана сбилось, он бережно уложил на ложе свое сокровище.

- Альби… – выдохнул Ран, нависая сверху, – дыхание мое. Я просил у Аллаха воды, и он дал мне океан, я просил у Аллаха травы, и он дал мне поле, я просил у Аллаха любви, и он дал мне тебя. Альби, сердце мое…

Том растерялся, он совсем не ожидал услышать в такой момент признание, но попереживать ему не дали. Губы опалили жаром, клеймя поцелуями и шею, и грудь, и руки, будто дорвавшись до запретного, успевали везде. И что-то задели внутри, Том распахнул глаза, тело выгнулось дугой. И Ран прижал его собой, входя плавно и нежно, ловя губами невольный стон. И замер, давая привыкнуть. Омега посмотрел вверх и увидел нежность в глазах своего альфы. Столько нежности и обожания, что можно утонуть. Сердце Рана билось так громко, как бубен. Омега обхватил его ногами, насаживаясь глубже. И альфа рванулся всем существом навстречу, чтобы вобрать все до конца, рыча от жадности и наслаждения.

====== Мечты и рубины ======

Омега проснулся от пиликанья входящих сообщений. Он потянулся и приоткрыл глаза.

- Прости, что разбудил, – Ран поцеловал в носик и погладил по щеке, – поспи еще, или проголодался?

- Что-то произошло? – Альби видел, что Ран хмурится, читая сообщения на своем коммуникаторе.

- Нет, не переживай, пропустил пару лабораторных и зачет, не страшно. Я все равно не променял бы нашу близость на них, – Ран отложил коммуникатор и притянул к себе на грудь любимого, – я вначале не верил, что мне может так сильно повезти – встретить своего омегу, а когда понял, что ты мой, то не мог дождаться, когда мы будем вместе.

- Тогда почему собирался отправить меня в санаторий, – Альби требовательно посмотрел на альфу, – а сам тем временем сказал подготовить домики?

- Я не святой, мой милый, – Ран запустил руки под одеяло и, проведя по спине, положил ладони на полукружья ягодиц, – знать, как поступать правильно, это не одно и то же, когда дело доходит до поступков. Я консультировался с врачами, которые присматривали за тобой в прошлый раз, и они уверяли, что тебе нужно время, чтобы окрепнуть. Но даже в прошлый раз, когда ты выглядел, как ребенок, я с трудом отпустил тебя из объятий. А потом я любовался, как расцветает мой цветочек, но переживал, что ты не захочешь уехать со мной, и поэтому не говорил о своих чувствах. У меня хватило бы силы воли любоваться тобой издали, хотя с каждым днем это было все сложнее. А общая ванная комната вообще стала для меня местом пытки. Твой флер сводил меня с ума и лишал остатков здравого смысла. Каждый раз я замирал перед твоей дверью, так хотелось ее открыть и прикоснуться к тебе, это было настоящее безумие. Быть так близко и не сметь прикоснуться.

- И почему ты… – омега оперся на грудь альфы и удивленно его рассматривал, – ты такой решительный, когда дело касается любых дел, но почему…

- Ты омега федерации, – Ран улыбнулся, – а они отличаются от омег с Сабаха, как день от ночи. Я смотрел на своих одногруппников, на омег, которые учатся в институте, на тех, кто живет в кампусе, посещает клубы… они странные, дерзкие, распутные. Когда я приехал сюда, как студент, и Роберт повел меня в клуб, я был шокирован. Омеги были почти голые, стоило им поймать мой взгляд, они сразу начинали предлагать себя. В первый раз в клубе мне было стыдно… стыдно за их доступность. У меня на родине омеги закрывают тела и лица. Мои братики-омежки, как только переступили порог детства, стали закрывать волосы, выходя на улицу. И это нормально. И хотя назвать их кроткими ангелочками я не могу, дома они могли баловаться и строить свои детские козни и капризы, но выходя на улицу, они были милыми и послушными.

- Я не понимаю… – честно сознался омега, – и при чем тут я?

- Я переживал, что ты… – Ран дернул уголком рта, – что ты, как Энди, не воспримешь наши отношения всерьез. Я боялся привязываться к тебе, потому что нашего разрыва я не переживу. Одно дело смотреть издали, или вот так…

Руки, как две змейки скользнули под одеялом, огладив изгиб спины и торчащие крылышки лопаток, скользнув по плечам, взяли в плен лицо. Ран поцеловал его кротко и нежно, как будто не было безумия течки, когда они пили дыхание друг друга, как будто метка на нежной шее была не от полукружий его зубов. Как будто это был первый поцелуй, как робкое признание в своих чувствах. Альби схватился руками за плечи альфы и углубил поцелуй, требуя продолжения. Его сомнения остались давно позади. Он упивался этим сладким безумием, и альфа вспыхнул, как факел, резко перевернувшись, подмял под себя податливое тело. Такое нежное, такое желанное. Ран читал своего омегу по дыханию, по легкой дрожи тела. Он ни с кем раньше не чувствовал такого единения души и тела, когда воспринимаешь чужое тело, как свое, и наслаждение, как волна, перекатывается с одного партнера на другого, и нельзя понять, чье наслаждение острее. И стон удовольствия несется дуэтом, радуя сердце своей слаженностью. И душа, как птица, парит в небесах, сверкая счастьем, как ярким оперением.

*

Омега проснулся от тихих шагов по комнате. Ран ходил одетый и, похоже, что-то разыскивал.

- Ты куда? – Альби приподнял голову и попытался продрать глаза, – уходишь?

- Надо в институт подскочить, – альфа присел на краешек кровати и поправил на омеге одеяло, – я ненадолго. Там у старосты истерика, что я пропал без предупреждения. Надо зайти в деканат, написать объяснительную за прогулы и узнать о сроках пересдачи зачета. Отдыхай и не волнуйся. Я скоро вернусь. Хочешь, привезу тебе пиццу из твоей любимой пиццерии? А может, помочь тебе подняться?

- Нет, я посплю еще… – омега поерзал по подушке, – а что ты ищешь?

- Коммуникатор, – вздохнул альфа и пошарил рукой под кроватью, – куда я его засунул? А! нашел, все, спи, теперь я поехал…

Ран поцеловал торчащий из одеяла нос и торопливо вышел. Омега зевнул и вдруг понял, что спать больше не хочется. Хочется есть, а еще осмотреться, а то он последние четыре дня кроме спальни и ванной ничего не видел. Альби откинул одеяло и попытался сесть. Тело было томным и совершенно без сил. Даже сесть с первого раза не получилось. В комнату просочился любопытный Ради. Омега сразу натянул одеяло и, недоумевая, уставился на бету…

- Помочь? – Ради подскочил к кровати и подсунул под спину омеги подушку, – я теперь ваш личный слуга и буду помогать во всем… Принести поесть или помочь добраться до ванной? Желаете помыться?

- Нет, меня Ран помыл перед сном, – Альби смутился, вспомнив, КАК именно они вчера «мылись», – поесть, наверное, надо, но только я есть лежа все равно не умею. Ради, а можно кого-нибудь послать в наш домик в кампусе мне за одеждой? А то у меня, кроме халата, ничего нет…

- Не извольте беспокоиться, – Ради самодовольно улыбнулся, – мы уже перевезли все ваши вещи сюда. Теперь вы будете жить здесь. В соседней комнате все ваши старые вещи и новый гардероб, и учебники, и цветы, и игрушка. Изволите посмотреть?

Альби подтянул одеяло до подбородка и с паникой подумал, что делать дальше. Он лежал под одеялом голый, как пупс, и халата нигде не было видно… и что теперь, бегать перед Ради с голым задом? Одно дело в угаре течки перед Раном, и совсем другое на трезвую голову перед посторонним человеком…

- Ради, ты не мог бы выйти… – Альби перевел дух и покрутил головой по сторонам, – я хотел бы одеться…

- Что принести? – Ради подобрался, как спринтер перед стартом, – халат, одежду для дома или для прогулки?

- Халат, – Альби растерялся, – я сам…