"2013" (СИ) - Котова Анастасия - Страница 4

Это было помещение, где обычно работала Элеонора Абрамовна — заведующая четырнадцатым — шестнадцатым отделением. Она была очень строгой женщиной и хорошим врачом.

Но на данный момент Элеонора Абрамовна отсутствовала: с мая по август у нее начинался отпуск.

Кабинет выглядел обычно: полумрачная комната со столом посередине. У стеночки стояли в ряд стулья. Шкаф. Диван напротив стола. Зашторенные окна.

И Людмила Афанасьевна — среднего возраста женщина с короткими черными волосами и в очках. Она листала мою карточку и молчала.

Я села на диван и тоже не сказала ни слова. В этой больнице лучше не начинать разговор первой. Ни к чему хорошему это точно не приведет. Как любой бессмысленный спор, который мог окончиться очень плохо.

— Не ожидала увидеть тебя снова. Что опять привело тебя сюда? — продолжая листать карточку, спросила Людмила Афанасьевна.

— Бессонница. Трое суток не спала.

— Тут написано депрессия.

— Апатия. Плохое настроение.

Она начала что — то записывать в карточку.

— Значит, решили отправить тебя немного отдохнуть.

— Ну, типа, да.

— Хорошо. Я все равно собиралась дальше заниматься твоим заболеванием. Хочу подробнее все узнать. А пока что возвращайся — ка в палату. Если что — то понадобится, Валентина Алексеевна тебя позовет. Все. Отдыхай.

Я кивнула и молча вышла из кабинета, мысленно перекрестившись.

Не люблю общаться с врачами.

Вечер прошел без особых происшествий: ужин, ванные процедуры, затем прием лекарств и сон.

Таблетки назначили почти те же, что пару лет назад. Сходу названия не назову.

В данный момент в нашем регионе их больше не продают.

Помню только, что такие желтенькие, как азалептин. Только поменьше. И еще парочка неизвестных мне лекарств.

Я молча приняла свою дозу и пошла в палату. Про беседу с Галиной Сергеевной я вспомнила перед самым сном. Она наверняка уже заснула, и я решила не будить ее. Впереди достаточно много времени для душевных разговоров.

На утро нас подняли.

В ночную смену на первом этаже работала молоденькая медсестра Анастасия Михайловна. Невысокая девушка с длинными темно — русыми волосами, худенькая, на каблучках и очень даже приветливая и дружелюбная.

Больных в будни будили в шесть утра, за два часа до прихода врачей. Но в четырнадцатом отделении мы могли поспать подольше не только в выходные. Хотя санитарки, дежурившие в ночь, по привычке ходили по палатам и поднимали пациентов, половина из которых продолжили спать как ни в чем не бывало.

Я тоже по привычке оставалась в постели.

Одна из девчонок в нашей палате мыла пол. Так уж в кемеровской больнице заведено — первый этаж прибирается в комнатах утром, второй вечером.

Хотя в шестнадцатом отделении поблажек много. И намного приятнее, чем тут, среди тяжелобольных.

Среди обычных пациентов была еще так называемая элита: женщины, кто пребывал в психиатрической больнице на принудительном лечении. Их слово и мнение имели вес. Медработники, как мне тогда показалось, побаивались этих дамочек, но на самом деле они сами из себя ничего не представляли.

Обычные преступницы.

Кстати, в то время они могли выполнять всяческую работу. Мыли полы в коридорах, помогали присматривать за больными в первой палате — комнате для полных овощей. В палате даже стоял отдельный стол и была специальная раковина, где они умывались.

Некоторые из них были не в состоянии позаботиться о себе, и санитарки иногда кормили их с ложечки.

Привезли завтрак.

Специальный грузовик привозил и увозил бочки — металлические контейнеры, внутри которых находилась заранее приготовленная пища. Не раз наблюдала за подобным: окна в коридоре отделения выходили на ту сторону, где как раз останавливалась машина.

Хлеб, компот, кефир и кисель разносили раздатчицы самостоятельно, беря кого — то из отделения.

Времяпровождение в больнице было чересчур скучно.

В отделении царила непривычная тишина.

Пациенты проводили время в палатах. Часть из них болтались по коридорам, ища среди своих хотя бы одну свободную сигаретку, чтобы потом покурить в туалете, пока санитарки не видят.

Вчера мне отдали мой ежедневник вместе с ручкой, и я, уединившись, начала что — то чиркать на чистых страницах. Я очень любила писать всякие рассказы и даже пыталась в книги. Хотя последние сочиняла больше.

Поэзия — вообще не мое.

Я придумывала большие интересные сюжеты со своими персонажами, мирами и судьбами, но вот духу закончить их у меня не хватало. Вечно теряю к ним интерес. Мне приходилось терпеть насмешки со стороны своего окружения. Хотя какая им разница, чем мне заниматься в свободное время?

Нет же! Они считали правильным найти мне какого — нибудь жениха, и я до сих пор не понимаю, причем здесь любовь — морковь и писательство. Но у меня с работой и учебой не задалось из — за моего статуса. Оставалось только выйти замуж, чтобы окончательно не пропасть.

Я раньше была ярой противницей брака, любовных отношений, а уж детей тем более. Не видела в этом смысла. Во — первых, мои первые отношения закончились очень плохо, во — вторых, детей мне иметь запрещено.

Запрещено по большей части из — за безалаберности и детского видения на жизнь. Какое тогда потомство в этом случае может быть? Может, я не только внешне выглядела как пятнадцатилетний подросток, но и внутренне была еще дитем.

Мама несла за меня полную ответственность. Пока была жива.

Нас выпустили погулять после обеда, проходивший в небольшой столовой в другом конце коридора. Утром шел дождь, и плановую прогулку отменили. Нас по расписанию выпускали три раза в день: после завтрака, обеда и ужина.

Кстати, о столовой. Внешне это помещение, выложенное плиткой. С одним большим пластиковым окном без ручки. Было оно обставлено старыми деревянными столами, столешницы которых потрескались от времени. Обычные стулья. Маленькое окошко посередине. Через него подавали тарелки с едой и хлебом.

Дежурные, обычные больные, расставляли еду. После приводили столовую в порядок: мыли пол, столы, стены. Но на самом деле этого никто не делал. После трапезы пациенты тут же сбегали, не желая работать.

Раздатчица убирала все в одиночку. Из — за этого больные часто получали.

Пожрать — то все любители.

Несмотря на середину июня — сегодня пятнадцатое число, — лето не спешит радовать своим теплом: почти все это время лил проливной дождь, иногда — гроза, а после становилось сильно прохладно.

Приходилось носить ветровки и штаны.

А так хотелось надеть шорты и майки, легкие сандалии и панамы, и щеголять голыми ногами, радуясь солнечным лучикам!

Я надела спортивную куртку — мама оставила мне не только черные велосипедки и футболку вместе с цветастой ночнушкой, — и пошла следом за всеми к выходу.

В небольшом фойе скопилось много народу. Часть больных стояли в коридоре, ожидая медбрата. Сегодня как раз дежурил Марат. Отчества я уже не припомню.

Он был молодым, нерусской национальности. Темные волосы, волосатая грудь виднелась через небольшой разрез в белой рубашке с короткими рукавами. Сам же невысокого роста, но уж больно красивый — все женщины в нашем отделении сходили по нему с ума.

Я лишь посмеивалась над ними. Подумаешь! Просто мужчина, и ничего более.

На улице стало тепло. Солнце выглянуло из — за туч.

— Выходите! — крикнул Марат, и санитарка, открыв тяжелые деревянные двери, выпустила больных в тамбур.

Женщины, громко смеясь, высыпали на улицу, подставив бледные лица первым солнечным лучам.

Я молча следовала за ними и впервые за все утро вдохнула свежий воздух. Он словно первый глоток воды в пустыне — освежает и придает сил.

Я раньше не особо любила выходить из дома. До сих пор побаиваюсь людей, чужих взглядов и мнений. Боюсь нарваться на неприятности, и в родных стенах бывает намного спокойнее, нежели на улице. Поэтому у меня было мало друзей, я практически ни с кем не общалась. Да еще и по характеру замкнутый человек. Социофоб.