Первый и последний (СИ) - Орлова Екатерина Марковна - Страница 20

— Дрю?

— М? — Он даже немного хмурит брови, всем своим видом показывая мне, насколько сосредоточен.

— Поговори со мной, — тихо прошу я.

— Не о чем говорить. Перестали общаться и перестали. Что здесь такого? Разве все продолжают общаться со школьными друзьями?

— Не все. Но я видела, как ты обрадовался, когда узнал, что у них родились дети. Эй, — я снова оттягиваю сценарий, буквы с которого скоро могут отпечататься на носу Дрю. — Это как-то связано со мной?

Дрю тяжело выдыхает и откладывает сценарий в сторону. Откидывается головой на подушку и тяжело вздыхает, прикрыв глаза.

— Я уже был влюблен в тебя, когда ты предложила расстаться. — Я замираю и стараюсь не дышать, чтобы не сбить настрой. — Мне было больно, Долли.

— Почему ты не предложил продолжить отношения?

Он слегка пожимает плечами.

— Потому что был молодым и глупым, наверное. Гордость взыграла и я подумал: это всего лишь одна девушка, каких у меня может быть множество. Но правда в том, Долли, что ни одна из них не была тобой. После университета я даже пытался строить серьезные отношения. Но все не то. Мне не хватало… — Он замолчал, как будто подбирая нужные слова. — Экспрессии. Этого взрыва. Эмоциональности. Если ругаться, то так, чтобы стены дребезжали. Если заниматься сексом, то чтобы каждый раз взрывались фейерверки не хуже, чем в День независимости.

Я тихонько смеюсь.

— Кто бы мог подумать, что такой сдержанный внешне мужчина нуждается во взбалмошной кокетке.

Дрю открывает глаза и поворачивается ко мне лицом.

— Я нуждаюсь не в какой-то кокетке, а в конкретной. В тебе, Долли.

Мой смех растворяется, а улыбка гаснет. Это слишком серьезное признание. Не уверена, что готова к нему. Но Дрю это мало беспокоит.

— Я все еще влюблен в тебя, малышка До, — тихо говорит он. — И сейчас, кажется, еще сильнее, чем в школе.

Я молчу. Не знаю, что ответить. Не понимаю, что чувствую по поводу всего этого. По поводу нас. Я уверена в том, что Дрю мне не безразличен, но хватит ли этого, чтобы ответить взаимностью на его признание? Чувствую себя обязанной сказать что-нибудь, поэтому открываю рот, но Дрю кладет мне палец на губы, заставляя молчать.

— Не надо сейчас ничего отвечать. Скажешь, когда будешь готова. От тебя в данный момент требуется только одно. — Я вопросительно приподнимаю бровь, потому что губы все еще зажаты. — Не отталкивать меня, позволить быть рядом. Ты можешь это сделать?

Я киваю и Дрю выдыхает слово «хорошо» уже у самого моего виска перед тем, как коснуться губами кожи. Я прижимаюсь к нему всем телом, молча выражая свою привязанность и благодарность за то, что не осуждает и не ставит условий. В данный период жизни для меня это безумно важно.

— Во сколько нас ждут Адам с Тришей?

— К семи вечера. Концерт же завтра, правильно?

— Да.

— Какие у нас вообще планы на день?

— Через пару часов мы будем в городе. Позавтракаем, потом едем на репетицию, прогулка по городу, интервью и вечер весь наш.

— Интервью во сколько заканчивается?

— Вместе с тем, как закончится прогулка. Это будет такой формат просто. — Я заинтересованно смотрю на Дрю, ожидая объяснения, и он не разочаровывает. — Мы идем гулять вместе с журналистом и фотографом из журнала. Они будут делать случайные снимки того, как парни проводят время до концерта, а корреспондент будет тем временем будет брать интервью.

— Нестандартный подход.

— Это Вики предложила.

Я смотрю на Дрю, прищурившись.

— Вики, значит, да?

На его лице расплывается широкая улыбка.

— Детка, мне нравится, когда ты ревнуешь.

— Я не ревную, — бурчу и пытаюсь вырваться из крепких объятий.

— Еще как ревнуешь, Долли, признай.

— Отстань. — Я пытаюсь придать легкость своему тону, хотя внутри меня уже танцует легкое торнадо. Дрю прижимает меня к себе сильнее.

— Пойдешь со мной?

— Куда?

— На прогулку.

— С папарацци?

— Мы с тобой им не интересны.

— Ну конечно, — отвечаю я, пытаясь вложить в голос весь имеющийся запас сарказма. — Особенно ты — продюсер одной из самых знаменитых групп нынешнего времени.

— И ты — знаменитый режиссер документальных фильмов, чье имя не сходит с телеканалов и радиостанций всей страны, если не мира.

— В каком смысле? — спрашиваю я.

— О, господи, ты не видела рекламу нашего тура? — Я качаю головой. — Когда ты в последний раз включала телевизор?

— Рабочий или обычный? — спрашиваю, слегка скривившись, потому что прекрасно понимаю, о чем идет речь.

Дрю укоризненно качает головой и берет с прикроватной тумбочки планшет. Проводит по нему несколько раз и молча передает мне. На экране трейлер к нашему будущему фильму об этом турне. Я смотрю, как завороженная, потому что видела этот ролик десятки раз, пока мы над ним работали, но с озвучкой его утверждали уже продюсеры без моего участия, потому что мы были чертовски заняты съемками на концертах. И я не могу перестать улыбаться, восхищаясь тем, как поработали звукорежиссеры, идеально подобрав и наложив музыку на выбранные нами с Робом кадры. Словно не было записи в студии, а только чистый звук без примесей. Живой и настоящий. Когда я вижу надпись на экране «Режиссер Долорес Диккенс», то почему-то покрываюсь румянцем. Господи, у меня за плечами 15 профессионально снятых фильмов и десятки дилетантских короткометражек, а я все еще смущаюсь.

— Ты потрясающая, — раздается справа от меня хриплый шепот. — Я горжусь тобой, Долорес Диккенс.

Я возвращаю планшет на тумбочку и набрасываюсь на Дрю. Мы занимаемся сексом под закольцованный трейлер к фильму, но я перестаю его слышать уже через пару минут после того, как Дрю оказывается во мне. Я вижу только его. Слышу только его. Чувствую только его.

Долорес

— Адам! Они приехали! — кричит Триша и тут же сжимает меня в крепких объятиях. — Приве-е-ет, как же давно мы не виделись.

— Ага, аж пару месяцев, отвечаю я, пытаясь ухватить хоть каплю кислорода. Но это не так-то просто, учитывая ее хватку.

— Дрю! Как я рада тебя видеть! — восклицает моя подруга, и я оказываюсь на свободе, пока она душит Дрю своей радостью.

— Привет.

К двери подходит Адам с широкой улыбкой. Он коротко обнимает меня и подходит к Дрю, которого уже выпустила на волю моя подруга. Мужчины здороваются так, как будто не было всех этих лет и как будто они все это время общались.

— Идемте, — зовет Триша, увлекая меня за собой в глубину дома.

— Где малыши?

— Там же, где и месяц назад. Спят.

Я смеюсь над ее беспечным ответом. Мы с Дрю моем руки, потому что мама-наседка вряд ли подпустит нас к детям, если мы после такси и прогулки по городу не сделаем этого. Потом мы идем в дальнюю часть дома. Триша приоткрывает дверь, и мы погружаемся в атмосферу, которую нельзя сравнить ни с чем другим в мире. Ночники, развешенные по разные стороны комнаты, дают тусклый свет. Вдоль левой и правой стен стоят кроватки с крутящимися над ними мобиле. Запах деток просто кружит голову. Он настолько теплый, молочный и сладкий, что я едва сдерживаюсь, чтобы не потискать лежащих в кроватках ангелочков. Подхожу ближе и становлюсь над первой кроваткой. Достаю из кармана юбки небольшую коробочку, из которой вынимаю цепочку с крестиком и вешаю над кроваткой. Потом проделываю то же самое над второй.

Чувствую, что где-то в уголках глаз скапливаются слезы при виде безмятежно спящего карапуза. Он раскинул сжатые в кулачки руки и прижал их к матрасу, совсем как взрослый. Его маленький ротик слегка приоткрыт, но дыхание едва слышно. Маленькие ножки согревают синие носочки с изображением машинок. Не могу насмотреться, впитываю взглядом каждый миллиметр белоснежной кожи. Я завидую. Честно, искренне, по-настоящему завидую своей подруге, потому что у нее может быть это счастье, а у меня — нет. Чувствую, как крепкая рука слегка сжимает мою талию, и слегка поглаживаю ее, давая понять, что я оценила этот жест.