Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната - Страница 58

- Ты страшный человек, Рик. Почему ты так жестоко поступаешь со мной?

- Я хочу только самого лучшего для вас, принцесса, - сказал он, даже не сбившись с шага. – А мой брат – это, несомненно, лучшее, что есть у Босвелов.

В нарушение рисунка танца Дьюлла встала к нему лицом, на щеках ее пылал румянец, глаза сверкали:

- Не верю, что слышу это. Ты ведь любишь меня, я чувствую! И ты мечтаешь о моих поцелуях! Ведь мечтаешь?

Рик не смог себя перебороть и скользнул взглядом по ее губам. Его рука дрогнула, коротко приласкав руку Дьюллы. Ее глаза звали, манили, еще чуть – и можно лишиться разума, и совершить непоправимое…

В это время Вальдетюр широким шагом пересек зал и решительно разбил их пару, схватив Дьюллу за талию.

- Рик, ты сущий увалень, - сказал он, хмурясь. – Испортил весь танец.

- Это я испортила… - начала Дьюлла, но тут Вальдетюр наклонился и при всех поцеловал ее в губы долгим, страстным поцелуем.

Дьюлла стукнула его в плечо, но это не помогло, потому что ее кулак был для шести футов мужской красоты – что шишка для медведя. В следующее мгновение кровь бросилась Рику в голову, и он схватил брата повыше локтя, отрывая от Дьюллы и разворачивая к себе. Хотелось ударить наотмашь, до крови, чтобы держался подальше от его малиновки…

Вальдетюр уставился удивленно и пробасил:

- Ты что это, малыш?

Время словно остановилось. За одну секунду Рик успел заметить бледное лицо Дьюллы, которая вытирала рот манжетой, успел увидеть короля, встревожено поднимавшегося из кресла, и придворных – которые смотрели насторожено, испугано, не скрывая брезгливости, и понял, как все выглядело в их глазах – широкоплечий красавец Вальдетюр, которого посмел разлучить с прекрасной возлюбленной кривобокий лохматый урод.

- Ты спятил, Рике? – Вальдетюр выдернул рукав из пальцев брата и поправил камзол. – Что случилось?

- Ничего, - ответил Рик, приходя в себя. – Хотел попрощаться.

- Собрался уходить? Но почему? Веселье только началось!

- Есть дела, - Рик хлопнул его по плечу, коротко поклонился в сторону короля и пошел к выходу. Леди Ровена, которую держал за руку щеголеватый юнец, отступила в сторону. Глаза у фрейлины были карие – как орехи лещины. Рик зацепился за этот взгляд. Почему-то леди смотрела печально, как будто жалела Кривобокого Рика.

42. Королева турнира

- Королевой турнира всегда выбирали ее высочество Стеллу-Гертруду, - говорила одна из фрейлин, завивая волосы Дьюллы на горячий железный прут.

Да, теперь у Дьюллы тоже были фрейлины.

В день, когда должен был состояться турнир, ее наряжали особенно тщательно – пять благородных леди колдовали над прической и платьем. Дьюлла сидела перед зеркалом, странно безучастная, но ее девушки считали бледность результатом вчерашнего бурного вечера – ведь младшая принцесса так веселилась, что танцевала без передышки до полуночи, пока не стерла шелковые туфельки до дыр.

- У ее высочества старшей принцессы уже целая коллекция золотых венков, - подтвердила другая фрейлина, закалывая булавкой с огромной жемчужиной кружевной полупрозрачный воротник, которому полагалось прикрывать декольте лишь символически.

В любое другое время Дьюлла пришла бы в восторг от такого ловкого хода – продемонстрировать прелести через дымку целомудрия, но сегодня наряды совсем ее не занимали.

- Пусть и на этом турнире будет так же, - ответила она фрейлинам. – Принцесса Стелла-Гертруда недаром носит титул Королевы Сердец.

В зеркале она увидела, как девушки переглянулись за ее спиной, и старшая осторожно сказала:

- Но вы-то – Дама Красоты! Неужели вам не хочется, чтобы вас прилюдно назвали первой красавицей?!

Дьюлла горько усмехнулась и потерла виски, как будто спасаясь от головной боли:

- Что толку в красоте, если она приносит одни несчастья? – сказала она, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь.

Фрейлины переглянулись во второй раз, но промолчали, зато не стала молчать леди Кандида, которая очень гордилась тем, что оказалась наставницей дочери самого короля и не изменила своим привычкам поучать через слово:

- Так говорят только капризные красавицы, неблагодарные небесам! – сделала она внушение. – А остальные были бы счастливы, получить хоть крохи мужской любви и почитания.

Дьюлла вскочила, и девушка, завивавшая ей волосы, едва успела отдернуть раскаленный прут, чтобы не обжечь принцессу.

- Я что – птица, чтобы питаться крохами? – спросила Дьюлла гневно, и даже щеки ее разрумянились. – Не желаю больше говорить об этом!

Повинуясь приказу, никто из придворных дам больше не осмелился заговорить о турнире, а Дьюлла просидела у зеркала с ожесточенным лицом, и только покидая свою комнату надела улыбку, как маску.

Король пожелал, чтобы любимая дочь сидела рядом с ним, и Дьюлла заняла кресло рядом с отцом. Королевская ложа была украшена ветками с разноцветными листьями и лентами, и находилась на возвышении, чтобы с ристалища и трибун можно было рассмотреть его величество и его прелестных дочерей. Дочерей – потому что Стелла-Гертруда тоже появилась на турнире. Старшая принцесса надела бледно желтое платье и украшения из восточного солнечного камня – золотистого, с оранжевыми прожилками, но взгляды всех были устремлены к младшей принцессе.

В алом платье, Дьюлла была прекрасна, как богиня, но восторги и восхищение воспринимала с вежливой холодностью (впрочем, как и подобает принцессе), и король говорил только с ней, объясняя назначение того или иного ритуала или предмета, а девушка только кивала в ответ, и легкая улыбка лишь иногда скользила по ее губам.

- Сейчас будут выбирать судей, - объяснял король, подавая Дьюлле тарелку с дольками апельсина, посыпанными сахаром. – А! Вот они и определились! Главным судьей будет генерал Ривалли, а его помощниками кавалер Сатис и лорд Брюс. Они судят почти каждый турнир и толк в этом знают, можешь не сомневаться… А сейчас выберут судью из женщин.

- Из женщин? – Дьюлла удивленно приподняла брови. – Но что женщины понимают в сражениях?

Король засмеялся:

- А им и не надо понимать! О! Смотри-ка! Они идут сюда!

Несколько дам – из числа самых знатных и благородных, и в самом деле приблизились к королевской ложе, с поклоном поднеся Дьюлле алый шелковый шарф.

- Они выбрали судьей тебя! – довольно прищурил глаза король.

- Но что мне делать? – шепнула отцу Дьюлла, принимая этот знак отличия.

- Ты должна повязать эту тряпку на копье того рыцаря, которого желаешь защитить. Во время общего боя, когда рыцари будут участвовать в общем сражении двумя отрядами, другие участники не посмеют нанести ему удар. Обычно такой чести удостаиваются смазливые юнцы – вы, женщины, так чувствительны к красоте! – он подмигнул ей, а благородные дамы склонились в глубоком поклоне.

- Леди Синталь к вашим услугам, - сказала старшая из них, - мы хотели бы просить герцогиню Ботэ, чтобы она повязала этот шарф Женской Любви своему жениху – милорду Босвелу.

- Я должна удовлетворить их просьбу? – спросила Дьюлла у отца, когда дамы удалились.

- Не обязательно, - король бросал в рот сладкие конфеты-драже и с нетерпением жал парада участников. – Это только твой выбор. Но разве ты повяжешь шарф не Вальдетюру? По-моему, именно он пользуется особой женской любовью. Так что сделай приятно дамочкам и осчастливь жениха. Это придаст твердости его руке.

Дьюлла не ответила и положила шарф на колени, разглаживая алую ткань.

Герольд протрубил трижды и объявил выезд участников рыцарей. Трибуны, где сидели зрители из простонародья, взорвались восторженными криками. Трибуны благородных ограничились сдержанными аплодисментами.