Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната - Страница 25

От одной мысли об этом Дьюлла ощутила горячку во всем теле. Матушка зайчиха была права! Стоит только промедлить – и томнее дамочки налетят стаей, только успевай отбиваться.

- Странно, что я никогда не слышала, что у милорда Босвела есть сестра, - продолжала Надин.

- Пока шла война, я жила за границей, у двоюродного дядюшки, - немедленно ответила Дьюлла. Они с Риком заучили эту легенду наизусть, и теперь ложь лилась легко и полноводно, и Дьюлла сама уже верила, что несколько лет жила в замке у огромной реки, на чьих берегах раскинулись виноградники.

- О, эта война! – согласилась Надин. – Здесь было ужасно, можете мне поверить! Мы все были так огорчены гибелью лорда Вальдетюра…

- Ужасный удар, - ответила Дьюлла уклончиво. – Позвольте мне не говорить об этом, боль от утраты еще слишком сильна.

- Конечно-конечно, - Надин сочувственно распахнула глаза, затрепетав ресницами, как бабочка крылышками, но Дьюлле ее сочувствие показалось наигранным. – Значит, вы давно не были при дворе? Ваше платье вышло из моды. Сейчас не носят такие воротники. Вот, взгляните, - она указала на платье, которое камеристка как раз доставала из сундука. – Сейчас мы носит отложные воротники – они открывают шею, это добавляет изящности и пикантности.

Дьюлла посмотрела равнодушно. Ничего особенно изящного она не заметила, но кивнула.

- И кружева… - Надин снисходительно посмотрела на ее манжеты. – У вас они в два ряда, а сейчас модно в три, и закалывать их булавкой с жемчужиной или хрусталем. Это элегантно.

И она тут же продемонстрировала Дьюлле свои булавки, достав их из шкатулки, услужливо протянутой камеристкой.

После получаса беседы о тряпках Дьюлла чувствовала себя, как выжатый лимон. На ее счастье заглянул лекарь, и она поспешила удалиться, заверив Надин, что вернется сразу после осмотра.

Подобрав юбки, Дьюлла бросилась бежать, не понимая, куда именно бежит. Ей хотелось спрятаться, скрыться, словно зверек в норке.

- Поосторожней с сундуком! – раздался крик во дворе. – Там наряды леди!

Дьюлла со злостью и отчаянием посмотрела, как толстая женщина (чем-то неуловимо похожая на леди Кандиду) командует слугами, которые перетаскивали многочисленные сундуки, коробки и корзины, принадлежащие леди Броаз. Можно подумать, она собиралась переехать в Свон со всеми своими пожитками!

- Боишься? – к Дьюлле неслышно подошла матушка Зайчиха. Теперь она уже не носила лохмотья, а была облачена в темно-коричневое платье из тонкого льна, с кружевным воротником и манжетами – в два ряда.

Дьюлла в сердцах топнула, сжимая кулаки.

- Правильно, лучше злиться, чем бояться, - поняла ее матушка Зайчиха. – Смотри, эта кошечка приехала за милордом. Хочет забрать его.

- У нее сломалась карета… - сказала Дьюлла и замолчала.

Кормилица фыркнула, показывая, насколько она этому верит.

21. Война за Кривобокого Рика

- Как же я счастлива, что ваш замок оказался поблизости, - леди Надин оправилась уже настолько, что на следующий день вышла к завтраку, заняв за столом место слева от Рика.

Дьюлла сидела с ней лицом к лицу и страстно желала, чтобы томная леди опрокинула на себя соусник.

- Мы тоже счастливы, что вы скрасили нашу скучную провинциальную жизнь своим приездом, - сказал Рик.

В ответ Дьюлла чуть не пнула его под столом. Что значит – скучную?! Ему скучно? С ней?

- Ах, я вовсе не считаю жизнь в деревне скучной, - сказала леди Надин, улыбнувшись так, что ямочки заиграли на щеках. – Наоборот, это наша придворная жизнь – такая скучная и суетливая. Я бы даже сказала – суетная. Разве вы не поэтому сбежали оттуда, милорд? Ведь настоящая жизнь здесь – на природе, с солнцем, с певчими пташками… Какое блаженство просыпаться на рассвете, вдыхать этот свежий воздух, напоенный ароматами леса… Что касается меня, я влюбилась в Свон с первого взгляда и бесповоротно, - тут она метнула в Рика такой нежный и многозначительный взгляд, что Дьюлла едва не запустила ей в глаз вилкой.

Но Рик, похоже, ничего не заметил, и подал плетеную чашку со свежей выпечкой сначала гостье, чтобы она выбрала булочку по вкусу, а потом сестре.

Каждая из девушек взяла по хрустящему кусочку, и одновременно потянулась к хрустальной вазочке с земляничным джемом.

- Так люблю землянику, - промурлыкала Надин, потянув вазочку к себе. – Ешь ее – и словно вся сладость мира на языке.

- Все верно, леди, - ответила Дьюлла ей в тон и только покрепче ухватила вазочку. – Но ежевичный джем ничуть не хуже. Не желаете ли попробовать?

- Нет, благодарю, ежевика мне не по душе, - ответила Надин так сладко, словно уже пробовала земляничный джем. – Не уступите ли мне, дорогая Дью?

Дьюлла бросила взгляд на Рика – тот чуть нахмурился, и девушка с сожалением разжала пальцы:

- Уступаю, - сказала она не менее сладко.

- Благодарю вас, - Надин выложила несколько ложечек джема на блюдце и вернула вазочку.

Но Дьюлла демонстративно взяла вазочку с тертой ежевикой.

- Да, жизнь в деревне имеет свои прелести, - сказал Рик совершенно обыденным тоном, продолжая разговор. – Но неужели вы не скучаете по столице? Чем занят его величество?

- Король занят государственными делами! – пошутила девушка, отправляя в рот кусочек хлеба, намазанный тонким слоем земляничного джема. – Но находит время и на балы, и на театральные развлечения, и на охоту. Он вспоминал о вас, милорд. Я сама слышала, как его величество сказал, что желал бы видеть вас рядом, когда гонят оленя, чтобы точно его не упустить…

- Его величество очень любезен, - заметил Рик.

- О, не он один помнит вашу крепкую руку и зоркие глаза, - сказала Надин, потупившись и умудрившись очаровательно покраснеть при этом.

- Вот как? – вежливо спросил Рик, но расспрашивать, кто еще такой памятливый не стал. Казалось, его больше занимал завтрак, и он как раз положил себе на тарелку кровяной жареной колбасы, сначала предложив угощение дамам.

Дьюлла взяла ломтик, а Надин отказалась.

- Благодарю, милорд, - пропела она, смущенно поглядывая на него, - но я никогда не ем за завтраком так много… Вы же знаете, мы – женщины, существа слабые и эфирные, мы должны питаться пыльцой цветов и нектаром, чтобы сохранить миловидность.

У Дьюллы мгновенно пропал аппетит. Она смотрела на эту эфирную фею, умирая от желания расцарапать ей лицо. Однажды она видела, как жена кузнеца напала на Рыжую Сьюзен и вцепилась ей в волосы, обзывая грязной потаскухой. Тогда Дьюлла только посмеялась над злобой кузнечихи, чей муж чаще всего наведывался со Сьюзен в ближайший лесок, но теперь прекрасно понимала чувства ревнивой женщины. Она исподтишка следила за леди Надин, и поэтому заметила, с каким напряженным вниманием фея уставилась на Рика, заговорив снова:

- Принцесса тоже вас вспоминала, милорд…

- Вот как? – спросил Рик, прожевав и сделав глоток из бокала. – Надеюсь, ее высочество не говорила обо мне плохо?

Всем своим существом Дьюлла поняла, что Надин неспроста заговорила о принцессе. Ровный тон Рика будто бы успокоил Надин, и она даже улыбнулась – быстро, торжествующе, и сказала:

- Ее высочество сожалела, что теперь ей не с кем играть в шахматы.

- Наверняка, сказала это из любезности, - ответил Рик, - в свите его величества много достойных игроков.

Беседа перетекла к обсуждению шахмат, и Дьюлла поняла, что даже не подозревала о такой игре – два войска нападают друг на друга, короли, королевы, солдаты и кони… Как это? Принцесса заставляет солдат нападать друг на друга?

После завтрака, когда леди Надин отправилась переодеваться ( о Боже, зачем переодеваться каждые два часа?!), Дьюлла пристала к брату, требуя, чтобы он рассказал ей про шахматы.