Воскресный папа (СИ) - Резник Юлия - Страница 11

Женщина отрицательно мотнула головой и толкнула дверь. Я шагнула следом. За занавешенными окнами, при свете единственного ночника, на высокой кровати возлежал тучный мужик. Руки его были сложены на груди, будто он уже и впрямь собрался на тот свет. Весело…

Изотов провел осмотр, проверил слизистые и, не обнаружив ничего критичного, кроме чуть покрасневшего горла, поинтересовался:

- Водка есть?

- Есть. Но может, лучше коньяк?

- Да нет, водка то, что нужно…

Женщина ушла, я на всякий случай померила мужику давление. Уж больно много у него было лишнего веса. Явное ожирение со всеми сопутствующими. А когда оглянулась на дверь, не поверила своим глазам. Мать болезного вкатила в комнату сервированный по всем правилам столик. А на нем… бутылка водки Финляндия, три рюмки, порезанная колбаска, красная рыбка и сыр.

- Ну, что, за здоровье?!

- Вы… Вы с ума сошли?! Доктору же на растирку водка…

Стас хохотал до колик. Хохотал, когда мы одевались, и когда ехали в лифте. Хохотал, когда пробирались по тонкой ледяной корке к машине, и когда садились в салон. Он хохотал, когда рассказывал водителю о наших приключениях, и всю дорогу, что мы ехали обратно. Хохотал так, что мы чуть не пропустили новый вызов.

- Вы на Маяковского?

- Тут, ага…

- Быстро на вызов! Там роды в разгаре и обвитие. Все акушерские бригады на вызовах.

- Твою мать, – выругался Стас, - Ариш, скажи, что ты когда-нибудь принимала роды?!

- Бывало. Юр, тут, давай, наверное, с мигалками. И через газон. Станислав Владимирович, где акушерский набор, не помнишь?

- Да вот же!

Ну, и хорошо. Хоть все необходимое в наличии. Покосилась на часы. Одиннадцать сорок пять. Без четверти Новый год! Свободных парковочных мест у дома не было. Юра высадил нас у подъезда, окончательно перегородив и без того узкий проезд. Дверь открылась, едва я набрала номер домофона. Судя по всему, нам нужно было на второй этаж. А там – не протолкнуться, столько народу. Двери трех квартир нараспашку. Все бродят туда-сюда. Суета страшная… А из одной из квартир доносятся крики.

- Дайте пройти!

Тут уж было не до бахил. Пришлось разуться.

- Ариша?! Германовна? Кучер! – вот так сюрприз!

- Генрих Львович! – ахнула я, узнав в сморщенном старичке в костюме давнего приятеля отца. Известного академика и просто отличного человека. Из таких, на которых и держится этот мир.

- Ты как здесь очутилась?! Какими судьбами?! А впрочем, все потом… Давай, сюда дуй.

- Роженица вам кто? – поинтересовалась я, тщательно намыливая руки в ванной. – Никак внучка?

- Соседка! Что б ей пусто было! Досиделась малахольная. Схватки ж еще с обеда, оказывается. А она, видите ли, хотела Новый год дома встретить, – пояснил на ходу.

Я вошла в комнату. И запнулась. Роженица корчилась на кровати. А над ней – высокая плечистая фигура.

- Я-то сам стар для таких дел. Хорошо, вот, молодежь, ученики не забывают! – суетился за спиной Генрих Львович, а я смотрела на Орлова и думала, что неспроста нас столько раз судьба сталкивала. Он тоже смотрел на меня. Ну, так… Бросил взгляд. И снова вернулся к прерванному занятию.

- Акушеров, что, не нашлось?! – буркнул.

- Не нашлось, - вздохнула, и мой вздох потонул в громком оре первородки. – Давайте я посмотрю…

- Так вы с Аришенькой знакомы? – восхитился Генрих Львович.

- Угу. Тут полное раскрытие.

- Дайте-ка, гляну.

Стас переминался с ноги на ногу и, кажется, вообще ничего не понимал. Оно и понятно. Мне теперь ни расспросов не избежать, ни сплетен. Эх, кто ж знал, что мы здесь с Генрихом Львовичем встретимся?

- Ты что, и в этом разбираешься? – буркнул Орлов.

А чего бы мне не разбираться? Если в племени кто рожает, в больницу его не везут. Повезет, если в принципе поблизости есть хоть какой-нибудь врач. Чем только мне ни приходилось заниматься.

- Немного…

- Аа-а-а-а! Я умираю! Уколите мне что-нибудь, я не хочу рожать! Не могу!

- Тише-тише… Что значит - не можете? А представь, как ежиков рожать? – несла я, конечно, полную чушь, но когда просто заговариваешь зубы, это и неважно. - Сердечко бьется нормально. Давайте-ка, замерли, а когда я скажу, тужимся изо всех сил. Сейчас все закончится. Тише-тише… Дыши, - шептала я. - А теперь давай! Тужься…

Ребеночек родился хорошенький. Правда, синенький чуток. Но с хорошими рефлексами. И закричал сразу. Только его крик потонул в грохоте салютов. И доносящихся со всех сторон радостных криков.

- Ну, вот и все. Мальчик у вас… - пробормотала я, очищая носик от слизи. – Станислав Владимирович, что будем делать? Сами их отвезем? Или дождемся акушеров?

- Они уже под подъездом.

- Ну, тогда все, мамочка. Вы молодец. Только в следующий раз схватки не терпите.

А та, наверное, меня и не слышала. Рыдала, уткнувшись носом в волосики ребенка, которого я ей положила на грудь.

- Я теперь могу войти? – в дверной проем заглянул молодой худосочный мужчина, белый, как тюль на окнах.

- Вы отец, что ли? – спросила, снимая грязные перчатки.

- Ага.

- Заходите. Что уж.

Вслед за отцом ребенка в комнату ввалилась и пухленькая женщина. Бабушка, наверное. Стала приглашать нас за стол. Отметить Новый год и рождения внука. Но об этом, конечно, не могло быть и речи.

- Нет-нет, что вы. Нам еще до утра работать, - отнекивалась я, склонившись над укладкой. А потом как-то так повернула голову и встретилась взглядом с Орловым.

- А мы Арину Германовну на праздничный ужин пригласим, ты же придешь, Ариша? Вот с Мишенькой и приходите. Вечером, да? И вы, молодой человек, конечно же, тоже. – Это уже Стасу.

ГЛАВА 8

Михаил

- Ох, Миша… Нарушили мы тебе все планы, - принялся сокрушаться Генрих Львович, когда мы, благополучно проводив роженицу в роддом, вернулись в его квартиру. Огромную, четырёхкомнатную, с изумительной лепниной на высоких потолках, выданную еще при советской власти.

- Да ладно. Что уж. Вы же знаете – собачья у нас работа. Всегда и везде найдет, – успокоил я своего старика-учителя.

- Ну, что ж вы стоите в пороге, мальчики? Как всё прошло? Мы тут натуральным образом извелись все! – из комнаты выглянула жена Генриха Львовича. Милая пухленькая да ладная старушка в кудряшках. Тут же под ногами крутились правнуки Фельдманов, и было в их доме удивительно тепло.

- Отлично! Просто отлично, – растер сухонькие ладони Генрих Львович. - Угадай, Клара, кто к нам на вызов скорой приехал, м-м-м? Ни за что не угадаешь!

- Пап, может, вы потом гадания будете устраивать? Вы на Мишку гляньте, ему бы выпить. Ни старого года не проводил, ни Новый не встретил, – присоединился к нам Вениамин Генрихович. По стопам отца, к разочарованию последнего, тот идти не стал, зато сделал потрясающую карьеру в области ракетостроения. Генриху Львовичу было, кем гордиться.

- И то так. Миш, ну, раз ты уж к матери с братьями опоздал, задержись, дорогой! Уважь… Хоть по рюмочке в честь праздника пропустим.

Я с сомнением покосился на мигающий входящими сообщениями телефон. Потом вспомнил происходящее в соседней квартире и взмахнул рукой:

- А давайте. Выпить и правда хочется. Не каждый день я роды принимаю, бр-р-р-р.

- Но ведь справился? – похвалил Фельдман.

Я развел руками и сел за стол. Вокруг меня тут же принялись суетиться женщины. Клара Марковна на пару с Анной Павловна – женой Вениамина, мешая друг дружке, взялись подкладывать мне в тарелку салатики и форшмак. За столом возобновилась болтовня и смех. А я все никак не мог найти повода перевести разговор на интересующую лично меня тему. Откуда Фельдманы знают ничем не выдающегося фельдшера вроде Ариши? И почему так хорошо к ней относятся? Частички головоломки никак не хотели складываться в моей голове.

- Так кто там на вызов приехал, дорогой? Ты так и не сказал…

- Ариша Кучер! Ты можешь себе представить?!

Я сунул в рот очередную порцию селедки под шубой, делая вид, что мне и дела нет до этого обсуждения, а сам обратился в слух.