Сестра моей жены (СИ) - Пиратова Лана - Страница 5

Мы как раз останавливаемся на светофоре и я перевожу на нее взгляд. Она сидит рядом со мной на пассажирском сидении, плечи опущены, ладони зажаты между коленок, она смотрит в пол.

- На здоровье, - отвечаю я.

Опять тишина.

- Прости меня, - не успокаивается Моника.

- За что? – уже мягче спрашиваю я и опять перевожу взгляд на нее. Еще один светофор.

Моника, словно, чувствует изменение моего тона, и отрывает глаза от пола, смотрит на меня.

Сука, эти ее огромные глаза. В полумраке машины виден лишь блеск, а не цвет глаз. Но она так смотрит на меня, что я первый убираю взгляд, прикрывшись зеленым светом светофора и необходимостью ехать.

Всю оставшуюся дорогу до дома мы едем в тишине. И я не знаю, что на меня сейчас давит больше: эта самая тишина или аромат иланг-иланг, который, похоже, основательно пропитал салон моей машины. Завтра перед работой надо будет заехать на автомойку.

Мы въезжаем во двор дома и я паркую машину в гараже. Но Моника не двигается с места.

- Никита… - начинает она. Я грубо перебиваю ее, спрашивая:

- Надеюсь, ты сама не пробовала то, что нашли у тебя в сумочке?

- Нет-нет, - качает головой она и преданно смотрит мне в глаза, - Я и не знала. И это не мое. Подруга попросила передать ее молодому человеку. Сказала, что лекарство и ему по рецепту положено.

Обычная история развода лохов для передачи наркотиков. Курьеры уже давно стараются не светиться в цепочке, добавляя туда такое вот «звено», как Моника. Меня так и распирает назвать ее дурой, но тут я слышу рядом со своим плечом всхлипы. Она плачет, что ли? Да, блять.

Я не умею успокаивать плачущих женщин. И вообще не умею я с ними обращаться. Лариса не плачет. Я ни разу не видел ее со слезами на глазах. Хотя нет, вру, один раз было: когда она выпила и включила какую-то слезливую мелодраму. Тогда да, она всплакнула.

А теперь у меня в салоне плачет Моника. Какая-никакая, а женщина.

- Не плачь, - это, что ли, надо сказать? Я не знаю, что говорить.

Отстегиваю свой ремень, потом ее и рукой прижимаю ее лицо к своему плечу. Глажу по ее пшеничным волосам и пытаюсь ее успокоить:

- Успокойся, все позади.

Потом протягиваю ей салфетки, Моника убирает голову с моего плеча и приводит себя в порядок. Затем поворачивается ко мне, тянется, кладет свою руку мне на ногу для опоры и целует меня в щеку со словами:

- Спасибо, Ник.

Ник? Что-то новенькое. Так, на свой американский манер, она меня еще не называла никогда.

И я понимаю, что иланг-иланг – это не самое худшее, что может со мной произойти. Оказывается, есть варианты: ее рука на моей ноге, которую она не торопится убирать, и короткое слово «Ник».

- Иди домой, Моника, - как можно спокойнее говорю я, - Лариса места себе не находит. Скажи, что я сейчас. Мне надо сделать звонок.

Она, наконец, убирает свою теплую ладошку с моих брюк и выскакивает из автомобиля. А я сижу с ужасом, понимая, что у меня эрекция на сестру моей жены. Пиздец.

Немного успокоившись и придя в себя, захожу в дом. Тишина. Все уже спят. Я смотрю на часы – шесть часов. Мне пора вставать. Поэтому просто иду в душ, переодеваюсь и уезжаю на встречу.

В субботу я обычно пару часов провожу в зале для поддержания формы. На неделе мне хватает нагрузки на работе, но суббота – мой день. Спортом я занимаюсь с детства, когда-то даже имел разряд по плаванию, но олимпийского чемпиона из меня не получилось.

Взяв спортивную сумку, выхожу из дома и встречаюсь на дворе с Моникой. Она в джинсах и толстовке, волосы собраны в небрежный пучок, на ногах кроссовки. Ее аромат всегда с ней. Она немного расстроена и что-то набирает на телефоне.

- Моника, все в порядке? – спрашиваю я ее вместо того, чтобы просто пройти мимо.

Она рассеяно поднимает на меня глаза.

- А? Да, - говорит она, опять погрузившись в телефон, - я опаздываю, а такси все время переносит время ожидания.

- Куда тебе? – и кто меня за язык тянет? Но слова вылетают из моего рта сами собой.

Она называет адрес. Это рядом с моим залом. Эх, родственница она мне или нет, в конце концов?

- Поехали, подвезу тебя, - бросаю я на ходу, подходя к машине, - мне как раз в ту сторону.

Моника довольная и воспрявшая духом, бежит за мной следом. Куда же она так торопится? Навстречу очередным приключениям?

В машине она продолжает с кем-то переписываться, совершенно не обращая на меня внимания. Это немного злит, потому что я, как-никак, помогаю ей. Но, с другой стороны, так даже лучше. Не возникает этих неловких пауз, когда не знаешь, что сказать. Я лишь иногда, когда мы стоим в пробке, позволяю себе краем глаза посмотреть на свою пассажирку.

Она быстро-быстро набирает текст в телефоне, закусив нижнюю губу своими белоснежными зубками. Прядь волос выбилась из пучка и спадает на ее щеку. Она машинально убирает ее за ухо.

Мы подъезжаем по адресу, который назвала Моника. Какой-то склад. Что ей тут надо?

Машина останавливается и Моника, оторвавшись от телефона, смотрит в окно и кому-то машет. Бросает мне быстрое «Спасибо!» и выбегает из машины. А меня не оставляет чувство тревоги. Мне хватило одного визита в полицию по поводу сестры моей жены. Надеюсь, это не станет доброй традицией.

Выглядываю в окно и смотрю на мужика с недовольной физиономией, к которому бежит Моника. Скорее всего, работник склада в оранжевом жилете с номером на спине.

Надо просто нажать на кнопку и завести машину. И уехать, черт побери, в зал. Подальше от Моники. Подальше от неприятностей. И подальше от иланг-иланга. Но я продолжаю наблюдать. Что мною движет? Хрен его знает. Но меня не оставляет предчувствие чего-то, чего я еще не знаю, но очень хочу узнать.

Мужик в оранжевом с Моникой заходят в здание склада. Это становится интересно. Нет, ну, какая нормальная девушка поедет на склад в субботу в восемь утра?

Терпеливо дожидаюсь их выхода. Наконец, двери открываются и сначала в дверном проеме показывается огромная коробка. Она реально большая, настолько, что за ней видно только джинсы и кроссовки. И именно по ним я узнаю Монику. Выходит она одна.

Судя по всему, коробка не тяжелая, просто объемная. Но что в ней? Что может быть в этой коробке? И зачем это Монике?

Она ставит коробку на землю рядом с собой, поправляет задравшуюся толстовку и кому-то звонит. Разговаривает долго, облокотившись на коробку. Потом звонит еще куда-то. На этот раз разговор короткий.

Через несколько минут подъезжает такси. Обычное такое такси, не грузовик. Выходит водитель и смотрит на эту ее коробку. Открывает багажник. Становится забавно. Они реально будут пытаться впихнуть эту громадину в багажник? Я уже наблюдаю за всем этим с неподдельным интересом.

Водитель такси честно пытается растянуть багажник своей машины под размер коробки. Моника пытается ему помочь. Бесполезно. Эта коробка никогда не войдет в багажник обычной машины.

Водитель такси ставит коробку обратно рядом с Моникой, машет рукой, садится и уезжает. А Моника с потерянным лицом так и стоит на пустынной улице с громадной коробкой.

Теперь я уже точно не могу уехать. И в кого я такой сердобольный? Выхожу из машины и иду к ней.

- Что там у тебя? – спрашиваю нарочито строго, подойдя к Монике.

Она поднимает глаза и, не скрывая своей радости, начинает тараторить:

- Ой, Ник, ты еще здесь? Как здорово! Понимаешь, мне надо срочно эту коробку отвезти, а она не влезает никуда. Я пробую заказать минивэн, но свободных нет пока. А я опаздываю.

- Пошли, - коротко говорю я и поднимаю коробку. Она, действительно, не тяжелая.

Моника идет, чуть ли не вприпрыжку, за мной.

В мой джип коробка, хоть и с трудом, но влезает. Кое-как захлопнув дверь багажника, кидаю Монике:

- Садись.

Похоже, тренировка сегодня отменяется. В последнее время у меня все либо отменяется, либо меняется. И все из-за родственницы жены, которая сейчас ловко возвращается на пассажирское сидение рядом со мной.