Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" - Страница 70

— Но если это что-то отличительно другое, не значит ли, что это и есть настоящее? — вторила Алисса, стоило Фрее притихнуть. Она снова отвернулась, стала жевать губы, ноготь на большом пальце врезался в кожу на запястье.

— Так и должно быть, но это ведь Джеймс. Влюбиться в него означает заведомо разбить себе сердце. Мне может казаться, что я знаю его, а рядом с ним знаю и себя, но затем это всё обернется в новый самообман. У меня нет уверенности ни в себе, ни в нем. Намного проще оставаться одной, нежели с ним. Да и к тому же для него это всё ничего нестоящая игра, — она грустно улыбнулась. Его категоричность в отношении женитьбы и любви в целом было предельно ясной. Последний их разговор тоже дал всё понять. Они не могли быть вместе. Едва ли стоило даже питать мнимую надежду.

— Думаю, для него ты не так безразлична, как, к примеру, Рейчел, — Алисса убрала руку, когда Фрея прислонилась к спинке лавки и опустилась чуть вниз.

— Не вздумай говорить этого ей, — ответила сквозь сдавленный смех.

— На днях она сказала, что знает наверняка, в чем дело, почему ты на самом деле грустишь. Повторю тебе слово в слово: «Она влюблена в Джеймса. И я не могу осудить её в этом. Кто бы не был в него влюблен. Как жаль, что он всё ещё переживает мой уход», — Фрея рассмеялась вслух, когда подруга повторила суетливый тон, напоминающий Рейчел. Смысл предложения пробивал на смех не меньше.

Их веселый хохот утих постепенно. Растворился в тишине призрачных голосов, умолкших навеки. Они сидели среди шуршания опавших листьев, завывания застрявшего между ветвей дуба ветра, гнусного крика ворон. Когда все опасения и страхи были превращены в слова, Фрея почувствовала заметное облегчение. Её крик был тихим. Внутри ещё оставалось то, что она не могла рассказать только потому, что не знала как. Небольшой осадок, припрятанный на самом дне, которому она решила не внимать.

— Что тебя заставило кричать? — внезапно спросила Фрея, нарушая тишину, окутавшую их мыльным пузырем. — Имею в виду, что тебя так сильно разозлило?

— Это старая рана, которую нет смысла бередить, но я едва когда-нибудь перестану это делать, — Алисса сжала губы в тонкую полоску, вытянув их в слабой улыбке. — Это касается моих родителей. По большей части, матери, — в голосе стала заметна хрипотца, предупреждающая слезы.

— Я не настаиваю. Тебе не обязательно сейчас об этом вспоминать, — Фрея аккуратно взяла подругу за руку, обхватив её ладонь своими двумя. Их руки были холодными и сухими, но это не мешало чувствовать тепло. Алисса кивнула, опустив голову вниз.

— Эту историю не знает никто, кроме Фрэнсис. Я могу рассказать её и тебе. Думаю, это должно многое объяснить, — она сжала одну из ладоней Фреи, переплетя их пальцы. Набрала в легкие холодного воздуха, чтобы в следующую секунду выпустить тонкую струйку пара. — Я родом из Уилтшира. Моя семья жила в Биддестоне, вряд ли ты слышала об этом месте, потому что это всего лишь небольшая деревушка с невероятно милыми пейзажами. Моя мать работала портнихой, а отец — личным водителем в семье Хаммеров, но это не так важно. В общем, мы были самой обычной семьей, каких полно повсюду. Ничем не примечательны и не особенны в своем положении, — Алисса сделала короткую паузу, только чтобы натянутым рукавом свитера подтереть нос и бросить короткий взгляд в сторону Фреи, которая замерла в ожидании продолжения. — С началом войны отца призвали в армию. Он уехал во Францию, и мы остались только одни, с чем поначалу справлялись не так уж плохо, пока город не оккупировали.

Фрея чувствовала, как волнение, заточенное в грудной клетке, трепетало внутри неё всполошенной птицей. Времена войны они с отцом вспоминали не часто, в чем не было смысла. Её на пару с Дунканом отправили из Лондона в Дамфрис, к бабушке, где оба были в безопасности. Они не видели войны своими глазами, оставаясь вдалеке от общей суеты. Существовал мир на страницах газет и волнах радио, в котором томительно жили взрослые, и мыльный пузырь, в котором их двоих насильно спрятали до времени, пока всё не завершиться. Для Фреи война означала смерть матери и разорение отца, что имело следствие и в настоящем, но не больше, хоть и того было достаточно.

— Прошло полтора года после уезда отца, когда пришло известие о его смерти. Я совсем пала духом, но мама решила оставить горести на более удачное время, в чем её нельзя винить, иначе выжить у нас не получилось бы. Денег стало мало, по большей мере, ей приходилось сотрудничать с немцами, которые не платили деньги за то, что она чинила их одежду. Остальным её услуги не во многом требовались, поскольку более ценилось продовольствие.

Алисса вдруг замолчала. Поджала губы, опустила задумчивый взгляд на сжатые вместе ладони в попытке собраться с мыслями. Фрея её не торопила, испытывая нарастающее напряжение, что электрическим током проходило сквозь всё тело.

— Кто-то начал резво стучать в двери посреди ночи. Мы обе вскочили с постелей и оказались в прихожей. Мама выглянула через окошко наружу, а затем бегло велела мне подниматься на чердак. Я не хотела оставлять её одну, но выбора особо не оставалось. Я забежала на чердак, заперла двери на щеколду и прислонилась ухом, пытаясь разобраться, что происходило внизу. Услышать что-либо было почти невозможно, поэтому я просто стояла в оцепенении, терпеливо дожидаясь, как мама поднимется и скажет, что я могу выходить, но минута за минутой этого не происходило. Затем внизу вдруг послышался грохот и короткий пронзительный крик. Может быть, это длилось не дольше нескольких секунд, но мне казалось, будто этот шум продолжался целую вечность, поэтому, в конце концов, я не выдержала и вышла, прихватив с собой дурацкое полено, что попалось под руку.

Я тихо спустилась вниз. Грохот ещё продолжался. Я слышала сдавленное пыхтение матери и неразборчивое мычание кого-то другого, чей голос не могла узнать. Я обнаружила её в спальне вместе с каким-то жутко пьяным и грязным немецким офицером. У него были приспущены штаны, и он прижимал её к комоду, толкаясь вперед, — голос Алиссы вдруг надломился. Она подалась чуть вперед, прикрыла ладонью рот, издав тихий всхлип. Рука Фреи легла на спину подруги, принявшись её поглаживать. Алисса благодарно ей улыбнулась, прежде чем продолжить. — Она пыталась оттолкнуть его от себя, но настоящий испуг в её глазах появился лишь, когда она заметила меня. Я намеревалась ударить его сзади поленом по голове, но мама одними губами велела мне уйти.

Он успел заметить меня. Обернулся, смерил грязным взглядом, облизнулся, как животное, и уже направился ко мне, когда мама привлекла его к себе одним грубым движением обратно, чуть громче велев мне возвращаться обратно. С той ночи это повторялось время от времени и всякий раз мне приходилось прятаться на чердаке, но той картины я, наверное, никогда уже не смогу забыть.

— С тех пор твое отношение к мужчинам изменилось? — прочистив горло, спросила Фрея, когда Алисса умолкла, чтобы дать себе немного времени.

— Почти, — сквозь слезы проскользнула улыбка. — Спустя несколько месяцев она вдруг решила отправить меня в Брайтон к сестре. Я знала, что по деревне начали ходить слухи, но старалась не внимать им. В Биддестоне нас больше ничего не держало — отец не должен был вернуться, немцы ушли, оставив по себе одни разрушения, поэтому она написала Фрэнсис. Я думала, мы поедем вместе, но мама отправляла меня одну с обещанием, что отправиться следом через несколько дней. Вместо неё вскоре пришло известие, что она была повешена на городской площади за предательство.

— Чёрт, — Фрея ругнулась под нос, испытывая искреннее негодование и злость. Её сочувствие не было вынужденным и напускным. Она и сама сумела прослезиться. — Чёрт, — ещё громче выкрикнула девушка, прорезая этим словом тишину. А затем прокричала это слово настолько громко, что всполошила птиц, сорвавшихся разом с места. Алисса наклонила голову и грустно улыбнулась, испытывая утешение, что было довольно необычным. И стоило Фрее умолкнуть, как тишина стала такой звонкой, что резала слух. — Мне жаль, что всё так случилось, — произнесла, в конце концов, настолько тихо, что ветер подхватил слова и унес вместе с собой.