Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" - Страница 2

Фотограф сделал ему замечание, но тот пропустил его. Фрея подняла голову вверх, спрашивая, очевидно, о том, в чем было дело. Он что-то прошептал ей на ухо, и тогда уже девушка заметила его. Она была в замешательстве, и глаза выдавали изумление, молниеносно поразившее её. Фрея что-то прошептала парню, и они оба снова натянули улыбки, куда менее непринужденные, чем прежде, только чтобы покончить с дурацким фото.

Сигарета, по-прежнему зажатая между пальцев, стала жечь. Это отвлекло его внимание всего на минуту. Парень ругнулся тихо под нос, бросил окурок на землю и придавил острым носком начищенного до блеска ботинка. Когда он поднял голову, то заметил заметное оживление со стороны гостей. Общее фото было сделано, и осталась малость — сделать памятный снимок их двоих. Пара, интересовавшая его, стояла уже чуть поодаль. Парень нашептывал что-то ей на ухо, когда она упрямо ему возражала. Это было заметно по её лицу, покрасневшее в мгновенье ока. В конце концов, оставив на его щеке поцелуй, Фрея двинулась в его направлении, оглядываясь встревоженно вокруг, как будто, если бы кто теперь её увидел, то беды было не миновать.

Он надел на голову шляпу, приняв серьезный вид. Было сложно держать себя в руках, когда она была всё ближе и ближе. Он так долго думал об этой встрече, вкушая её долгожданность. В его грезах всё было иначе. Фрея светилась от счастья, едва успела бы завидеть его, а затем повисла бы на шее и долго отказывалась бы отпускать. Заверенный прежде в прочности её любви, парень верил в неё с той искреннею простотой, что другие сценарии развития событий едва ли укладывались в голове.

— Ты приехал, — не так уж радостно подметила она. Девушка продолжала обнимать себя, оставшись на расстояние достаточно большом, чтобы он не мог достать до неё, вытянув вперед руку. Она стала рассматривать его исподлобья, угадывая в неизменившемся со временем лице прежние черты. — Как ты узнал, что я здесь? Лесли?

— Лесли, — произнесли они одновременно, что заставило девушку наконец-то улыбнуться.

— Ты был в нашем летнем домике в Сент-Айвсе? — она по привычке поправила волосы, хотя те были в порядке. Прижав пальцы к губам, девушка изумленно покачала головой, не нуждаясь в ответе, что был очевидным. — Столько лет прошло, — Фрея сморщила смешно нос, как делала, когда находила в чьих-то речах что-то печально забавное.

— Четыре, — он сделал шаг напротив, и девушка оступилась. Её окликнули. Издали он заметил, как тот парень наблюдал за ними с не меньшем волнением, как прежде это делал он сам. Девушка обернулась, чтобы дать ему условный знак, что всё в порядке, но, вероятно, это было не так.

— Рада тебя видеть, но сейчас не самое подходящее время, — произнесла девушка и неловко улыбнулась, снова касаясь аккуратно пальцами своих волос. Затем ладонь спустилась к шее, которую она принялась мнят, сохраняя остатки самообладания.

Её этот разговор премного отягощал, и было заметно, как Фрея спешила его завершить. Девушка смотрела на него с немой мольбой отпустить восвояси, противиться которой он не мог. Всё в её отношении к нему изменилось. Она стала холодной и чужой. И он не мог поверить, что подобное вообще было вероятным, поскольку успел разрисовать действительность в совершенно других красках, что будто бы выгорели на солнце, стоило ему посмотреть на всё трезвым взглядом.

Она сделала шаг назад, подавая намек, что ей было пора. Глаза выражали сожаление, что было ненастоящим. Ей было не жаль его чувств, поскольку собственные девушка оставила в далеком прошлом, к которому не намеренна была возвращаться.

— Должно быть, твой отец не возражал против него, — парень горько усмехнулся. Ещё один неуверенный шаг назад, но теперь она остановилась.

Фрея наклонила голову набок и посмотрела на него укоризненно. От напускного сочувствия не осталось и следа. Она помотала головой, опустив голову угрюмо вниз, прежде чем снова посмотрела на него, пронзая холодным взглядом насквозь.

— Ему он противился куда больше. Ты всегда нравился моему отцу, как человек. И когда мы захотели быть вместе, причиной его запрета был вовсе не ты. Это всегда была я, — девушка подняла голову вверх. Голос её чуть надломился, глаза заблестели. Он надавил на больное, но имело ли это значение, когда внутри него самого всё обратилось в прах?

— У меня был хотя бы единый шанс? — спросил он, заметив стремительно приближающуюся к ним фигуру парня, вид которого был ему противен.

— Нет, — строго отрезала она. В голосе даже появились стальные нотки жестокости, с которыми Фрея отрубала последние нити надежды, в единстве с которой он жил всё это время. — Точно не после того, как я встретила его, — успела произнести она, когда её любимый оказался рядом с ними. Он обнял девушку за талию, притянув её податливое тело к себе. — Мне жаль, — сказала напоследок Фрея, положив голову на чужое плечо.

Они ушли, когда он остался стоять в тени под деревом, сжимая дурацкую шляпу в руках. Жара давила на виски головной болью. Дышать было совсем нечем. Тело ломило от усталости, в горле пересохло. Уезжая он полагал, что этот июньский день станет худшим в его жизни, но всё стало бесповоротно плохо в тот момент, когда из дому мать прислала вырезку из газеты, где извещалось о помолвке Фреи.

1951 год

Комната Джеймса находилась в тени многовекового вяза, свободно раскинувшего свои ветви в воздухе. Он дышал ветром, который заставлял всё ещё зеленые листья громко перешептываться между собой. Их голоса сливались в единую песнь, слов которой парень не умел разбирать. Для него это было не больше, чем шуршание, которому не стоило внимать, отвлекаясь лишний раз ото сна, в котором он крепко повяз. Проникая через приоткрытую форточку, ветер ласкал и его лицо, снимая румянец жара, оставшийся по итогу бессонной ночи.

Джеймс натянул одеяло до подбородка, перевернувшись набок. Парень нахмурился, когда незатейливое пение птиц ударило головной болью по вискам. Он выпил слишком много, чтобы помнить большую часть проведенного вечера, но достаточно, чтобы провести последующий день в подобных мучениях. Громкая музыка, милые девушки, крепкий алкоголь, плотный сигаретный дым и грязные карты — он проживал эту жизнь сполна, не находя в ней изъянов. Его основные принципы жизни были не так уж сложны — жить ради удовольствия, иначе в чем ещё мог быть смысл?

В горле чувствовалась ужасная жажда. Джеймсу казалось, он находился где-то посреди пустыни, где лишь одна капля воды могла спасти его от смерти. Погруженный в мир сновидений, он не находил отличий с действительностью. Парень потянулся к прикроватной тумбе, надеясь обнаружить стакан с водой, что Дебора всегда предусмотрительно оставляла для него. Задев его рукой, Джеймс тихо ругнулся, когда стакан с грохотом упал на пол, разбившись. Приоткрыв один глаз, что далось ему крайне нелегко, он убедился, что тот и без того был пуст, а потому особой ценности не представлял для него. Из грудной клетки парня вырвался обреченный стон.

И всё же подниматься с места он по-прежнему не стал. Подмяв под себя подушку, парень дальше продолжал спать, изнывая от жажды. До его чуткого слуха донеслись торопливые шаги, приближающейся к комнате. Он знал все их наизусть. Эти принадлежали Деборе. Её поступь была мелкой, но ходила она по привычке быстро.

Когда дверь распахнулась, его обдало холодом. В комнате воцарился сквозняк, но это едва ли беспокоило девушку, которая стала живо тормошить его за плечи. Она ругнулась под нос, когда обнаружила стакан разбитым, но едва ли это хоть немного её остановило продолжать мучать его.

— Разве я не просил тебя не будить меня раньше обеда? — пробормотал Джеймс, скидывая с себя холодные мокрые руки девушки. От неё пахло кухней, запах которой впитался уже давно под кожу, и даже мыло, что она упорно втирала, не могло перебить этого.

— Мистер Кромфорд просил разбудить вас.

— Не смей идти на эту уловку. Я знаю, что он в Лондоне, — парень продолжал и дальше ворчать, всё с большей силой отталкивая от себя девушку.