Эсминцы и коса смерти (СИ) - Ангелов Августин - Страница 20

Лебедев стоял на носу эсминца и рассматривал в бинокль панораму острова. Вытянутый на одиннадцать километров с юга на север, он хорошо просматривался вместе со всеми своими четырьмя холмами, заросшими хвойным лесом. На оконечностях возвышались башенки маяков, Северного и Южного. Возле небольшой бухты в северной части примостилась финская деревня Сууркюля, разрушенная и брошенная финнами. А в южной части острова имелась еще одна финская деревушка, впрочем, тоже покинутая. Гогланд вошел в состав СССР в 1940-м году, по итогам войны с Финляндией. В самом конце ноября 1939 года к острову подошли советские корабли и долго били по нему из корабельных орудий, зря отстреляв множество снарядов по пустым деревням, заранее покинутым местным финским населением, и даже вызвав самолеты, чтобы эти пустые деревни еще и побомбить, перед высадкой десанта, сбросив на них больше тысячи бомб. Итогом операции стал захват десантниками развалин, трех десятков старых винтовок и пары неисправных катеров, которые финны бросили на Гогланде при эвакуации.

После победы в Финской компании, на Гогланде начали создавать сектор береговой обороны Кронштадтской военно-морской базы. Комендантом этого сектора был назначен полковник Иван Анисимович Большаков. К лету 41-го года на острове уже установили три артиллерийские батареи. Некоторые пушки даже взяли с крейсера «Аврора». Александр Евгеньевич помнил, что осенью число батарей увеличат до шести, но это не поможет удержать остров. Его полностью сдадут врагу в декабре. А потом начнут пытаться отвоевать Гогланд обратно с большими потерями. Грустная история, как и все другие истории, связанные с этой войной, в которой, особенно на первом ее этапе, беспримерный героизм советских людей перемешался с чудовищными ошибками в управлении и планировании операций.

Сейчас, в июне, Гогланд использовался как опорный пункт для стоянки кораблей в светлое время суток и для заправки пограничных катеров топливом. А также, как небольшая база аварийно-спасательного отряда Балтийского флота с несколькими буксирами и отрядом водолазов экспедиции подводных работ особого назначения. Кроме того, на острове находилась небольшая погранзастава. Продолжалось и строительство береговых батарей. А возле Северного маяка располагалось стрельбище. Вот по этому стрельбищу и предполагалось провести учебную стрельбу с эсминца.

Фарватер, проходящий перед северной оконечностью острова, считался опасным. Он изобиловал банками мелей и подводными рифами, состоящими из фрагментов гранитных скал, обкатанных волнами. Но в способностях капитана Малевского ходить по непростому фарватеру Лебедев не сомневался. Он больше сомневался в себе.

От северной оконечности Гогланда до финского города Котка было ровно сорок километров. И Лебедеву предстояло преодолеть в ночи на моторной лодке почти половину этого расстояния туда, и столько же обратно, обходя по пути скалы, торчащие из воды, и мели. Не зря эти места считались наиболее опасными для судоходства на Балтике. Но, если его дядя Игорь смог пройти там в шторм, то и он пройдет по спокойной воде, тем более.

Наконец, запустили машины, выбрали якорь и корабль начал движение. Ровно в 16:00 взвыли сирены, зазвенели звонки и эсминец начал стрелять главным калибром по мишени, установленной на берегу на расстоянии десяти кабельтовых. Развернувшись к берегу правым бортом, сделали три залпа на малом ходу и ждали сигнала световым телеграфом от старшего боцмана, оставшегося на берегу вместе с матросами для проверки попаданий. К морякам присоединились и сухопутные. Сам комендант острова полковник Иван Анисимович Большаков, получив распоряжение из штаба флота зашифрованной радиограммой, должен был вместе со своим заместителем по артиллерии курировать стрельбы эсминца с берега и отмечать время, количество залпов и результативность.

Но, после первых залпов попаданий в мишень комендоры эсминца не добились. После паузы сделали еще два залпа и снова промазали. А слегка задели мишень только следующим залпом. Стреляли учебными болванками, так что с эсминца не слишком хорошо было видно, как ложатся снаряды, ведь разрывов не имелось. Более или менее пристрелялись только к девятому залпу с начала стрельб. Наконец, белую парусиновую мишень размером три на три метра разнесли в клочья. И на какое-то время обстрел берега главным калибром прекратился.

Главный артиллерист распорядился дать остыть орудиям, а потом почистить их стволы перед следующим этапом учебной стрельбы. Пока орудия главного калибра остывали, в дело вступили зенитки. Воздушного змея боцман Мочилов и его матросы изготовили знатного, в виде большой белой птицы. В потоках ветра змей поднялся на длинной бечевке довольно высоко и не стоял на месте, а попеременно то опускался, то поднимался под порывами ветра, который снова начал усиливаться. Обе зенитные трехдюймовки системы Лендера и четыре крупнокалиберных зенитных пулемета ДШК подняли оглушительный шум, выпустив в воздух кучу настоящих трассирующих пуль и учебных пушечных снарядов, но поразить змея никак не могли. Сбили его только через полчаса стрельбы из пулеметов. Если бы это был настоящий самолет, например, массовый немецкий пикировщик Ю-87, он бы давно разбомбил эсминец.

Лебедев смотрел на стрельбы и ужасался подготовке судовых артиллеристов. Скорее всего, виноватой была редкость занятий по практической стрельбе. Ведь каждый снаряд стоил денег. И их в мирное время экономили. Зато в Финскую войну не жалели снаряды. Да только неумелые артиллеристы, необученные в мирное время, не умели нормально попадать в цели, зря расходуя боеприпасы в боевых условиях. И поделать с этим мало что было возможно. Проблема являлась «системной», как на памяти Александра Евгеньевича говорили в двадцать первом веке.

За короткое время комендоров не переучить. Но учить все равно надо. И хорошо, что артиллеристы эсминца хоть теперь постреляют в мишень из главного калибра и потренируются сводить стволы зенитного оружия на одной точке. А, в идеале, надо бы такие учения проводить перед войной ежедневно на всем флоте, чтобы довести действия орудийных расчетов до автоматизма. А то и снаряды подают совсем не в том темпе, который предписан инструкциями. И наводят на цель слишком медленно и не точно, хотя главный артиллерист с помощью системы управления огнем, вроде бы, дает верные указания. Но разброс снарядов получается слишком большим. И не то, чтобы ленятся матросы орудийных расчетов, а просто не умеют грамотно действовать. Не отработана у них четкость и слаженность.

Пока все шло по плану. На горизонте уже маячили финские пограничные катера, привлеченные стрельбой советского эсминца. А со своими пограничниками удалось договориться, чтобы не мешали и не совались близко к эсминцу, чтобы шальной снаряд случайно в них не попал. Теперь следовало провести пристрелку личного оружия экипажа. На корме установили мишень в рост человека и заставляли матросов поочередно по одному подходить к огневому рубежу «пятьдесят метров» и стрелять из винтовки «трехлинейки» из положения «стоя» с середины эсминца вдоль борта по пять раз. Выяснилось, что и из такого оружия матросы за время службы толком стрелять не научились. Процент промахов оказался слишком большим.

За стрельбами незаметно время шло к вечеру. После ужина предстояло подготовить экипаж моторной лодки. Лебедев решил, что с ним пойдут трое. Причем, выбрать людей для предстоящего дела должен был не он сам, а капитан корабля.

Вечерело. Александр стоял на шкафуте возле лееров правого борта и смотрел вдаль, в сторону финской акватории. Его интересовала погода. Метеосводка обещала к утру усиление ветра и дождь. Но пока дождя не было. Балтийская погода переменчива и любит преподносить людям сюрпризы. Начало июня — это время белых ночей на широте Ленинграда и севернее, но, поскольку небо к вечеру снова затянуло серыми облаками, слишком светло этой ночью не будет. Хотя, не должно стать и слишком темно, чтобы удалось вовремя увидеть в воде опасные камни. Лебедев считал, что для предстоящей операции по извлечению "шпионских" закладок время выбрано вполне удачное. И погода, вроде бы, благоприятствовала. Над заливом нависали низкие облака, но волн почти не имелось. Ветер тоже пока был несильный, лишь легкий бриз.