Золотошвейка для оборотня (СИ) - "Li Litvinenko" - Страница 9

Вверх главный учебный корпус поднимался на четыре этажа над землей, радуя смотрящего на него гостя обилием декоративных элементов и большим количеством крупных, сводчатых окон. Вниз здание уходило еще на два уровня, сухих, просторных и с высокими потолками подвалов. Украшала главный корпус мансардная крыша, выложенная из темно-красной черепицы. По периметру она была окружена красивой, кованой балюстрадой, которую расточительно покрыли позолотой. Она была сделана как бы для безопасности, но на деле являлась приметным украшением, как корона венчающим все здание.

В замок вела широкая лестница в десять ступеней и шириной почти в треть здания. Были еще несколько черных ходов в задней стене, но по уставу приюта девушки должны были приходить на занятия именно через центральную. Каждое утро воспитанницы поднимались по ступеням к трем, расположенным радом дверям, ведущим в просторный, светлый холл здания. Они были сделаны в таком количестве, чтоб при входе и выходе не создавалось толчеи. Дверь в середине была выше и богаче украшена резьбой, она была двухстворчатая и летом её распахивали, оставляя открытой. Две боковые пониже и у́же, распахивались в стороны от центра, создавая красивую симметрию. На дверях покрытых толстым слоем лака, были вырезаны цветы водяного мака, умело раскрашенные красной краской. Рука мастера превратила дерево в настоящее произведение искусства. Казалось, подуй ветер чуть сильней, и лепестки цветов всколыхнутся под его порывами. Ручки на дверях были крупными, массивными. Девичьи пальцы с трудом могли их охватить. Медные, с гравировкой они тоже были не просто нужной деталью, а еще и украшением, придавая величие всему строению.

«Лицом» замок был повернут к крепким, резным, сделанным из дуба, воротам, «спиной» к реке. Между ним и стеной, по всему обширному двору был посажен фруктовый сад, а в нем был разбит цветник. Клумбы, между деревьями, были поделены между воспитанницами, у каждой, был свой, маленький живой уголок. Девушки, на специально выделяемые приютом деньги, покупали семена, луковицы, клубни, любых цветов и растений. Их высаживали здесь в разных, иногда очень необычных, сочетаниях, решающим фактором был лишь вкус и желание хозяйки участка. Розы здесь, не редко, соседствовали с кустами укропа, а лилии теснили морковку. Пару раз разгромный фурор произвели тыквы, захватив за время летних каникул (когда девушек увозили на озера) соседние клумбы. За это они были внесены в «черный» список запрещенных к посадке растений, куда уже входила кошачья мята, она привлекала кошек (это нервировало дядюшку Варди) и красный почешуйник, цветок бесспорно прекрасный, но от его пыльцы все в приюте чесались.

Два раза в год, весной, сразу после отбора, и в конце лета, в монастыре среди воспитанниц проводили конкурсы на самую красивую цветочную композицию. Это было придумано наставницами для того чтоб вызвать больший интерес девушек к садоводству и разбавить приютские будни.

В садике были укромные уголки и множество удобно расставленных на траве скамеечек и столиков. Еще было возведено две беседки. Их стены были выкованы в виде плетущихся виноградных лоз. Позже, их обсадили настоящим виноградом, который буйно разросся и густо оплел железо, ставшее для него надежным каркасом. Теперь летом в них царила приятная полутень и даже в самый жаркий день, было прохладно. Беседки часто посещали желавшие уединиться, и пошептаться о своих секретиках девушки, а в теплое время года воспитанницы нередко учили здесь уроки.

В саду был и небольшой, но очень красивый фонтан. Он расположился в задней части двора. Сделан был он из белого мрамора в виде двух чаш, расположенных одна над другой. В центре верхней стояли две фигуры, одна тролля, очень напоминавшая уменьшенную вдвое, копию Варди, вторая — крупной волчицы. Тролль стоял, опустившись на одно колено и опираясь рукой на меч, он преклонял голову, перед седевшей рядом хищницей. Верхняя чаша, одежда и меч тролля были позолочены. Вода высокими струями била из краев нижней чаши, падала на статуи и стекала как водопад, по двум ярусам фонтана. Попечитель приюта не поскупился на его создание. Ведь он был возведен в память о том, как девушка — оборотень спасла троллю жизнь.

Зимой, во время праздничной, выходной недели в приюте была традиция — новогодние чтения. Вечером у камина центрального зала, для всех обитателей монастыря, любая из воспитанниц могла прочитать вслух любимую книгу или рассказ собственного сочинения. Один вечер обязательно читал Варди, но не просто рассказы и сказки, а записанные им истории из собственной жизни. Одна из них рассказывала о девушке Бёрк, смелой и воинственной дочери зеленого орка, полюбившей волка и превратившейся в прекрасную оборотницу. Прокаженные охали и ахали, слушая тролля. Многие до конца не верили ему, но вслух предпочитали не высказывать свое мнение, уж слишком авторитетной фигурой был попечитель, чтобы сомневаться в его словах.

Сегодня девушки десятого и девятого года проходя через холл, шли к лестнице и сразу поднимались в мансардный этаж, где были расположены золотошвейные мастерские. По пятницам у них был совмещенный урок рукоделия, он занимал всю первую половину дня и длился до обеда. Потом, уже поев, девушки расходились по разным классам. У десятых было домоводство, длившееся два часа подряд, а у девятки история, видология, а затем музыка. Продолжались предметы обычно по часу, только рукоделие всегда длилось три, с двумя пятнадцатиминутными перерывами, чтобы золотошвейки могли оправится и размять ноги.

Нестройной толпой заходили девушки в мастерскую. Огромное светлое помещение, с высокими, скошенными потолками, несмотря на размеры, было по особому уютным. Наполненное воздухом и светом, для многих воспитанниц оно было самым любимым из всего замка. Большие окна со сводчатым верхом и ромбовидной раскладкой как во всем замке, были специально спроектированы так, чтобы при дневном освещении можно было видеть каждый стежок, вышитый на ткани. Вместо штор, они были украшены тончайшими кружевами, не мешавшими солнцу проникать внутрь. Комнату не разделяли перегородки, были лишь отделены комнаты в торцах крыши, под ванные и кладовые. По всему пространству были расставлены большие, прямоугольные, выглядевшие как мольберты у художников, пяльцы, с натянутой на них тканью. Возле каждой была скамеечка для вышивальщицы, с уложенной сверху подушкой.

Комната была наполнена своим, особым запахом. Это была смесь аромата засушенных трав, висевших пучками под потолком (девушки сушили тут травы, выращенные на своих грядках), запаха новой ткани, рулоны которой были уложены на столах и девичей юности, аромат которой источали девственные тела воспитанниц. Этот запах был неотъемлемой частью золотошвейной мастерской, он кажется, навсегда впитался в её стены и открытые, потолочные балки и сохранялся здесь круглый год.

Девчонки входили в класс недружной толпой и не спеша рассаживались по своим местам. Наставница, которая будет сегодня вести урок, еще не пришла, и девушки лениво переговаривались, до конца еще не проснувшись. В комнату ворвались две рыжие, растрепанные девушки — близнецы. Одна из сестер была явно не в духе и что-то выговаривала второй.

— А музыка? — Зло спросила она, продолжая ранее начатый с сестрой спор.

— Что? — Подскочила со своего места темненькая, хрупкая девушка, услышав вопрос.

— Нет, ничего. — Сказала вежливо вторая рыженькая, казавшаяся явно, воспитаннее первой.

— Но Корона позвала… — Неуверенно начала брюнетка.

— Я просто сказала — музыка! — Нетерпящим возражения тоном, сказала злючка. — О небо! Ну почему? Почему тебя назвали в честь предмета? — Воскликнула она, воздев к небу руки. — Более странного имени не нашлось?

— Меня назвали в честь звезды, а не предмета, и ты прекрасно это знаешь. Я Музыка из созвездия Дельфина. А насчет странных имен, то твое, можно смело ставить первым в этом списке.

Близнецов назвали действительно очень необычно, даже для этого приюта. Варди посетило какое-то шальное вдохновение, когда из прибывшей повозки на камни двора спустились две абсолютно одинаковые, огненно-рыжие девочки. На него с интересом уставились конопатые мордашки. Даже шрамы от болячек (тоже как-то одинаково усеявшие их лица) не стерли солнечные пятнышки с их щек.