Избранница волка (СИ) - Лис Алеся - Страница 27

Изо рта вырывается приглушенный мешком, ворчливый фырк. Мой шикарный лисий хвост оказывается снаружи по другую сторону ограды, и это мне совсем не нравится, а нос утыкается в мягкий бок животного. Шаги грохочут мимо, заставляя зверька совсем уж по-человечьи облегченно вздохнуть, и спустя минуту, мы выбираемся из укрытия.

Выдра проворно кидается вдоль стены, куда-то в сторону, а я за ней – она уж точно знает, где лучше скрыться, тем более, ее умный взгляд не дает мне покоя, и заставляет доверять чутью.

Животное, пригибаясь к самой земле, спешит на другую сторону улицы, где раскинулся городской парк. Я внимательно слежу за дорогой, стараясь все запомнить, но и не выпускаю из вида моего неожиданного провожатого.

Зверушка уверенно бежит вдоль аллеи, стараясь быть в тени кустарников, посаженных у обочины, пока внезапно в каком-то, одной ей известном, месте не юркает между ними. Не долго думая, ныряю вслед за ней, оказываясь под, свисающими аж до самой земли, ветвями невысокого дерева, и чуть ли не утыкаюсь носом в чьи-то босые ноги.

– Ты зачем за мной следишь? – звучит откуда-то сверху звонкий мальчишеский голос.

Осторожно поднимаю взгляд и вижу перед собой щуплую детскую фигурку. Ребенок успел уже натянуть потертые штаны, длиной чуть ниже колен, но продолжает щеголять обнаженным торсом. Стоит он, надо сказать, весьма грозно, уперев руки в бока тощего тела и храбро выпятив грудь.  Но образ юного воина портят большие, слегка испуганные глаза и мокрые, мило завившиеся колечками вокруг лица, пряди светло-русых волос. Бережно опускаю на землю свой мешок и выжидающе смотрю на мальчика. Он понимает меня без слов.

– Да пожалуйста, – небрежно машет рукой и демонстративно отворачивается. Быстро наклоняется, подбирая с земли не замеченную мной доселе рубаху, и принимается натягивать через голову.

Еще несколько секунд недоверчиво наблюдаю за дитем, а затем дергаю за веревочку, стянувшую горловину ридикюля, делая ее шире и, подхватив зубами платье, вытаскиваю его наружу.

Одежда слегка мокрая, но вода успела испортить лишь подол наряда, корсаж и рукава к счастью остались почти полностью сухими.

Быстро превратившись в человека, напяливаю платье прямо на голое тело, радуясь плотному материалу и глухо закрытой горловине – с первого взгляда и не скажешь, что на мне нет белья – и даю сигнал мальчику, что можно уже повернуться.

– Так ты взрослая! – изумленно восклицает он, когда его заинтересованный взгляд пробегается по моему лицу. Причем возмущение его настолько сильно, словно мне уже, по меньшей мере, сотня лет стукнула. – Я думал ты такая, как я, – вконец разочаровавшись, вздыхает он.

Беспомощно пожимаю плечами – а что тут скажешь – и удобнее устраиваюсь на земле. Это место вполне подходит, чтоб дождаться утра. Небо и так уже сереет, и желтый солнечный диск вот-вот покажется из-за горизонта.

– Конфету хочешь? – пошарив во влажном мешке, извлекаю небольшую жестяную коробочку с леденцами. Их я прихватила совершенно случайно, когда брала сундучок с украшениями. Конфеты  соскользнули со стола в открытый ридикюль, зацепившись за угол ларчика с гарнитуром, и я не хотела терять время на их поиск в мешке. А потом и вовсе решила оставить  – надо же чем-то мозг подпитывать, чтоб думал получше.

Глаза мальчишки загораются, но недоверчивая складка морщит гладкий детский лоб. Он даже руки сцепляет за спиной, сдерживаясь, чтобы не ухватить лакомство.

– Бери-бери, – ставлю на землю и подсовываю поближе угощение. Замочек коробочки тихо щелкает, и плоская, расписанная узорами крышечка откидывается вверх, являя взору сладкое сокровище. Нарочито небрежно беру желтую конфетку со вкусом лимона и кидаю в рот. Коробочка остается стоять между нами, призывно демонстрируя свое содержимое. Кислый вкус приятно покалывает язык, я показательно расслабляюсь, прислонившись спиной и стволу дерева, и устало прикрываю глаза. Тихое шуршание рядом указывает на то, что и ребенок, наконец, соизволил присесть, а затем раздается шелест леденцов, глухое причмокивание и едва слышный стон удовольствия. Бедный ребенок.

Беспризорника в нем выдает все – и поношенная, рваная одежда, и неестественная худоба на грани истощения, и неопрятный вид, и не по-детски колючая недоверчивость и осторожность. Шелест повторяется, видимо мальчик отважился на добавку. Я не мешаю ему, позволяя привыкнуть ко мне, хотя и сама не понимаю, зачем мне все это нужно.

– Как тебя зовут, – он первым нарушает молчание. Звуки слегка искажает конфета за щекой, а может и не одна, и я невольно улыбаюсь.

– Вета… Виолетта, – мгновенно исправляюсь, не желая называть настоящего имени. Не то, чтобы я переживала слишком. Отправившись в свой мир, мне, по большому счету, будет все равно, отследит ли мой путь к свободе канцлер. Но вдруг ему ребенок попадется на глаза и он решит, что это дитя может знать что-то больше. О Рейнхарде и методах допроса в этом мире я не знаю ничегошеньки, и хорошее отношение ко мне отнюдь не исключает того, что он может с другими вести себя совсем иначе, а особенно с теми, кто ему мешает.

– А тебя? – приоткрыв один глаз, смотрю на мальчика.

– Ф-ф-ф-рц, – фыркает мой собеседник и громко закашливается, подавившись леденцом.

– Как-как? – переспрашиваю, хлопая мальчика между лопаток.

– Флоренц, – повторяет ребенок. – Можно Фриц.

– Красивое имя, – улыбаюсь и бросаю в рот еще одну конфетку, на этот раз вишневую.

– Девчачье, – едко констатирует Фриц, скривившись от отвращения.

– Так что же ты, Фриц, делал в королевском саду? – поворачиваюсь к нему всем телом, выразительно подняв брови.

Щеки мальчишки заливает краска стыда, и он покаянно опускает взгляд.

– Я так думаю, ты был голоден, – делаю логическое предположение. – Но достать еду в человеческой ипостаси довольно-таки трудно. А вот для выдры хватает и нескольких рыбешек, правда?

По тому, как опускаются плечи мальчика, а лицо становится и вовсе пунцовым, понимаю, что попала в цель.

– Там рыба самая вкусная… и жирная… – сопит носом ребенок.

– Даже не сомневаюсь, – понимающе киваю.

Фрица действительно жалко. Дети не должны жить на улице, не должны думать о том, где найти еду, не должны быть одиноки и предоставлены сами себе.

– А хочешь немного заработать, Фриц? – бросаю испытывающий взгляд на мальчика.

Глаза ребенка вспыхивают интересом, но губы сжимаются в тонкую линию.

– Ну… не знаю, – тянет Фриц, старательно изображая задумчивое безразличие. Леденцы аппетитно хрустят на его зубах, и я замечаю, что коробочка опустела уже наполовину. Действительно все съел или часть в карманы перекочевала? – Смотря, какая работа и сколько ты заплатишь… – вовсю строит из себя взрослого и умудренного опытом мальчик.

Тихонько хмыкаю, восхищаясь его выдержкой.

– Заплачу я столько, сколько стоит услуга, которая мне нужна. Не больше и не меньше, – сразу даю понять, что я, хоть и не поскуплюсь на оплату, но отнюдь не сердобольная простушка, которую ничего не стоит обвести вокруг пальца.

– Что нужно делать? – подозрительно щурится паренек.

– Провести меня к мастеру Вайсу. Знаешь такого?

Мне, конечно, и самой известна дорога, благодаря рассказам Николь, но проводник, думаю, доведет меня вдвое быстрее.

– Знаю, естественно! – возмущается ребенок. – Кто ж его не знает? Я в Бэрге знаю всех, – самоуверенно заявляет он напоследок.

– Да неужели? – демонстративно вскидываю бровь. – Может и портальщик Меино тебе знаком?

Нарочно делаю свой тон подчеркнуто недоверчивым и преисполненным скепсиса.

– А как же! У него дом такой большой, с острыми башенками и драконом на крыше! – принимается доказывать свою осведомленность мой собеседник.

– Вот и прекрасно, – довольно улыбаюсь. – Проведешь меня к ювелиру – заплачу медяк, – цену беру, быстро прикинув, сколько бы эта услуга стоила в нашем мире, и еще немного занижаю. Пускай поторгуется. – А после портальщика получишь второй.