Позже (ЛП) - Кинг Стивен - Страница 19

- Все были шокированы, скажу я вам. Кен был самым старым из санитаров и самым милым. Трудолюбивый, всегда готовый угодить. Если кто-то просил его что-то сделать, он никогда не отказывал. И делал дело с улыбкой. Подумать только, мы работали рядом с убийцей! Знаете, что это доказывает?

Лиз покачала головой, с явным нетерпением ожидая, когда мы получим возможность двинуться в путь.

- Ты ничего никогда не знаешь, - сказала дежурная. Она говорила как человек, сообщающий великую истину. - Никогда ничего не знаешь наверняка!

- Он хорошо умел маскироваться, это точно, - сказала Лиз, и я подумал, что мне нужно кое-что прояснить.

В лифте я спросил:

- Если ты в оперативной группе, то почему не с ними?

- Не мели ерунды, Чемпион. Я что, должна была представить тебя оперативной группе? Придумать правдоподобную историю для женщины в регистратуре и то было достаточно сложно. - Лифт остановился. - Если кто-нибудь спросит, помни, зачем ты здесь.

- Мононуклеоз.

- Правильно.

Но спрашивать было не кому. Комната отдыха санитаров была пуста. На двери висела желтая лента с надписью ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. НЕ ВХОДИТЬ. Мы с Лиз нырнули под нее, при этом она держала меня за руку. Внутри были скамейки, несколько стульев и около двух дюжин шкафчиков. Кроме того, в распоряжении санитаров был холодильник, микроволновая печь и тостер. Возле тостера стояла открытая коробка с «Поп-тартсами»[65] и я подумал, что в тот момент не отказалась бы от печенья. Но Кеннета Террио там не было.

На шкафчиках, на двусторонний скотч «Дымо», были наклеены имена. Лиз открыла дверку с именем «Террио», воспользовавшись носовым платком из-за остатков порошка для отпечатков пальцев. Она сделала это медленно, как будто ожидала, что тот прячется внутри и выпрыгнет, как Бугимен из детского шкафчика. Террио и был кем-то вроде Бугимена, вот только его там не было. Шкафчик был пуст. Копы все забрали.

Лиз снова сказала «черт». Я посмотрел на телефон, чтобы узнать время. Было двадцать минут четвертого.

- Помню, помню, - сказала она. Ее плечи были опущены, и хотя я был возмущен тем, что она подхватила меня как хищная птица, и унесла, я не мог не испытывать к ней жалости. Я вспомнил, как мистер Томас сказал, что моя мама выглядит старой, и теперь я подумал, что бывшая подруга моей мамы тоже выглядит старой. И слишком худой. Я должен признать, что испытывал по отношению к ней еще и некоторое восхищение, потому что она пыталась поступить правильно и спасти жизни. Она была похожа на героиню боевика, на одинокого волка, который хочет решить дело самостоятельно. Может быть, она действительно заботилась о невинных людях, которые могли испариться в последней бомбе Бомбилы. Возможно, нет - в тот момент я не мог разобраться. Но теперь я точно знаю, что в большей мере она была озабочена спасением своей работы. Мне не хочется думать, что это было главной ее целью, но в свете того, что произошло позже - к этому я еще вернусь - мне не приходится в этом сомневаться.

- Ладно, еще один выстрел. И перестань пялиться в свой дурацкий телефон, Чемпион. Я знаю, сколько сейчас времени, и не важно, какие у тебя будут неприятности, если я не доставлю тебя домой до того, как появится твоя мать.

- Она наверняка пригласит Барбару выпить по бокалу вина, прежде чем пойдет домой. Барбара сейчас работает в агентстве. - Не знаю, зачем я это сказал. Полагаю потому, что также хотел спасти невинные жизни, хотя это казалось мне довольно дурацким занятием, так как я не думал, что мы обнаружим где-нибудь Кеннета Террио. А еще потому, что Лиз выглядела слишком подавленной. Вот я и загнал себя в угол.

- Что ж, нам повезло, - сказала Лиз. - Нам остается посетить всего лишь одно место.

23

«Фредерик Армс» представляло собой двенадцатиэтажное или четырнадцатиэтажное здание из серого кирпича, с решетками на окнах квартир первого и второго этажей. Для ребенка, выросшего в Дворце-на-парковой, оно больше походило на тюрьму из «Побега из Шоушенка», чем на многоквартирный дом. И Лиз сразу поняла, что мы никогда не попадем внутрь этого здания, не говоря уже о квартире Кеннета Террио. Место просто кишело копами. Зеваки стояли посреди улицы, как можно ближе к полицейским заградительным барьерам, и все фотографировали. Фургоны теленовостей были припаркованы по обеим сторонам квартала с поднятыми антеннами и змеящимися повсюду кабелями. Над головой парил вертолет «Четвертого канала».

- Смотри, - сказал я. - Стейси-Энн Конвей! Она из «Нью-Йорк-Ван»!

- Спроси меня, есть ли мне до этого дело, - сказала Лиз.

Я не спросил.

Нам еще повезло, что мы не наткнулись на репортеров в Центральном парке или «Городе Ангелов», и я понял, что единственная причина, по которой этого не произошло, заключалась в том, что все они были здесь. Я посмотрел на Лиз и увидел, как по ее щеке катится слеза.

- Может, сходим на его похороны? Вдруг он будет там.

- Скорее всего, его кремируют. В частном порядке, за счет города. Родственников нет. Он пережил их всех. Я отвезу тебя домой, Чемпион. Прости, что притащила тебя сюда.

- Да ладно, - сказал я и похлопал ее по руке. Я знал, что маме это не понравилось бы, но мамы там не было.

Лиз развернулась и направилась в обратную сторону, к мосту Куинсборо. В квартале от «Фредерик Армс» я взглянул на маленькую бакалейную лавку и сказал:

- Вот он.

Она бросила на меня взгляд широко раскрытых глаз.

- Ты уверен? Ты уверен, Джейми?

Я наклонился вперед, и меня вырвало прямо между кроссовок. Это был тот ответ, который ей был нужен.

24

Я не могу сказать, выглядел ли он так же плохо, как тот мужик из Центрального парка, ведь это было очень давно. Могло быть и хуже. Как только вы первый раз увидите, что может случиться с человеческим телом, подвергшимся акту насилия - будь-то несчастный случай, самоубийство, убийство, - возможно, это даже не будет иметь значения. Кеннет Террио, он же Бомбила, выглядел плохо. Очень плохо.

По обе стороны от входа в бакалейную лавку стояли скамейки, где люди могли съесть то, что там покупали. Террио сидел на одной из них, положив руки на бедра брюк цвета хаки. Люди проходили мимо, направляясь туда, куда они направлялись. В магазин вошел чернокожий парень со скейтбордом под мышкой. Вышла дама с дымящимся бумажным стаканчиком с кофе. Ни один из них даже не взглянул на скамью, на которой сидел Террио.

Должно быть, он был правшой, потому что эта сторона его головы выглядела не так уж плохо. В его виске зияла дыра размером с десятицентовик, или чуть меньше, окруженная темной короной - то ли синяк, то ли порох. Скорее, порох. Я сомневаюсь, что его тело успело собрать достаточно крови, чтобы получился синяк.

Настоящие повреждения были слева, там, где вышла пуля. Дыра с этой стороны была размером с десертную тарелку и окаймлялась неровными костяными клыками. Плоть на его голове была опухшей, словно от сильной инфекции. Его левый глаз вытек наружу и свисал из глазницы. Хуже всего было то, что по его щеке стекала серая жидкость. Это был его мозг.

- Не останавливайся, - сказал я. - Просто едем. - В носу стоял сильный запах блевотины, а во рту - ее вкус, мерзкий и склизкий. - Пожалуйста, Лиз, я не могу это видеть.

Вместо этого она свернула на обочину перед пожарным гидрантом в самом конце квартала.

- Ты должен. И я должна. Извини, Чемпион, но нам просто необходимо все разузнать. А теперь возьми себя в руки, чтобы люди не пялились на нас и не думали, что я над тобой издеваюсь.

Но ведь ты это делаешь, - подумал я. - И ты не остановишься, пока не получишь то, чего хочешь.

Вкус во рту напомнил о равиоли, которые я ел в школьном кафе. Как только я это осознал, то открыл дверь, высунулся наружу, и меня снова вырвало. Как в тот день, когда я увидел мужчину из Центрального парка, когда так и не попал на день рождения Лили в супернавороченный Уэйв-Хилл[66]. Это было дежавю, без которого я мог бы обойтись.