Дом у воды (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 5

— Никто больше тебя так не удовлетворит, маленькая. Вспомнишь еще.

— Какая реклама, твою мать! И как это в вашей глуши еще не прознали о твоих великих талантах? Где толпы голодных разведенок, мечтающих только о том, как ты их обилетишь?

— В здешних краях все наоборот, — осклабился Гаранин, неспешно проводя ладонью по внутренней стороне ее бедра. — Женщин мало, с мужиками перебор. Дамочки фертильного возраста давно умотали куда подальше. Вот молодые мужики и женятся на тетках под полтинник, и жутко счастливы. Это же Север, сладенькая!

Света внутренне поморщилась от дурацких обращений Гаранина и от его глупых условий.

«Редкий идиот! У него явно не ранение Форреста Гампа, а посложнее. В башку ударила болванка. И разнесла на части мозг».

Ночью поднялась метель. И Гаранин даже сквозь сон чувствовал, как холодный воздух скользит по лицу. За окном завывал ветер, которому вторил звериный вой. Тихий и зловещий. Где-то совсем рядом. «Проклятые твари», — мысленно выругался Арсений, вспоминая прошлую зиму, когда вездесущие волки порвали Бимку, его любимого пса.

Гаранин поморщился, смахивая застарелую горечь. Сел на кровати, прислушался. За окном стояла тихая морозная ночь, никакой метели. А вой приближался, словно кольцо хищников сжималось вокруг его дома. Явно не ветер, хотя в зимовке чувствовался морозный воздух, вползающий в комнату с утробным, низким гулом, будто и двери ему не помеха. Арсений печенкой ощутил неладное и аж подскочил с постели. Светы рядом не оказалось. Лялька, призванная греть его кости днем и ночью, куда-то запропастилась, наплевав на договор. Гаранин босиком выскочил из зимовки и остолбенел. Через распахнутую входную дверь в сени живо струился снег. Уже по углам намело. Ругаясь последними словами, Арсений сунул ноги в валенки и, как был в одних трусах, скатился вниз. На крыльце, завернувшись в его старый тулуп, сидела Света и беззвучно рыдала.

— Твою мать! — заорал Гаранин. — Что творишь, чертова кукла?!

Он подхватил ее сначала за шиворот, потом на руки и, несмотря на сопротивление втащив в дом, захлопнул дверь. На миг увидел блеснувшие неподалеку два желтых сверкающих в темноте глаза. Волк, твою мать! У самой изгороди! Или показалось…

— Ты что творишь, дура? — рыкнул, сдирая полушубок с девчонки и затаскивая в зимовку. — Если самой жизни не жалко, о других бы подумала…

Она ошеломленно глянула на него и хрипло бросила:

— Что так тебя напугало, мальчик? Темноты боишься?

— Волки, твою мать! Понимаешь?

— В-в-волки? К-к-какие? — заикаясь, пролепетала Света.

— Серые, твою мать, — ругнулся Гаранин. — Четыре лапы, хвост и большие зубы. Клац-клац, — Гаранин издевательски пощелкал зубами, словно девчонка была слабоумная. — Помнишь сказку про Красную шапочку?

— Она не про это, — криво усмехнулась Света, отворачиваясь.

— Я с тобой сейчас не о сказочках разговариваю, поняла? — Арсений схватил ее за плечи и принялся трусить, развернув к себе. — Тут лес. Понимаешь? Дикие места! Живность водится всякая! Хищников полно! Нужно соблюдать меры безопасности! — кричал он во все горло, нависая над ней, переставвстряхивать. Лишь огромные лапы сдавливали худые плечи.

— Не ори на меня, — Света передернула плечами, скидывая его руки. Не получилось. — Не дави на меня, — попросила чуть слышно. И Гаранину почудились стальные нотки в ее голосе. Он демонстративно убрал ладони и так же тихо поинтересовался:

— Ты хоть понимаешь, что чуть не погубила нас?

— Прости, не подумала, — шепотом призналась она, опуская голову. Арсению хватило доли минуты, чтобы поднять подбородок гостьи и заглянуть в глаза, полные слез.

— Я чем-то обидел тебя? — осведомился угрюмо. Бабских слез ему тут только не хватало.

«Лучше отвезу в Зарецк, — мысленно решил он. — Мне лялька нужна для радости. А выяснять отношения мне и так есть с кем. Народ четыре года в очереди стоит. Первая, конечно, Полина…» -

поморщился Гаранин, не желая вдаваться в воспоминания о жене, и уставился на Свету, тощеньким кулачком утиравшую глаза.

— Что тебя на улицу понесло, милая? — хмыкнул он, смахиваяс ее скулы одинокую слезинку. — Решила воспаление легких схлопотать?

— Я же тулуп надела, — пробормотала она, игнорируя первый вопрос.

— Тулуп, — фыркнул он. — Вся душа нараспашку. А тут лекарств нет. Даже дурацкого тетрациклина не сыщешь, — предупредил Гаранин, сильно покривив душой. На дне аптечки лежали ампулы новейшего французского антибиотика фирмы «Анвильфармасьон», но переводить сильнодействующее лекарство из-за глупости ляльки Арсению Гаранину не хотелось. Мало ли кому из местных понадобится…

Но Света даже внимания не обратила на его нравоучения.

— Рожденный быть повешенным, да не утопнет, — отмахнулась она и как ни в чем не бывало собралась лечь в кровать.

— Иди сюда, — поманил ее Арсений, подойдя к окну. — Только свет выключи.

— Там парочка под окном целуется? — усмехнулась она и, обув наполовину чуни, выданные хозяином дома, поспешила к нему.

— Гляди, — ткнул пальцем в окно Гаранин, — Видишь желтые огоньки?

— Прямо около забора? — уточнила Света.

— Да, два около забора, а еще четыре подальше. Видишь?

— Что это?

— Волки, мадам, — пробурчал недовольно Арсений. — Около забора вожак, а чуть дальше остальные. Если б я вовремя не проснулся, устроили б они тебе последний день Помпеи. А потом и мне…

Света уставилась на него огромными медово-янтарными глазищами, словно силилась понять, что он ей пытается объяснить.

— Знаешь, что такое Помпеи? — снисходительно поинтересовался Гаранин.

Она моргнула и, снова уставившись на него, невинно осведомилась:

— Стадион?

Арсений расхохотался в голос, не желая себя сдерживать. Сквозь слезы улыбнулась и гостья.

— Давай спать, — протянула она. — А то потом до самого утра не заснем.

— Сейчас светает поздно. До десяти можно смело дрыхнуть. Да и потом тоже. Делать-то все равно нечего. Метель начинается. Со двора выходить опасно. Так заметет, что потом обратной дороги не найдешь. Сделаешь только шаг в сторону, уже обратно не вернешься. Если не волки, так генерал Мороз постарается.

— Я поняла, — пробурчала Света и юркнула в постель, желая поскорее избавиться от нотаций.

— Если с головой не дружишь, я тебя быстренько в цивилизацию отправлю.

— К утру заметет, потом передумаешь, — хмыкнула она, поворачиваясь к стене.

— Тогда ты должна постараться, чтобы я смог забыть сегодняшний инцидент.

— Ага, — отмахнулась она. — Завтра постараюсь. Теперь спи. Нужно уметь оставаться один на один со своими страхами.

— А ты, оказывается, психолог, — насмешливо пробурчал он.

Но Света не удостоила его ответом. Тонкий палец прошелся по гладкой лакированной доске, гостья вздохнула тяжело и лишь пробормотала:

— Спокойной ночи.

— Спи, моя радость, усни, — пробурчал Гаранин и притянул к себе глупую ляльку. Разомлев в объятиях хозяина дома, гостья успокоилась.

Намного позже, оказавшись в кольце теплых рук Гаранина, она мысленно хмыкнула, снова представив удивленные глаза Джина, когда он услышал ее ответ про Помпеи. Сознание моментально перенесло в жаркое итальянское утро. Она снова с группой девчонок из лицея брела по песчаным дорожкам и вполуха слушала экскурсовода. Зато во все глаза разглядывала высокого блондина в белых отглаженных брюках и в такой же поло. Парень о чем-то смеялся с друзьями и украдкой косился в ее сторону.

— Знаешь, кто это? — зашептала на ухо Марго, самая близкая подруга. — Это сам Люсьен де Гралье!

— А-а, — разочарованно протянула Света, понимая, что ей не удастся даже поговорить с этим красавчиком, чьи фотки украшали журналы с модной одеждой, сыном самой Николь де Гралье, легендарной модели прошлого, обожаемой Сен-Лораном и Ральфом Лореном. Она прекрасно помнила, как, сделав умное лицо, попробовала внимательно слушать гида, хотя античный город и его раскопки ее интересовали меньше всего. Но потом увлеклась и уже видела крупный торговый порт, людей, спешащих по своим делам, и детей, играющих неподалеку. Никто ничего не подозревал, когда содрогнулась земля и кипящая лава понеслась вниз, раз и навсегда превращая в пепел все живое на сотни километров вокруг. Света вздрогнула и чуть было не споткнулась о камень, когда сильная рука подхватила ее.