Курортный роман (СИ) - "Schwesterchen" - Страница 6

- Ты уже выспался? – зевнул Лев, поднимаясь на локтях.

- Громкая машина, – невпопад сообщил Дэнни.

Он вытягивал шею: пытался рассмотреть мусоровоз через кроны деревьев.

- Это точно, что громкая, – Лев принялся яростно скрести бок.

Несмотря на полтюбика репеллента и одеяло, какие-то кусачие твари таки до него добрались. Лев еще раз потянулся. Нет, определенно надо приобретать матрас. Иначе у него все естественные изгибы позвоночника выровняются.

- Доброе утро, – спохватился Дэнни, виновато глядя на Льва сверху вниз. – Я забыл сказать «доброе утро».

- Доброе утро, – откликнулся Лев. – Как спалось?

- Хорошо.

- Тогда бери зубную щетку, мыло, бритву, полотенце. Пойдем умываться.

- Я уже умылся, – просиял Дэнни. – Встал рано, шесть часов. Не хотел тебя будить. Я взял зубную щетку, мыло, бритву, полотенце, спустился по лестнице. Нашел где мыться, где туалет. Нашел душ – он в большой железной коробке, там темно и много комаров. Но я не мылся. Не смог закрыть дверь. Нельзя мыться с открытой дверью. Я сам брился и не порезался…

Тут Дэнни запнулся, и Лев понял, что самостоятельное бритье в список разрешенных мамой процедур не входит. Похвалить за самостоятельность? Отругать, что сунулся на незнакомую территорию один? Так Лев вроде напрямую не запрещал.

- Ты осторожно шел по лестнице? – спросил он для очистки совести.

- Держался двумя руками, – Дэнни покраснел аж до плеч и отвел глаза.

Восхитительное зрелище. И все сразу ясно. Пробует почву. Проверяет, так ли Лев хорошо различает ложь, как мама.

- Дэнни, – вкрадчиво сказал Лев. – Если ты держался двумя руками, то у тебя обе руки были заняты. Как же ты нес щетку, бритву, мыло и полотенце, если у тебя были заняты руки?

Парень переступил босыми ногами и посмотрел, как международный шпион, разоблаченный в первую же минуту пребывания в чужой стране. Лев закусил губу, чтобы хохотом не испортить воспитательный момент.

- Я не хочу, чтобы ты меня обманывал. Если ты сделаешь что-то неправильно, я не буду ругаться. Но ты должен всегда говорить мне правду. Понял?

Всегда. Слово-то какое. Вечность длиной в неделю. Хоть бы мама за неделю оклемалась, а то придется сдавать билет.

Дэнни моргнул:

- Понял… – и вскинул голову: – Я держался одной рукой. Очень крепко.

- Хорошо. Ты можешь крепко держаться одной рукой. А теперь ты подождешь в комнате, а я умоюсь и принесу нам перекусить. Потом мы пойдем на море, а потом в кафе, завтракать.

- Завтракать в кафе? – переспросил Дэнни.

- Да. А что? Ты не любишь есть в кафе?

- Люблю. Там весело, много людей, музыка. Мама редко берет меня в кафе. Мама говорит, мне надо есть одному, чтобы надо мной не смеялись.

- Никто не будет над тобой смеяться, – мрачно пообещал Лев. – А если кто засмеется, я ему зубы выбью.

- Драться плохо, – с осуждением заметил Дэнни.

- Ладно, я не буду драться. Ты любишь кефир с печеньем?

- Мы будем есть кефир и печенье на завтрак?

Лев смутно удивился, что не чувствует раздражения от этих бесконечных вопросов и неуместных замечаний. Что не хочется бросить: «Ты что, идиот?» в ответ (что было бы, как говорится, не оскорблением, а констатацией факта). Словно пообщавшись с Дэнни всего несколько часов, ему удалось как-то сразу и целиком принять парня со всеми его заморочками. Он думал, что будет привыкать куда дольше.

- Нет. На завтрак мы пойдем в кафе, и ты будешь есть, что захочешь. Но кафе сейчас закрыто, еще рано. А ты давно не ел. Сейчас мы перекусим. А завтракать будем позже.

- Маленькая еда? Сладости?

Маленькая еда… Интересное выражение.

- Ну, можно и так сказать.

Дэнни решительно мотнул головой.

- Мама говорит, нельзя есть до большой еды, говорит…

- Если сильно хочется, то можно, – перебил Лев. – Ты сильно хочешь есть?

В этот момент у Дэнни, как по заказу, заурчало в животе. Парень смутился. Видно, по правилам мамы животу урчать не полагалось.

- Твой живот точно хочет есть. Ты любишь кефир и печенье?

- Люблю.

Лев пошел было собирать умывальные принадлежности, но затормозил.

- Дэнни, у тебя есть на что-нибудь аллергия?

Хоть бы ему не требовалась какая-то особенная диета…

- Аллергия?

Господиии! Кажется, с мнением насчет отсутствия раздражения Лев поторопился. Хотя досада была… рассеянная. Не на Дэнни направленная, а в целом, на обстоятельства.

- Есть какая-нибудь еда, после которой тебе плохо? Может, чихать начинаешь или кашлять. Глаза слезятся, красные пятна появляются на коже, где-нибудь чешется.

- А, я знаю. У меня есть аллергия на бананы. Руки чешутся вот здесь, и лоб. Нельзя есть бананы.

- Только бананы?

- Только бананы.

- Расскажи, что ты обычно ешь.

Дэнни принялся прилежно перечислять, и вскоре Лев, подустав на «суп» и «каша» уточнять «какой суп?», «какая каша?», его остановил. Описать Дэнни смог не все – например, состав многочисленных салатов был для него тайной за семью печатями – но стало ясно: хоть питался он определенно куда более здоровой пищей, чем Лев, специального рациона у него как будто не было.

Печенье Дэнни сперва надкусывал нерешительно, с оглядкой – будто мама могла в любой момент выскочить из шкафа и отобрать. Но потом вошел во вкус, да так, что Льву пришлось отодвинуть от него пакет. Неприятность эту Дэнни воспринял философски – только посмотрел с сожалением и вздохнул. А Лев взял на заметку не особенно потчевать его сладким.

Время до завтрака они провели на пляже, на той части, которая прилегала к одному из детских санаториев. Дети по наблюдениям Льва приходили сюда не раньше девяти. Сейчас же здесь было совсем пусто, и из спокойного теплого моря они с Дэнни почти не вылезали. Мама Дэнни не одобрила бы. В воде парень преображался разительно, обретая гибкость и быстроту движений, которых ему так не хватало на суше. Он запросто обошел Льва и в заплыве на скорость вдоль берега и в нырянии.

В общем, в кафе оба заявились в самом прекрасном настроении. И тут-то Лев понял, почему мама Дэнни была против кафе. Парень уделял внимание чему угодно, но только не еде. Он таращился на посетителей, провожал взглядом каждую девчонку-официантку, разглядывал лампы и изображающие морское дно фрески… И при этом все-таки пытался донести ложку до рта. Естественно, по месту назначения ложка попадала редко. В очередной раз расплескав молочный суп, Дэнни сжимался, кидал быстрый взгляд на Льва (тот то отчаянно улыбался, то старательно делал вид, будто не заметил), потом воровато оглядывался: не смотрят ли. Заметив чей-нибудь озадаченный взор, парень пытался по-своему спасти положение и громко выдавал: «Приятного аппетита!». На неестественно громкий голос оборачивались новые люди, Дэнни желал аппетита и им – получался замкнутый круг. С горем пополам справившись с супом, парень раз пять уронил вилку, вывалил на стол омлет, рассыпал соль и высыпал себе в чай – явно не намеренно – половину сахарницы. Официантки, пробегая мимо их столика, взирали на странного посетителя с нескрываемым ужасом. Завтрак Дэнни достойно завершил тем, что, дернувшись от громкого телефонного звонка с соседнего стола, опрокинул на себя недопитый (и, по счастью, уже не горячий) чай.

Кое-как обтерев вконец смешавшегося парня салфетками, Лев подхватил его под руку и вывел из кафе. Первый блин комом. И хорошо бы только первый. А то придется брать еду на вынос. Общество большого количества людей Дэнни явно было противопоказано. Неужели он каждый раз такое устраивает? Или, может, просто разволновался, а потом привыкнет?

- Прости, – покаянно вздохнул Дэнни. – Я вел себя плохо.

- Ничего страшного, бывает. Ты всегда так сильно волнуешься в кафе?

Парень пожал плечами:

- Я очень хотел вести себя хорошо. Мы больше не пойдем в кафе?

- Пойдем. «Но в другое. Если такое повторится, в третье… а потом наши фотографии повесят под табличкой «Отстреливать на подходе», – про себя продолжил Лев. – Тебе некого бояться. В кафе все едят, а не рассматривают друг друга. Ты будешь смотреть в свою тарелку, а другие люди будут смотреть в свои. Хорошо?